Драматическая миссия (Повесть о Тиборе Самуэли) - Петер Фёльдеш

«Станем ли мы снова плечом к плечу со словацкими пролетариями, если отступим? Удастся ли нам еще раз пробиться к ним?» — думал Самуэли и вдруг, не сдержавшись, воскликнул:

— Свежо предание, а верится с трудом!

Реплика Самуэли задела Куна. Он с трудом овладел собой и спокойно ответил:

— А все-таки придется поверить, уважаемый товарищ Самуэли! Учтите, я не пойду на поводу ни у правых, ни у левых пораженцев!

«Мой ответ Тибору в заключительном слове был излишне резок… это было неуместным и несправедливым», — напишет Бела Кун об этом эпизоде спустя тринадцать лет.

В особом отряде чрезвычайного трибунала — сорок бойцов-ленинцев. Все они готовы за своим командиром в огонь и в воду. Потому что в минуту опасности он всегда впереди, потому что он требователен не только к другим, но и к себе. Он очень строгий, но умеет по заслугам и поощрить. Обладая железной волей и непреклонностью, вне службы он держится просто, обращается с рядовыми как с равными, заботится о них. Поистине большой человек. Даже в далекой Москве, у Владимира Ильича, Самуэли не забыл про своих солдат и привез им от Ленина слова привета и почетные красные звездочки. Между собой бойцы ласково называли наркома «батькой Тиби», хотя по возрасту Самуэли был моложе кое-кого из своих подчиненных.

В спецпоезде царили образцовый порядок, воинская дисциплина и хорошие товарищеские отношения. Все сверкало чистотой, металлическая арматура всегда была начищена до блеска, оборудование — в полной исправности. Да и как иначе? Поезд стал для бойцов вторым домом. Почти все бойцы — рабочие высокой квалификации, и в свободное время они всегда что-нибудь сверлили, тесали, вырезали, чинили.

К тому же спецпоезд — это их «оружие», стало быть, его надлежит содержать в полной исправности и готовности, как винтовку.

И Лейрица любили солдаты…

Вот он сидит сейчас за письменным столом, к которому бойцы-мастера приделали откидную доску: на нее можно кнопками прикрепить схемы и карты, без которых не обойтись начальнику штаба. Арпад Лейриц внимательно изучает прикрепленные к доске листы и, время от времени глубоко затягиваясь сигаретой, думает о чем-то.

Опять вспыхнул мятеж. Да еще недалеко от столицы — южнее Будапешта, в левобережных придунайских селах. Контрреволюционеры обнаглели. Белогвардейцы высадили небольшой отряд и на правый берег Дуная. Лейриц ниже склонился над картой. Вот здесь, под селом Усод, батарея красных охраняет минное заграждение, чтобы английская флотилия мониторов, бороздящая воды Дуная на сербском участке, не смогла бы с помощью тральщиков разминировать его и проникнуть на территорию Советской Венгрии. На эту батарею и совершили налет контрреволюционные банды, захватили гаубицы.

Лейриц взглянул на часы. Должно быть, посыльный уже прибыл в Городской театр, где проходит заседание Всевенгерского съезда Советов, и Тибору вручили, а может, с минуты на минуту вручат пакет с донесением начальника генерального штаба: «Обращаю внимание отряда Самуэли…» Сейчас он получит предписание Правительственного Совета и через час прибудет на спецпоезд. А ему, Лейрицу, необходимо к тому времени разобраться в этом сложном деле, подготовиться к докладу и дать конкретные предложения.

Ясно, что контрреволюционеры Затисья рассчитывали на помощь румынских войск. В Задунайском крае белые перешли к открытым действиям, опираясь на австрийскую границу, — тоже надеются на поддержку зарубежных сообщников. А на что надеются мятежники здесь, в западной части междуречья Дуная и Тисы?

За окном, на погрузочной площадке, синеет лужица, оставшаяся после утреннего дождя. Лейриц, прицелившись, бросает в нее тлеющий окурок, но промахивается. Старик-железнодорожник, быстро подбежав к окурку, поднимает его и с жадностью затягивается, рискуя опалить пышные усы, Лейриц достал из пачки сигарету и, высунувшись в окно, протянул старику. Чиркнув спичкой, дал ему прикурить: по нынешним трудным временам и спички тоже дефицит.

…Итак, белые орудуют в непосредственной близости от цитадели рабочего класса. Опорной базы у них здесь нет. Отсюда вывод: в их планах отведена особая роль Дунаю. Вот, к примеру, донесение разведывательной службы, датированное 8 июня и составленное по агентурным данным, полученным из Вены: организация контрреволюционного путча в Пеште возложена на некоего капитана речной флотилии.

О политическом комиссаре Главного штаба Дунайской флотилии Анкнере сообщается, что он установил в Вене связи с эмигрантскими кругами венгерской аристократии, с русскими белогвардейцами-колчаковцами и с Каннингхемом — главой английской военной миссии в Вене… Ясно! Белые делают ставку на мониторы!

Со скрипом и лязганьем по соседнему пути отходит товарный состав, кондуктора свистят, машут сигнальными флажками. Теперь из окна Лейриц увидел мост Фердинанда. Взявшись за руки, по мосту бегут две девушки. Ветер развевает их яркие цветастые юбки. Эх, скорее бы мир! Чтобы все вокруг было тихо.

И Лейриц вздохнул и провел рукой по лбу. Когда-то это будет…

…Итак, вдохновители мятежей рассчитывают на поддержку Дунайской флотилии, а также на реакционные силы, притаившиеся в Будапеште. На военно-транспортных судах не представит особых трудностей переправить в Задунайский край белые банды, сколоченные в селениях междуречья Дуная и Тисы. Как только мятежи охватят прибрежные районы, заговорщики попытаются разминировать заграждения на Дунае, и тогда флотилия Антанты сможет беспрепятственно снабжать мятежников оружием и боеприпасами. Значит, нужно действовать, не теряя времени, и политуполномоченный по области уже запросил из Будапешта целый полк. Лейриц откинулся в кресле. По мере поступления новых донесений можно будет в пути уточнить обстановку. Если все сложится благоприятно — замыслы врага будут сорваны.

Принялся составлять тексты телеграмм. Обозначил на оперативной штабной карте кружками основные очаги мятежей, и нынешних и уже подавленных, рядом поставил даты. Это помогало изучить обстановку в тех районах, где действовали враги, и установить взаимосвязь событий.

Лейриц — не только помощник Самуэли, он и заведующий канцелярией чрезвычайного трибунала, и начальник штаба особого отряда. Что говорить, по существу, Лейриц возглавляет штаб по борьбе с контрреволюцией.

Раздались гудки. Это автомашина Самуэли въехала через железные ворота вокзала со стороны Вацского шоссе и затормозила у платформы. Нарком вышел из машины, и бойцы особого отряда тотчас, же вкатили ее на открытую платформу.

— Привет, — входя в салон-вагон, сказал Самуэли начальнику штаба, вставшему перед ним во фронт. — Где? — коротко спросил он.

— В Шольте, Дунапатае и его окрестностях, — четко доложил Лейриц, — согласно донесению, бунтовщики захватили также села Нецел, Бичке и продвигаются в направлении Кишкёрёша. Калочу удерживает всего горстка красногвардейцев.

Повесив на вешалку кожаную фуражку, Самуэли подсел к столу Лейрица. Он просмотрел отчеркнутые красным карандашом строки донесений, ознакомился с предложениями Лейрица и лишь после этого завизировал телеграмму начштаба, в которой тот запрашивал у Ставки главного командования новую береговую батарею для защиты минного заграждения. Тексты двух других телеграмм Тибор отложил в сторону.

— Корвина предупреждать нет нужды, — сказал Самуэли. — Он и без того знает, что в Будапеште назревают грозные события. По сведениям его агентуры, заговорщики свили гнездо на кораблях флотилии. Но, увы, к сигналам Корвина ни в одной из инстанций не желают прислушиваться. Все впали в какой-то неоправданный оптимизм. Предостережения Корвина встречают иронической усмешкой: дескать, контрреволюционный путч возможен где угодно, только не в Будапеште. К тому же военный комендант столицы Хаубрих и сам, в случае чего, мол, прекрасно справится с положением. Однако у Корвина имеются сведения, что окружение Хаубриха сочувствует белым. Вполне вероятно, что и он заодно с ними.

Но Корвину говорят, главное — проявлять умеренность… Тогда не будет никакой контрреволюции.

— Что же в таком случае делать нам? — озабоченно нахмурился Лейриц.

Самуэли молча барабанил пальцами до столу.

— Нам? Ничего не остается, как прибегнуть к партизанским действиям, — заключил он. — Чтобы помешать переправе контрреволюционных банд, мы. пожалуй, запросим у Ставки не один монитор, как ты предлагаешь, а всю флотилию, что стоит в Обудайском затоне. Ведь сейчас в боевой готовности три-четыре корабля. Странно, конечно, что в военное время большая часть речной флотилии не на ходу. Ну а если вся действующая флотилия будет в моем распоряжении, тогда пусть заговорщики и не помышляют о путче! Кстати, надо бы в Наркомате внутренних дел запросить надежного и опытного комиссара, пусть присматривает за бывшими офицерами флота и держит их под своим контролем. И пусть сразу же примет под свое начало мониторы и ведет их в район предстоящей операции.