Что таится за завесой - Харпер Л. Вудс

Он схватил с бельевой веревки тяжелый шерстяной плащ и, таща меня к двери в сам дом, накинул его поверх своего, лежавшего у меня на плечах.

– Я лучше умру стоя, чем буду служить тому, во что не верю, – сказал Кэлум, пожав плечами и прижавшись ухом к двери.

Внутри не было слышно ни звука. Он надавил на защелку и медленно открыл ее.

Пусто.

Кэлум быстро вошел внутрь, втянул меня за собой и закрыл дверь.

– Ботинки, – указал он на несколько пар обуви у двери.

Я сняла свои, поморщившись от пятен крови, пропитавших пятку моих носков и стекавших по подошвам ног.

Кэлум начал двигаться в одну из спален, но тут его взгляд зацепился за кровь на моих ногах, и он застыл на месте.

– В следующий раз, когда ты попытаешься преуменьшить свои травмы, я перекину тебя через плечо и понесу, нравится тебе это или нет. Тебе понятно, детка? – рявкнул он, удаляясь в спальню, пока я снимала грязные носки.

Вскоре он снова появился, сжимая пару женских штанов и пару носков.

– Надень это, – приказал он, и я взяла у него штаны.

Ткань была тяжелой, мягкой и казалась теплой даже на ощупь.

– Что это? – спросила я, никогда в жизни не видевшая женщину в штанах.

Задрав платье, я сунула ноги в штанины и удовлетворенно вздохнула, когда теплая ткань обняла мои ноги.

– Состоятельные женщины носят их под платьем, когда холодно. Они называются легинсы, – сказал Кэлум, отвернувшись в тот момент, когда в его поле зрения должно было попасть мое нижнее белье.

Он, конечно, все это уже видел, но я с благодарностью приняла этот миг уединенности и расслабилась только тогда, когда легинсы плотно сели на мою талию и прикрыли зад.

Я вытерла кровь на ногах найденной в кухне тряпкой, надеясь, что не испорчу новые толстые носки, которые натянула перед тем, как надеть выбранные женские ботинки. Они подходили не идеально, но были намного лучше тех, в которых я шла раньше.

– Думаю, ты просто недооцениваешь силу воспитания в настолько глубокой вере, что правда боишься последствий непослушания, которые наступят после смерти, – сказала я, вспоминая времена, когда Бернис мучила и пугала меня тем, что меня ждет в объятиях Матери, если я продолжу разочаровывать ее.

Агония. Пытки. Возмездие, за которое я заплачу только кровью.

– И все же теперь тебя, кажется, никто не понуждает посещать храм. Ты жила по их правилам, и что тебе это дало? – спросил Кэлум, и по его лицу пробежала тень ярости. – Они не заслуживают твоей преданности.

– А я и не предана им. И никогда не была. Несмотря на их отчаянные попытки превратить меня в леди, – сказала я, принимая предложенную им руку.

Кэлум осторожно вывел меня из дома, и мы пошли на опушку леса, где он отыскал топор, воткнутый в пень. Когда мы проходили мимо, Кэлум выдернул его из дерева, даже не остановившись.

– Поэтому ты нисколько не сомневалась перед побегом? Ты должна была принять решение быстро, раз умудрилась остаться в целости и сохранности, – сказал Кэлум, оглядываясь на деревню, когда мы снова нырнули в деревья.

– Скажем так, единственное, что ждало меня в Мистфеле, – это смерть еще до падения Завесы, – ответила я.

Он нахмурился, челюсть на мгновение напряглась, а потом он скривился и отвернулся.

– Оставайся здесь, – приказал он.

Кэлум снова собрался вернуться в деревню. Я кивнула, хотя он уже повернулся ко мне спиной. Молча я наблюдала, как он снует по окраинам и собирает припасы во дворах сельчан.

Я посмотрела на небо, чтобы отметить положение солнца, ожидая, что богослужение скоро закончится. Когда Кэлум вернулся ко мне, на его плечах висела сумка, наполненная съестным. Он также проник в амбары и дома и раздобыл веревки и одеяла, и кремень, и еще одну флягу.

Найденный топор он привязал к ножнам на спине под плащом. С двумя мечами, топором и кинжалом, привязанным к бедру, Кэлум теперь производил еще более внушительное впечатление.

Я протянула руку к заполненной припасами сумке, зная, что оружие, которое он нес на себе, скорее всего, было тяжелым. Не говоря уже о том, что сумка только помешает ему добраться до него, если оно понадобится.

Можно было с уверенностью сказать: рано или поздно такой день наступит.

– Эй! Воры! – раздался вдруг женский голос.

Женщина вышла из храма, взглянула на пустую бельевую веревку, на которой висели ее вещи, и закричала. Повернувшись к лесу, она обнаружила нас и разглядела незнакомку, укутанную в ее зеленый плащ.

Чувство вины поглотило меня. Я догадывалась, что, возможно, у нее нет еще одного плаща и она не сможет купить себе новый, но у нее была крыша над головой и теплый очаг в доме. А мне светил лишь холод пещер и прогулки сквозь метель и пургу.

– Бежим, – скомандовал Кэлум, когда люди начали выходить из храма на женские крики.

Я повернулась и побежала назад, к горному хребту, скрытому за деревьями. Можно было только надеяться, что я двигаюсь в правильном направлении, – не зря же Кэлум упомянул о моих бесполезных навигационных навыках.

– Они пошли туда! – закричала женщина у нас за спиной, когда я прорвалась через покрытый листвой подлесок.

Кэлум молча следовал за мной, время от времени подталкивая меня в спину, чтобы я бежала быстрее. Нам надо было спешить. Я не сомневалась, что он специально двигался медленнее, стремясь не удаляться от меня, хотя его длинные ноги могли преодолевать расстояние гораздо быстрее, чем мои.

– Быстрее, – призвал он, ненадолго взяв меня за руку, чтобы изменить направление движения.

Я подумала, что мы свернули немного к югу.

– Верните плащ, и мы оставим вас в покое! – крикнул мужчина где-то у нас за спиной.

Он был близко – слишком близко, пугающе близко. Я оглянулась, рискуя, что они приблизятся еще больше. Если они поймают нас, наказание за воровство будет наименьшей из наших проблем.

Мы все знали, что Стража Тумана сделает с тем, кто не сдаст меченого, попавшего им на пути. Они донесут на нас без малейших колебаний. Ведь их жизни тоже висели на волоске.

– Эстрелла! – предупреждающе крикнул Кэлум у меня за спиной, и его голос разнесся по лесу.

Я услышала его сквозь звук своего тяжелого дыхания, вернув внимание к нему – как раз в тот момент, когда моя нога зацепилась за корень дерева и я распласталась по земле во весь рост.

Каким-то образом он видел то, чего не