Князь Рус - Наталья Павлищева

Порусь не могла заснуть до самого рассвета. Неужели Иля права?!

Но князь не спешил домой, это значило, что его сюда вовсе не тянуло, так ли бывает, если человек любит? И Порусь снова засомневалась.

Пришла весна. И хотя лед на озерах и озерках еще не сошел, там уже стоял немолчный птичий гвалт. Такого родовичи не видели нигде. Птицы, словно зная, что лето будет недолгим, старались поскорее вывести птенцов и поставить их на крыло. На каждом свободном клочке берега, на каждой кочке кипела жизнь. Несметное количество гусей, уток, лебедей торопилось продолжить свой род.

Родовичи уже не брали утиную мелочь, ни к чему, лебедей тоже жалели, вполне достаточно крупных гусей. Их били и били, снося добычу в оговоренные места, откуда мальчишки стаскивали валившимся с ног от усталости женщинам. Руки женщин болели от немыслимого количества выщипанных перьев. Зато полнились пухом кожаные мешки, на них будет очень мягко спать ночами, а выпотрошенные тушки подвешивались над дымящими кострами – коптиться.

У костров тоже возились мальчишки, распоряжался ими Славута. На следующий год парнишке проходить посвящение в охотники, а пока он старший над маленькими, руководит ими с толком. Коптить гусей не такая легкая работа, как могло показаться. Костры должны гореть ровно и при этом желательно сильно дымить. Именно дым прокоптит мясо.

Но не всякие ветки подойдут для такого костра, в него нельзя кинуть сосновый или еловый лапник – вкус будет безнадежно испорчен запахом хвои. Вот и следит Славута, чтобы мальчишки таскали не что попало, а только нужное, сам подкладывает валежник, подгоняет ленивых, придерживает торопыг. Хотя ленивых нет, слишком дорого время, когда можно запастись едой на следующую зиму. Всем надоело перебиваться чем придется, каждый старается внести свой вклад в общее дело.

Не успели набить гусей, как пришло время рыбы. И снова с утра до вечера горели коптильные костры, а женские руки разделывали и разделывали теперь уже рыбьи тушки.

Родовичи поняли, что если не лениться, то голод не грозит, лес и вода не прокормят только самого ленивого, а среди них таких не было.

Еще не сошел снег, а на пригорках, что посуше, из-под земли уже выглянули снежно-белые звездочки седмичника. Радовали глаз и зеленые побеги плывуна, густая зелень брусники… Вот-вот зацветет кислица, тогда ее листочки женщины будут добавлять в варево, и оно приобретет приятную кислинку.

Конечно, не все в этом лесу такое, как дома в Треполе, но уже подросли дети, и не ведавшие другой жизни, кроме как походной лесной. Они раньше взрослых освоили съедобные ягоды и растения, научились отыскивать то, что можно без опаски сунуть в рот. Не всегда это проходило безболезненно. Еще до Дивногорья Славута проглядел, и две овцы наелись зверобоя, пришлось их срочно прирезать, пока не подохли. Не раз кто-то из ребятни совал в рот даже волчьи ягоды, и сначала Илмере, а потом Поруси приходилось вызывать у них рвоту и подолгу отпаивать разными отварами. Однажды не справилась, и маленький Елень не выжил. Но такое случалось и дома.

Но постепенно слово «дом» у них все больше связывалось с каким-то будущим жильем, а не с Треполем. Словно до дома еще нужно дойти.

Небо с утра высокое, чистое, без облачка. Проснувшийся лес дышал туманом, значит, быть хорошему, погожему деньку.

Лес, он добрый: и накормит, и напоит, только не ленись брать, да не хватай лишнего. Этот закон люди знают хорошо – брать столько, сколько нужно, чтобы не пропадало зря. Тогда в следующий раз еще дастся. А начнешь зря зверя или птицу бить, зря рыбу сетями таскать, а потом оставлять тухнуть на берегу, вот и отвернется от тебя лес, закроется. Тогда страшно, тогда погибель.

Делают, конечно, запасы ягод, грибов, шишек, сушат травы, копают корни. Но это для студеной зимы, чтобы было из чего взвар сделать, чем хворь лечить, что в варево добавить. Умные хозяйки много разных отваров и секретов знают, много трав в купальскую ночь, да и в остальное время берут.

Когда-то такой была Илмера, казалось, каждую травинку, каждый листок ведала, не было для княжьей сестры секретов. Илмера погибла, но многое успела передать Поруси. Еще девочкой, когда только вышли в дальний путь, Илмера каждую минуточку рассказывала и показывала смышленой Поруси разные растения, старалась, чтоб запомнила, когда какое рвать, как применять. Словно чувствовала свою раннюю погибель.

Теперь уже Порусь собирала травы пучками, развешивала сушиться, в свою очередь, показывала родовичам, чтоб тоже учились, не все же одной ей ведать. Многие травы еще в Треполе хорошо знали, но много было и незнакомых, все же далеко от родных мест ушли. Иногда помогал Тимар, подсказывал, что чем лечить, как лучше смешивать.

Потому Порусь каждый погожий день в лесу, даже зимой, не все же собирают летом. Порусь сирота, ее взяла с собой в дальний путь тетка, но сама померла в первый же год, а девочка осталась с семьей Радока. Мягкая, ласковая жена Радока Иля смотрела за ней, как за своей собственной. Пока была жива Илмера, Порусь много времени проводила с ней, потом жила как все – трудилась, мечтала и шла, шла, шла…

За те девять лет, что прошли после ухода из Треполя, Порусь из тоненькой маленькой девочки превратилась в рослую красивую девушку с нежным румянцем на щеках, толстой косой ниже пояса, большими синими глазами, опушенными густыми ресницами. На нее заглядывались парни, кое-кто даже пытался прижиматься. Но сердце девушки давно и навсегда было отдано младшему князю.

Еще когда совсем девчонкой собирала травы вместе с его сестрой, густо краснела от одного нечаянного взгляда Руса. Но кто же замечал девчушку? Даже разумная Илмера не разглядела этот интерес Поруси к князю.

Только что для него Порусь? Рус не просто князь, он действительно лучший в Роду. Рослый, сильный, красивый, всегда веселый и готовый помочь, его обожали мальчишки, в него влюблялись девушки, его ценили старшие. За ласковый взгляд синих глаз Руса готовы были отдать все многие, и кто знает, что было бы, не будь Рус однолюбом. Ни для кого не секрет, что его сердце всегда принадлежало Полисти. Но даже после гибели женщины Рус не стал ни к кому ближе. Князю давно пора жениться, при одной мысли об этом у девушек замирали сердечки, а тот все тянул и тянул.

О том, что пора думать о семье, поговаривала со своей питомицей и Иля. Девушка старалась уходить от таких разговоров. Сердцу не прикажешь, пустить в него кого-то другого вместо Руса она не могла, но сам князь казался недостижим. Оставалось только вздыхать и собирать травы, чтобы быть полезной Роду.

Она рвала кислицу для варева, собирая ее в небольшой туесок, сделанный из березовой коры. Вдруг по стволу мелькнули два беличьих хвоста. Видно, подружки играли, радуясь весне, солнцу, жизни. Одна из белочек замерла, любопытно уставившись глазками-бусинками на Порусь, но девушка не делала резких движений, чтобы не спугнуть малышку. Та чуть посидела, потом решила, что опасности нет, и продолжила игру. Вокруг ствола снова замелькали пушистые хвостики, а мысли девушки снова занял… князь, никуда от него не деться!