Эдем 5 - AllianceSpecter

Дальше идёт нужда в безопасности и защите. Сам статус раба уже подразумевает проблемы с этой потребностью, ведь понимание того, что тебя могут просто продать в любой момент или убить из прихоти… это несколько угнетает. Да, есть рабы с особым статусом, которых нельзя убить. Есть земли с несколько иным законодательством, где убийство раба приравнивается к убийству кателия. Но это всё исключения и ничего более.

Сама Ада тоже каким-то особым статусом не обладает, однако честность и деловой подход Лансемалиона Бальмуара позволяет смотреть на ситуацию под другими углом. Есть обязанности, есть наказания. Разве есть какое-то общество с иной системой? В одном тебя на кол посадят, в другом лишат работы и выкинут на улицу с кредитом, а итог-то по факту один. Вопрос только в том, чувствуешь ли конкретно ты опасность. Ада вот не чувствовала, потому что знала, что её просто как шавку не выкинут. Особенно после того, как хозяин легко расстался сразу с двумя рабынями, позволим им спокойно уйти.

Далее следуют потребности в принадлежности к какой-то группе, желание быть частью чего-то большого, что соприкасается с нуждой в поддержке. В этом большом мире так трудно быть одиноким, особенно если ты принадлежишь к стайному виду животных, которые всё свою существование объединялись в группы. Ну, тут у Огненной Бестии тоже проблем не наблюдалось. С одной стороны, она этиамарий, которых сам Этий благословляет для развлечения зрителя. С другой ещё и вот оказывается девушка является частью народов огня и песка. И прямо сейчас учит свою историю. С поддержкой проблем тоже не было, пусть хозяин и называет рабов живыми вещами, но отношение всё же совершенно иное, чем к новой паре обуви или к питомцу. Ведь живая вещь остаётся смертным и разумным существом. Как собаку на поводок не посадишь, если не хочешь испортить вещь и у тебя всё нормально с психикой. Да и вообще с рабами господин Бальмуар порой ведёт себя лучше, чем с другими гражданами. Вон, в Орта Миос одному голову оторвал, других просто перебил, как на пиру у Надии Ишар.

В принципе это уже более чем удовлетворительный набор необходимых потребностей обычного смертного, который зачастую довольствуется и меньшим. Только вот полноценной такую жизнь не назовёшь, скорее уж просто существование от одной смены на фабрике до другой.

Так что далее идёт потребность в уважении и признании. Поэтому многие дети хотят стать спасателями, ведь они будут спасать жизни в храмах здоровья, при завалах, да хоть от простуды! В любом случае их будут уважать, ценить, без них невозможно функционирование ни одного общества, так что можно потратить и десять лет на образование, после чего устроится на работу за сущие медяки в сравнении с теми же этиамариями… Последние к слову тоже получают всё это сполна. Ну или можно стать солдатом, если в вашем королевстве считается почётным убийство других смертных по указу самого лучшего, то есть вашего правителя.

И если со всем этим у смертного проблем нет, то он может достигнуть вершины. Последняя потребность заключается в самовыражении. Всё ранее перечисленное имелось у Офлеи, однако ей не хватало именно последнего момента. Она просто не могла жить рабыней, ни при каких условиях. Сколь громко бы не кричала от радости толпа, сколько бы денег ей ни выкидывали, какая бы вкусная еда ни подавалась и сколь бы нерушимым не было слово аристократа о защите… Воительница из клана Праутеи всё также оставалась гордой северянкой. Она видела себя полноценной только на свободе.

Ада же… она ещё не совсем понимала, что подразумевает самовыражение. Наверное, какую-то цель и видение своей роли в этом мире, личные желания и мечты. Что-то, что не даст тебе зачахнуть в чужих тенях. Чтобы можно было встать у зеркала, посмотреть на отражение и сказать: «Я собой горжусь». Пожалуй, эту потребность тяжелее всего удовлетворить, а многие даже не видят способа это сделать. Ведь нужно ещё понять, что необходимо сделать. Найти себя.

Огненной Бестии нравилось учиться, действительно нравилось и она получала от этого удовлетворение. Магия, фехтование, даже риторика и история, благодаря всему этому она становилась сильнее, умнее… лучше. И было чёткое понимание, что, пожалуй, только Лансемалион Бальмуар способен провести её к недоступным подавляющему большинству вершинам. Дело даже не в силе, что позволит убивать богов, и не в желании получить новый титул, став первым этиамарием целого мира, и в Райский Сад конечно попасть хотелось, но… скорее просто хотелось, как порой хочется скушать шоколадку. Аде скорее просто нравилось понимать, что она каждый день становится лучшей версией самой себя. Стремление к совершенству заставляло идти вперёд и проделываемый путь утолял эту потребность в самовыражении. Ведь самовыражение и подразумевает рост, только рост не как мечницы или волшебницы, а как личности. Хотя порой кто-то и отождествляет карьерный рост с личностным ростом, что тоже вполне нормально. Тут уже каждый решает для себя сам, если, конечно, умеет.

И только при утолении всех этих потребностей смертный может сказать, что живёт, а не играет роль серой массовки. Убери что-то из этого списка и начнётся самая настоящая деградация. Многие болезни психики появляются как раз из недостатка этих пунктов, что, заставляя меньше общаться с людьми, искать признания у тех, кому на тебя просто плевать. Поэтому нужно чётко понимать в чём ты и насколько сильно нуждаешься, а не тешить себя тем, что без друзей ты вырастишь нормальным человеком или что пару лет затворничества не обернуться серьёзными последствиями.

— Опять будешь сидеть допоздна? — позади Ады раздался скрипящий голос.

— Будет некрасиво, если меня выпрет один из наставников в первый же день обучения, потому что я не знаю всех подвигов какого-нибудь национального героя… — борясь с зевотой, произнесла Ада, аккуратно разворачивая очередной свиток.

— Понятно… Я там покопался в ещё необработанных данных и нашёл новую информацию о Нуму. Хочешь изучить?

— Мы же вроде всё уже узнали.

— Всего мы никогда не узнаем, — мягко заметил Хранитель, подойдя ближе, чтобы заглянуть в свиток ученицы. — Мы действительно ознакомились с некоторыми источниками, но не более того.

— Я читала рапорт Нуму, рапорт пяти его людей, официальный вердикт трибунала с приложенными сведениями свидетелей и независимого судьи из другого воинского формирования… — уверенно отвечала Ада, попутно делая пометки в своём конспекте: хотелось помечать интересные для себя моменты прямо в книге, но это всё же имущество музея, так что приходилось ещё и много писать, вернее переписывать. — Там всё предельно очевидно. Более того, бесчестный и трусливый подлец тоже не отрицает произошедшего. Я говорила с ним лично, много раз. Он пропащий человек, и мне на него плевать. Пусть спивается дальше, это его право, как и бегство с поля боя.

— Решения, принятые на скорую руку, зачастую оказываются неверным из-за упущения множества мелких деталей, — голем в свою очередь продолжал настаивать.

Ада глубоко вздохнула, но всё же отложила свиток и письменные принадлежности. Хранитель всё верно говорил, но по мнению девушки ничто из сказанного не имело совершенного никакого отношения к текущему вопросу. Да, чем больше источников, тем лучше. Важно не забывать о том, что историю пишут такие же люди, а это оборачивается проникновением личного мнения, что не позволяет говорить об объективности истории, особенно истории, где на летописцев активно давят силу имеющие. Также и правило трёх независимых друг от друга источников никто не отменял. Возможно что-то новое и удастся узнать, но…

Вряд ли новая информация пойдёт вразрез с уже полученной картиной происходящего. Ведь сам Нуму признавался в содеянном в рапорте и в диалоге, его окружение в лице верных солдат вынуждено было сказать правду, офицерский состав и трибунал… Вопрос уже досконально изучен, всё сходится в одном и том же. Побег с поля боя, нарушение приказа, последующими за этим смерти солдат, тыл которым более не прикрывал трусливый южанин, решивший отступить со своих позиций, хотя его адъютант настаивал на обратном и пытался образумить командира. Если бы ещё Нуму всё отрицал, но он же сам соглашается с каждым пунктом. Соглашается уже не только в рапорте, но и сейчас, когда уже ничего не изменится, в личном диалоге с Адой.