Легенды о проклятых 2. Непрощенная - Ульяна Соболева

В одном из таких набегов, освобождая рабов из чарасской ямы*1, я нашла Буна, воина-наемника, который охранял меня и мою матушку еще в Валласе и был предан нам обеим долгие годы. Он узнал меня и пал ниц, целуя мне руки.

Тогда я впервые рыдала за все время своего пленения, рыдала у него на груди, а он молча гладил меня по голове и приговаривал, что все будет хорошо и мы обязательно отомстим: и за мать, и за отца, и за Рейна. Именно Бун мне тогда рассказал, что брата убили сразу после того, как солдаты уволокли нас с матерью с площади, чтобы продолжить измываться на заднем дворе. Он хотел умолчать подробности, но я потребовала, чтобы не щадил. Я хотела «видеть» как это произошло. Знать, как именно отплачу проклятому Оду Первому, когда доберусь до него. Теперь я представляла его с улыбкой от уха до уха. Его смерть будет еще ужасней, чем гибель Цамара. Когда я буду резать его плоть на ленточки он будет мне улыбаться и рыдать от боли.

***

Несколько лет я вообще не представляла, что кто-то может ко мне прикоснуться, даже если мой преданный Бун брал меня за руку я могла тут же дернуться и выхватить кинжал.

По ночам спала на полу, ногами к выходу из шатра и вздрагивала от каждого шума. Мне снилось всегда одно и тоже – как на моих глазах насилуют и убивают маму, а потом распинают меня на земле животом вниз и по очереди наваливаются сверху. От боли я грызу и глотаю землю…и просыпаюсь с привкусом этой земли во рту. Позже я нашла избавление от кошмаров – я напивалась дамасом и впадала в беспамятство, а еще позже меня вырубало после хорошей драки и секса с очередной любовницей.

Я сутками изнуряла себя тренировками, училась владеть мечом, и кинжалами, не хуже самого лучшего воина в велиарском отряде карателей. Да, за время своего плена я растеряла навыки и способности и сейчас оттачивала мастерство. Моими учителями был Бун и Керн, единственные, кто знали мою тайну и прикрывали меня в ночи Большой Луны. Остальные воины считали, что нас охраняет сам Гела, посылая нам в помощь своего верного слугу – гайлара.

У меня не возникало мыслей о плотских удовольствиях. Я равнодушно, а иногда и с брезгливостью смотрела как мои воины лапают женщин или уводят в свои шатры. Мне не хотелось секса, мое тело жаждало только новых нагрузок и шрамов. Каждым из них я гордилась, как личным трофеем потому что сама отбирала жизни десятками, а шрамы символизировали мою победу над врагом в честном бою. Мне было не до утех. Очень долгое время я вообще не думала об этом. Для меня совокупление и насилие означили одно и тоже. При одной мысли, что ко мне прикоснуться мужские руки меня бросало в холодный пот. Мое тело было мертвым.

Пока мы не остановились на ночлег в одном из лассарских трактиров, вынюхивая сколько воинов охраняет деревню и сколько рабов держат здешние лионы. Вечером в трактире устроили пирушку и мои люди начали развлекаться с местными шлюхами. Я пила дамас и смотрела со стороны на голые тела танцовщиц, извивающихся в танце и игриво ласкающих друг друга, чтобы возбудить мужчин.

Меня заворожили их легкие прикосновения к друг другу и великолепная грация. Они были похожи на дивные цветы Валласа, переплетающиеся вместе в диковинном танце. Я никогда до этого не видела голых женщин, рабыни Цамара не в счет – они не были женщинами и мало на них походили, а скорее напоминали грязные мешки с костями и дыркой между ног. Лассары нас так и называли.

Свое собственное тело я ни разу не рассматривала потому что ненавидела его – оно было олицетворением грязи и нечистоты. Я помнила только мужские потные торсы, ляжки, волосатые задницы и члены. И мысли об этом вызывали у меня приступы тошноты.

А теперь я смотрела на стройных девушек и ощущала легкий прилив крови к щекам и зудящее любопытство вперемешку с едким возбуждением, когда смотрела на их полные груди, мягкие животы и гладкие безволосые лобки. Они гладили друг друга и терлись лоснящимися телами. Это было настолько красиво и чувственной, что у меня пересохло в горле. Я не могла оторвать от них зачарованного взгляда.

А когда одна из девушек, с длинными темными волосами, опустилась перед другой на колени и принялась жадно вылизывать свою белокурую подружку под похотливое улюлюканье мужчин, я почувствовала впервые в жизни, как у меня пульсирует между ног от этого зрелища.

Я жадно смотрела на колыхающиеся груди танцовщицы с бесстыдно торчащими сосками, как она впивается в волосы той, что стоит перед ней на коленях и меня начало лихорадить от возбуждения. До дикости захотелось оказаться на месте блондинки и вот так же вдираться пальцами в волосы девушки, пока она будет ласкать меня своим розовым язычком. Мысль об этом не вызвала ни приступа тошноты, ни отвращения. Наоборот мои соски до боли затвердели, а возбуждение стало невыносимым, и я понятия не имела что с этим нужно делать. Но я была уверена, что темноволосая лассарская танцовщица точно знает.

Я пришла к ней в комнату почти под утро, когда все уснули. Ввалилась в ее спальню и когда она, испуганная моим появлением, вскочила на постели я положила на стол несколько монет и попросила ее раздеться. Теперь девушка танцевала только для меня, гладила свое тело, извивалась на полу. Я только смотрела на нее и хрипло просила показать мне всю себя. В ту ночь так и ушла дико возбужденная, но вернулась к ней уже на следующую. Теперь я попросила, чтоб она села ко мне на колени. Я трогала ее грудь, соски, проводила пальцами по губам и покрывалась мурашками, когда она облизывала мои пальцы, от возбуждения меня трясло, как в лихорадке, но, когда женщина попыталась тронуть меня руками я приставила к ее горлу нож и сказала никогда больше так не делать, если хочет остаться в живых.

Я неумело брала ее сама пальцами, языком и дрожала от наслаждения, когда она выгибалась подо мной, впиваясь в мои волосы, обвивала мои бедра стройными ногами, терлась об меня гладким, горячим телом. Потом я приходила к ней каждую ночь. Так же молча клала деньги на стол, ждала пока она разденется и станет на четвереньки подставляя свои прелести моему рту и губам.

Мне не нужно было, чтобы она меня трогала. Мне было достаточно трогать ее. Власть над чьим-то телом кружила голову и пенила кровь. Я возбуждалась до безумия, но разрядки не получала. Да я и не знала, как ее получить пока не позволила своей любовнице ласкать меня ртом, сцепив руки за спиной. Оргазм стал для меня потрясением. Я кажется даже разрыдалась, содрогаясь в первых конвульсиях невероятного наслаждения пока она порхала язычком по моей воспаленной плоти, а позже сцеловывала слезы с моих щек. Потом она научила меня многому, в том числе и как доставить удовольствие себе самой.