Мифы славянского язычества - Дмитрий Шеппинг

У нас, в России, соответствует сему обычаю обряд — украшать последний сноп, называемый именинником, разноцветными лентами или наряжать его в сарафан и кокошник; и носить таким образом с плясками по деревне или на господский двор с поздравлением об оконченной жатве.

Кроме сего обычая? не встречается на Руси особых жатвенных празднеств; но вероятно, что они перешли вместе с Новым годом и осенним праздником Овсена на Васильев день и слились с Колядами. Так встречается 1 января обрядное варение первой гречневой каши из новых круп, с приговорами и замечаниями на будущий урожай; в этот же день в Великой и Малой Руси обряд обсыпания яровым хлебом: дети ходят по избам с поздравлениями и обсыпают избы и самих хозяев зерновым хлебом с песнями и приговорками:

Ходит ИльяНа Василья,Носить пугуЖитяную:Де замахне —Жито росте;Роди, Боже,Жито пшеницюВсяку пашницю,В поле ядро,А в доме добро!

Хозяйки бережливо сохраняют эти разбросанные зерна на будущий засев. Тот же обряд совершается и у южных славян полажайником в Бадный вечер (канун Рождества Христова); причем замечательно, что когда у нас предвещается хозяину одно хлебное изобилие, у сербов от пастушьего периода сохранилось и предвещание на изобилие скота; и именно полажайник, взявши кочергу, бьет ею чурбан догорающего в печи бадняка так, чтобы искры летели, и, исчисляя все роды скота домашнего, предвещает хозяину их по стольку, по скольку летит искр с бадняка по каждом ударе. В наших свадебных обрядах осыпают также деньгами и хлебом новобрачных, а также кладут их на ржаные снопы в знак богатства и плодородия: «и постели слать, как завелось исстари, брать ржаных снопов тридевять» (свадьба Василия Ивановича). Самый обычай поднесения хлеба-соли, как и разные обычные печения хлебов и караваев, имеют, вероятно, все одинаковое символическое значение, хотя временем оно частью вовсе утратилось.

Мы сказали выше о гречневой каше 1 января; тот же обычай встречается и в так называемые овинные именины; в день Феклы Заревницы: когда начинают молотьбу нового хлеба, молотильщики угощаются в овине[186] новой кашей: «Хозяину хлеба ворошок, молотильщикам каши горшок».

Как прежде, так и доныне русский человек не любит определенное астрономическое времяисчисление и, скорее, означает разные времена года явлениями природы или церковными праздниками и постами. Замечательно при этом то, что пожинки, дожинки или спожинки, т. е. жатва, падая у нас на Успенский пост, приняла в некоторых местах в честь Богоматери название Госпожинки.

Так, вероятно, и древнеславянские названия месяцев относились не столько к тому или другому месяцу, как к известному времени года, время трав, цветов, жатвы, посева их, что объясняется тем, что, например, имена: Травен, Цветен, Серпен относятся к двум месяцам, и посему должны были различаться впоследствии прилагательным мал или велик Травен или Серпен. Точно так же и ныне наш крестьянин время малого и великого Серпена называет страдой или спожинками, время наибольшего труда (страдания) и жатвы. Точно так же принял у нас сентябрь имя бабьего лета, праздника бабьих работ, потому что с этим месяцем оканчиваются отчасти земледельческие работы мужчин, а начинаются работы женские: заготовление льна, пряжи, рубка капусты, варение пива, соленье и прочие приготовления зимних припасов, возлагаемых на деятельность домохозяйки.

Почти каждое занятие имеет в нашем сельском быту свои определенные дни, и они для более удобной памяти означаются частью церковными праздниками, а частью и самими сельскими работами, так что в народе многие дни соединяют в себе имя Святого Угодника Православной Церкви с наименованием чисто земледельческого происхождения; так, например: Алена-льяница, Иеремия-запрягальник или запашник (запрягают соху и начинают пашню), Феодосия-колосница (начинают хлеба колоситься), Акилина-гречишница (посев гречи), Наталья-овсянница (поспевает овес), Фекла-заревница (начало молотьбы и топка овинов).

Вообще, нет дня в году нашего земледельца, с которым бы не связывались разные приметы, замечания и суеверия относительно хлебов и урожая и наши народные приговорки и пословицы, если нам дозволено так выразиться, содержат в себе полный курс сельского хозяйства, с советами и предостережениями, обретенными долгим опытом и выраженными в эпической форме простонародного поэтического и верного взгляда русского человека на природу:

На Благовещенье дождь, родится рожь.

Идет дождь, несет рожь.

Пришел бы на Егорья мороз, то будет просо и овес. Коли на Егорьев день мороз, то и под кустом овес.

Коли март сух, да мокр май, будет каша и каравай.

Майская трава и голодного кормит.

Сей два тягла после Егорья, а другой сей после Иеремия.

Раннее яровое сей, когда вода сойдет, а позднее, когда калина в цвет взойдет.

Лягушка квачет, овес скачет.

Соха ябедница, а борона праведница.

Когда яровое сею, тогда с отдышкою и на стороны погляжу, а ржаной хлеб сею, шапка с головы свалится и той не подыму.

Сей под погоду, будешь хлеб есть год от году.

Сей хоть в ненастье, а сбирай в ведро.

Кто сеет рожь на Флоров день, тому родятся флорки.

Овес говорит: топчи меня в грязь, и я буду князь.

Сей овес, когда дуб развернется в заячье ухо.

Не сей пшеницы прежде дубового листа.

Сей пшеницу в день Симона Зилота, родится она яко злато.

В день Святой Алены принимайся и за лены.

Рожь две недели зеленеет, две колосится, две отцветает, две наливает и две засыхает.

В день Феодосьи Колосницы и рожь колосится.

Если на Петров день просо в ложку, то будет и на ложку.

Красное лето — зеленый покос.

Одна пора сено косить.

Гречиху сей, когда рожь хороша.

Сударыня гречиха ходит барыней, а как хватит морозу, веди на колечий двор.

Не верь гречихе по цвету, а верь по закрому.

Овес в кафтане, а на гречихе рубахи нет.

До Ильина дня дождь — в закром, а после Ильина — из закрома.

После Петрова дня сено черное, хлеб белый (мокрое время).

Что посеешь, то и пожнешь.

Мужики работают плачучи, а хлеб сбирают скачучи.

Не топор кормит мужика, а июльская работа.

Не поле кормит, а нива.

Там и хлеб не родится, где кто в поле не трудится.

Горька работа, да сладок хлеб.

Агей — пшеницу сей, у Ипата широка лопата.

Арсения ждать с дорогим горохом.

Жатва поспела, и серп изострен.

Цеп в руках, так и хлеб в зубах.

Новый хлеб на Ильин день.

Ильинская соломка — деревенская перинка.

Батюшка август крушит, да поле тешит.

Овсы и льны к Натальину дню смотри.

Стог глубок, а хлеб хорош.

Первое свидетельство о земледелии в России встречаем мы у Нестора, при осаде древлянского города Коростеня, где Ольга говорит осажденным древлянам: «а все грады ваши предашася мне, и ялися по дань, и делают нивы своя, а вы хочете измрети гладом».

По всей вероятности, в России, как и в прочей Европе, в первые времена земледельческого периода земли было много, и хлебопашец завоевывал, так сказать, шаг за шагом под нивы свои землю диких лесов и степей и, не дорожа землею, поднимал нови почти ежегодно.

Позднее человек стал более ценить свой труд, и, по мере как земледелие более и более распространялось, он уже не решался навсегда покидать распаханные поля, но, дав им отдохнуть несколько лет, снова возвращался на них с плугом и сохою и, наконец, уже при недостатке земли сократил этот срок перелога на один год и стал искусственным удобрением заменять долгий отдых прежнего времени. Вот почему древнейшие названия отдыхающего поля[187] носят в себе смысл труда, ломки, чистки при подъеме новых починок, как, например: нем. Brachfeld от brechen (ломать), франц. terre en friche от латинск. frangere, и наше древнее притерба или притереба, малорос. толока от толочь, толкать; наконец, быть может, сюда относится и самое слово пахать. Все эти выражения носят в себе смысл трудной работы, а земледелие есть работа по преимуществу; недаром зовет наш крестьянин время земледельческой работы страдой, временем страдания и труда; откуда и пословицы: «Не топор кормит мужика, а июльская работа»; «Горька работа, а сладок хлеб»; «Там и хлеб не родится, где кто в поле не трудится»; «Батюшка август крушит (работой так же, как и жаром), а поле тешит». Франц. laboure (пахание) прямо указывает на labore, работа; древненорманское же ar означает и работу и хлебопашество, нем. Arbeit, Erbeit (готск. arbaips-arapeit) употреблялось прежде в том же смысле. Здесь должно заметить, что слова Arbeit, labor, работа принадлежат одному и тому же корню ar, быть может, от санскр. ira, земля, откуда и нем. Erde (готск. airpa), как обработка земли, откуда, с одной стороны, понятие владения и наследства в готском arbia, древнесакс. arfi (heres, filius), нем. Erbe (наследник); а с другой стороны, понятие рабства, в русском раб, работа в смысле господской работы — барщины, работы по преимуществу земледельческой; на то указывает и самое наше прозвище крестьян, называемых древле ролейными закупами, соответствующее чешскому ратай (работник, хлебопашец, pacht-knecht). Древнее, чем пахать и пашня, глагол орать: роля (родня), орало (плуг); его встречаем мы не только во всех других славянских языках, но несомненно узнаем его и в древненемецком, финских и литовских наречиях; в латинском соответствуют этим словам aratio, aratrum и arare; в нем. языке исчез древний корень, за исключением сложных слов artacker Artfeld, т. е. запаханное поле.