Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени - Татьяна Александровна Корсакова

История со статьей Инны Руденко «Долг» об инвалиде-«афганце» Александре Немцове из Никополя и тотальном бездушии чиновников стала классикой отечественной журналистики, как и сам материал Инны, и мужественный поступок Г. Н. Селезнёва.

Но не могу не сказать и о том, что предшествовало тогдашней драматической публикации. Просто ради исторической справедливости.

Еще до коллизий с готовой статьей Инны Руденко, а возможно, и до самой поездки Инны Павловны на Украину, в город Никополь Днепропетровской области, в «Комсомольской правде» состоялось очередное партийное собрание, в конце которого совершенно неожиданно, не по теме, выступил заместитель главного редактора Тимофей Кузнецов, человек, отличавшийся сдержанностью и крайней осторожностью. Попросив слово прямо перед завершением собрания, помолчав и сильно волнуясь, он сказал вот что (цитирую по памяти):

«Знаете, надо что-то решать… Мы почти ничего не пишем об Афганистане, где воюют наши люди. Одно из двух: либо мы должны и дальше стыдиться нашего присутствия в этой стране, либо писать правду о нашем участии в тамошних событиях, называть героями тех участников нашего ограниченного контингента в Афганистане, кто этого достоин».

Мнение Тимофея Васильевича Кузнецова, высказанное на закрытом партийном собрании, — а эти собрания в «Комсомолке» при Селезнёве всегда проходили неформально, как и все совещания в редакции, — не могло затеряться в архивах цепкой журналистской памяти, торчало незабываемой занозой в сознании, в том числе и главного редактора.

И вот в феврале 1984-го, когда предсказуемо появился серьезнейший повод, Селезнёв эту занозу из общей памяти мастерски удалил, также совершив значительный, крайне рискованный для себя поступок.

Неприятности главному за публикацию «Долга» И. Руденко были обеспечены, но он их опять выдержал. Селезнёв умел держать удар, как никто. Радуясь очередному прорыву газеты, мы и на этот раз не увидели на лице главного особых эмоций. Может быть, только курил побольше.

Статья Инны Руденко потрясла страну, к Саше Немцову и, что немаловажно, к другим инвалидам-«афганцам», к самому нашему военному присутствию в Афганистане отношение изменилось коренным образом. Плотина недомолвок рухнула.

Естественно, медленнее всего отношение к нашему военному присутствию в Афганистане и к жертвам и инвалидам этой войны менялось у чиновников. Не может не поразить фраза Селезнёва из приведенного выше его последнего интервью: «Как бы и Политбюро удивилось, узнав о том, что, оказывается, эти калеки мыкаются потом, когда возвращаются из Афганистана».

Так, внезапно, а затем и постепенно вышло на свет много правды об «Афгане». Поклонники Инны Руденко убедились, что любят самого достойного журналиста. И только о главном герое этой газетной истории — главном редакторе «КП» Г. Н. Селезнёве так никто тогда и не узнал.

Он всё-таки был чрезвычайно скромным человеком.

1984-й. Если бы не напечатанное выше, был бы год как год. Вроде ничего особенного. Но для любого читающего человека (тут следует уточнить: человека, читающего всё, что он хочет, без запретов) это был как раз особенный год.

«Сбылось у них или не сбылось? — мог думать старик читатель, давно живущий отшельником на Луне или где-нибудь поближе, скажем, в необитаемых лесах на севере Новой Гвинеи. — Государства разделились и объединились по-новому или сохранился послевоенный статус-кво? Британия живет по-прежнему или… по Оруэллу?».

Территория истории

Именины фантастического романа английского писателя Джорджа Оруэлла, романа-антиутопии «1984», — вот что могло быть отмечено в 1984 году во всём читающем мире. Но из этого читающего мира тогда всё еще выпадала одна шестая часть суши, на которой жили почти 274 миллиона человек. Книга «1984» была издана в СССР лишь спустя пять лет после этих так и не состоявшихся в нашей стране «именин».

Знаменитый роман Оруэлла громко перекликался, как ребенок в лесу с родителями, с изданным гораздо раньше фантастическим романом «Мы» русского писателя Евгения Замятина, и с антиутопией англичанина Олдоса Хаксли «О дивный новый мир».

Жестокий шедевр, к которому человек с нежным мальчишеским именем Эрик Блэр, взявший себе псевдоним по названию любимой речки Оруэлл, шел всю жизнь, был напечатан в Великобритании 8 июня 1949 года. «Nineteen eighty-four» был затем переведен на 65 языков и стал сильнейшим противоядием от тоталитаризма практически во всём мире. При одном немаловажном условии, конечно: при условии всеобщего увлечения fiction — художественной литературой.

Один из ведущих исследователей творчества этого великого английского писателя в России, подготовивший несколько книг, связанных с творчеством Оруэлла, издавший собственную прекрасную книгу «Джордж Оруэлл. Неприступная душа», Вячеслав Недошивин (в 1970–1980-х — журналист, член редколлегии «Комсомольской правды») считает, что роман «1984» стоит на третьем месте в мире по публикуемости после Библии и Маркса.

Для нас в этом коротком, но важном списке имеет громадное значение соседство Карла Маркса с его формулировками и предвидениями на века вперед и Джорджа Оруэлла с его вольными предсказаниями.

Кто кого, однако?

Никто и никого пока. Китай тому порукой — наверняка главная составная часть оруэлловской Остазии (Eastasia).

В Советском Союзе с его внимательными «профессиональными читателями» из охранительных органов Джордж Оруэлл после антисоветской сатиры «Скотный двор» сначала был запрещен. Роман с персонажем Старший Брат (это в переводе В. Голышева; мне кажется более предпочтительным пусть не очень правильное по нормам перевода с английского языка, но более сильное по смыслу определение «Большой Брат» в переводе Д. Иванова и В. Недошивина) доверия к автору не добавил: всесильный Брат слишком напоминал цензорам товарища Сталина. Потом Оруэлла слегка реабилитировали. А позже ни Союза не стало, ни запретов, и творчество гениального англичанина было отпущено в российском книжном море в свободное плавание.

Геннадий Николаевич Селезнёв не оставил нам воспоминаний о своих литературных предпочтениях, но быть большим поклонником творчества Джорджа Оруэлла он вряд ли мог.

Оруэлл никогда не бывал в Советском Союзе, он только много читал о нем и узнавал еще как-то по-другому, будучи в мыслях и даже в душе, между прочим, скорее левым, чем правым. Действие его романа «1984» (так же, как и романа Хаксли «О дивный новый мир») происходит в Англии, да и замятинские «Мы» как бы восходят к английским реалиям. Однако, сколько ни убеждай бывшего советского читателя нерусской топонимикой трех самых читаемых романов-антиутопий и английскими именами действующих лиц у Хаксли и Оруэлла (в «государстве» Замятина не имена, а цифровые коды), он всё равно усмотрит в них не совсем приятные сопоставления с его отечественной историей, с его родными советскими «благодетелями» и «большими братьями» с усами и без.

Селезнёв, нравится это кому-то или не нравится, с детства был убежденным советским патриотом и не выносил издевок над страной, в которой родился