Практическое руководство по злу - overslept

☠

Я проснулась в комнате, которую не узнала. Я ещё ощущала холод северной ночи на своей коже, и щёку до сих пор жгло там, где длинный нож Коммандующей пролил кровь. Это конкретное ощущение бледнело по сравнению с другими: всё моё тело пульсировало десятками болей, худшая из которых была сосредоточена вокруг длинной раны, которая змеилась по всему моему торсу. Я откинулась на подушки, вздрогнув, когда вспышка боли прошила меня. Отбросив одеяло, прикрывавшее меня, я присмотрелась к покрытой повязкой ране, которой одарил меня Одинокий Мечник: кожа была красной и воспалённой, а шрам довольно ужасным, но, по крайней мере, он не кровоточил. На остальной части моего тела не было никаких отметин, что вызвало дрожь беспокойства по спине: я исцелялась у Захариса достаточно, чтобы знать, что магия не может так хорошо исцелять без определённых последствий. Оглядевшись, я увидела, что в комнате никого нет: скудно обставленная мебель в стиле Кэллоу, никаких окон, и я не слышала ни малейшего намека на шум снаружи. И здесь пахло кровью, с удивлением заметила я. Разве во сне я не чувствовала тот же самый запах?

Я заставила себя сесть на край кровати, подавляя болезненный стон. Личность Оруженосца в моём сне определить было не трудно: Блэк всё ещё выглядел более-менее так же, хотя и чуть старше, и я никак не могла спутать эти пронзительные зелёные глаза с другими. Но в этом видении было слишком много деталей, чтобы оно могло быть просто фантазией моего разума во сне: даже сейчас, закрыв глаза, я слышала низкий голос Коммандующей и визг стрел, падающих сверху. Именное Сновидение. Мой разум пока что был слишком затуманен, чтобы понять происходящее, но я знала, что всему должна быть причина. Когда Блэк вонзил меч мне в грудь, я столкнулась с двумя возможными версиями себя. Итак, сон показывает мне, как предыдущий Оруженосец убивает героя, в то время как я своего отпустила. Немного грубовато, если говорить о намёках, но я не была по натуре утончённой девушкой — вполне логично, что моё Имя будет столь же прямолинейным. С гримасой я провела рукой по спутанным волосам. Боги, от меня ужасно пахло. Мне нужно было принять ванну или хотя бы переодеться.

Дверь со скрипом отворилась, и вошла Капитан, пригнув голову. Это зрелище вызвало у меня улыбку: за исключением адских огров, практически всё смотрелось рядом с ней игрушечным.

— Славно, — пробубнела воин. — Ты проснулась.

— Только что, — согласилась я. — Как долго я была без сознания?

— Прошло уже два дня после твоего маленького трюка, — сказала она. — Ты была дьявольски близка к тому, чтобы никогда не проснуться.

Я так и подозревала, но всё равно у меня по спине побежали мурашки, когда я услышала это вслух.

— Может, мне послать благодарственную записку целителям Легиона?

Капитан фыркнула.

— Ты разорвала своё тело так, что они не смогли с этим справиться, — сообщила она. — К счастью, у нас в лагере был маг крови из племени Быстроногих — потребовалось три кроветворения, чтобы вернуть тебя к какому-то подобию живого человека.

Кроветворения. Верхние Боги, я надеялась, что она говорила не то, что я думала.

— Ты хочешь сказать, что они закачали в меня кровь, да?

Женщина с оливковой кожей наградила меня уничтожающим взглядом.

— Не будь тупой, девочка, — проворчала она. — В твоих венах осталось совсем немного этого вещества. Блэк заставил их пролить кровь троих. Грубая штука, но обычно это срабатывает.

Я почувствовала, как мой желудок сжался, и судорожно выдохнула. Три человека умерли только для того, чтобы исцелить меня, а Капитан, похоже, даже не думала об этом как о чём-то из ряда вон.

— Кем они были? — прохрипела я. — Люди, которые погибли, чтобы спасти меня.

Она пожала плечами.

— Заключённые из камеры смертников. Никогда не знала их имён, но Писец, вероятно, знает. Пришлось подать какие-то бумаги, чтобы их реквизировать.

Реквизировать их, как ресурс. Так же, как если бы они попросили новый комплект доспехов или какое-нибудь швейное оборудование. Как будто они были вещами, а не людьми. Конечно, они вряд ли были хорошими людьми — иначе им не вынесли бы смертный приговор, — но в этот момент я увидела, что праэс тратит жизни кэллоу, как валюту. Три чужие жизни, потраченные на то, чтобы сохранить мою, не задумываясь.

Интересно, согласилась бы я на это, если бы не спала? Мне было противно, что я уже не была так уверена в своем ответе, как месяц назад. Присутствие Капитана внезапно показалось мне невыносимым, разрушающим всё, к чему я стремилась. Просто ещё один винтик в Имперской машине, перемалывающий жизни людей, которых они завоевали.

И всё же, что я могла сделать? У меня чесались руки наброситься на неё, но я слишком хорошо понимала, что даже в лучшем случае лишь царапну её броню — она была женщиной, которая сталкивалась с целыми батальонами рыцарей и убивала их без особых усилий. Они были добры, Капитан и Блэк, такие покладистые, услужливые, и я в конце концов забыла, что имею дело с монстрами.

Бедствия — монстры, которых боятся даже другие монстры. И хуже всего было то, что мы были на одной стороне. Я охотно присоединилась к людям, которые рассматривали человеческие жертвоприношения как еще один инструмент в своем арсенале. Вкус желчи во рту заглушил запах крови, и меня внезапно вырвало. Одно дело — принять абстрактное решение пожертвовать жизнью, но теперь, когда я столкнулась с реальностью… как я могла подумать, что из этого выйдет что-то хорошее? Взгляни на основы твоего лучшего мира, Кэтрин Обретённая. Еще три трупа до кучи, и они будут не последними. Меня вырвало прямо на кровать. Беспокойство на лице Капитана было самым ненавистным видом доброты, который я когда-либо видела. Через мгновение мой желудок успокоился, и я вытерла рот одеялом.

— Тогда я поговорю с Писцом, — пробормотала я, дрожа.

Я запомню имена, вырежу их достаточно глубоко, чтобы никогда не забыть. Выяснить, есть ли у них семьи, люди, которые зависели от них — безвкусный способ вернуть долг, который был так глубок, но что другое я могла сделать? У меня ещё оставались сбережения из Ямы, и я не собиралась тратить на это даже крупицу Имперского золота. Мой долг, моё покаяние. Да смилостивятся боги над моей душой.

— Ты можешь сделать это позже, —