Малой кровью, могучим ударом! - Олег Герантиди

Манштейн, впечатленный разгромом 3-го танкового полка СС, словно забыл, что в тридцати километрах сзади подходит дивизия «Райх», вернее, остатки той, знаменитой, которая попала под первый удар русских в Польше.

Устал несостоявшийся фельдмаршал, замаялся.

Пашка и не понял, как сумел вырваться из городка, враз наводненного вражеским войском. Словно кто-то помог ему, отвел вражьи глаза. Он пролез вдоль каменного забора до конца огорода, нырнул в канаву, заполненную грязной водой. Долго полз по ней, под мостиком пересек одну из улиц, по которой громыхали гусеницами немецкие танки и самоходки. Так он добрался до парка, плавно переходящего в пригородный лес, а там – на карачках (хорошо, что больничный халат был грязно-коричневого цвета), все дальше и дальше. И ведь не увидел его никто. Ни вездесущие мальчишки, ни все замечающие старики. А может, и увидели, да пожалели... хотя вряд ли.

Он долго потом брел по лесу. Наступившая ночь радости не добавила. Ну и что? Сбежал сейчас, а попробуй, опереди танковые дивизии, которые, понятное дело, будут идти в том же направлении. И есть нечего! Да и во рту пересохло. Опять же, сломанная рука дает о себе знать.

Так и брел, придерживаясь края леса. Заморосивший к утру дождик решил вопрос с питьем, но превратил больничный халат в мокрую половую тряпку. А где-то к обеду Пашка услышал пулеметные очереди вдали, и узнал, нет, скорее почувствовал – наши!

Осадчий на коленях, на карачках, матерясь и соскальзывая вниз, взобрался на высокий крутой холм. Вдалеке, в нескольких километрах от него к городу шла колонна наших танков, а навстречу ей из города – колонна немецких. Пашка остановился. Добежать, предупредить невозможно, далеко, грязь, рука, да и ноги не держат после суточного блуждания по лесу.

Невдалеке раздался до боли знакомый шум наших легких танков, и Осадчий побежал на него. Первый, кого он увидел, был восседающий на броне Т-40 майор Чернышков.

– Гиацинт-один, я – Баку, прием!

– Я, Баку, прием!

– Вижу колонну бронетехники... до полка танков! Повторяю, танковая колонна... на встречном курсе, удаление до трех километров... я – Баку, прием.

– Понял, Баку. По нашей дороге? Прием!

– Да, движутся... встречным кур....

– Понял, Баку. Что окрестности? Прием.

– ...в норме... Баку. Прием.

– Не понял, я – Гиацинт-один, Баку, повтори! Прием!

– Окрестности... в норме... нет... повторяю, с флангов никого...

– Понял, Баку. Спасибо! Прием!

Коротков, получив эту информацию от Чернышкова, сразу же приступил к реализации своего плана, только что разработанного для действий против танковой колонны противника. В кюветы съехали Т-34М, перекрыли дорогу. 2-я рота 1-го батальона развернулась влево. Девять танков встали в готовности отразить маловероятный удар немцев слева. Осуществлению его на этом участке мешали крутизна вплотную подходящего к дороге склона и каменные осыпи. На холм слева отправили отделение пехоты с «Максимкой».

Основное внимание комбриг уделил развертыванию бригады в сторону правого фланга. Справа лежали поля, не необозримые, конечно, так, картошка. Разгороженные заборами, кое-где даже каменными. Видно не в чести у местных немцев межа, не могут договориться. Рота Старикова развернулась рядом с дорогой, под прикрытием одного из таких заборов. Чуть далее, в лощине, не видимой с дороги, в колонну выстроился 2-й батальон. Сзади пристроилась рота Гладкова. Гладков со своими танкистами после начала атаки и выдвижения вперед должен закрыть разрыв между 1 и 2-м батальонами. Пехоту оттянули на двести метров назад, под прикрытие каменного сарая возле дороги. Делать им во встречном танковом бою совершенно нечего. Если Чернышков ошибся, если немцев будет намного больше, то мы проиграем этот бой, и тогда они со спокойной совестью могут бежать, дальше. А если мы победим, то придется принять участие в зачистке поля после танковой свалки. Об этом еще раз напомнил Коротков пехотному политруку.

Все готово. Что же не идут, супостаты!

– Докладывайте, товарищ Жуков. – Василевский с недоумением смотрел на карту, на которой ни хрена нового с момента его отлета из Москвы не появилось.

– Немцы прорвались со стороны Пльзеня. Ведут бешеные атаки множеством танков и, похоже, уже вышли на оперативный простор. Сейчас перед ними у Байернфельда только 12-я бригада кантемировцев.

– Какими силами располагает противник?

– Предположительно, пять-шесть мехкорпусов, в том числе отборные эсэсовские части.

Василевский удивленно взглянул на Жукова. Ведь возможности удара со стороны немцев не исключали. Более того, на него рассчитывали. И вот на тебе, не ждали! Занавес!

– Товарищ Жуков! Вас предупреждали о возможности удара противника с этого направления. Что вами сделано для нейтрализации этой опасности?

– Рокоссовский, как я уже говорил, отправил туда Кантемировский корпус. Прикрываются другие направления.

– И все?

– А что вы хотите? Наш фронт с боями прошел уже почти четыреста километров! Войска выдохлись! Резервов нет! Коммуникации растянуты по всей Австрии и Баварии.

– Вам что, войск не хватает? По-моему, все части укомплектованы от и до! На подходе войска Второго стратегического эшелона! Что по боеприпасам и ГСМ?

– Этого добра хватает.

– Хорошо. Тогда почему не ведется разведка? Почему не вскрыты численность и состав группировки противника? Что еще за бешеные немцы и их мехкорпуса?

– Ну, это я образно. А почему не вскрыты, так нечем вскрывать. Они сосредоточили огромное количество истребителей и просто смели наши самолеты. Все. И разведчики в том числе. А что касается наземной, так мы отправили несколько разведгрупп, даже «Осназ». Связи с гарнизонами, там, где наступают нацисты, нет.

– Какую помощь может оказать Ставка?

– Нужно снова нам завоевать господство в воздухе. Я знаю, что есть опыт...

– Готовьте аэродромы, горючее, короче, все что надо. Это очень сложно, но я думаю, что Верховный поможет. Трехсот асов хватит, чтобы тут все снести к чертовой бабушке!?

После отлета Василевского на Юго-западном фронте начались стремительные перемены. Сразу же прекратились атаки на укрепленный пояс Нюрнберга. Части, движущиеся вдоль Альп, остановились, выставив заслоны на достигнутых рубежах. Со всех сторон к месту прорыва устремились подвижные войска, танки и мотопехота. Бывшая такой беззащитной всего несколько часов назад, спина Юго-западного фронта медленно стала обрастать бронированным панцирем танковых взводов и рот. Госпитали, базы ремонта техники, просто грузовые колонны были отдернуты назад, под защиту повернувших и подходящих с востока войск.

Из-под взятого Кенигсберга перебрасывалась 1-я Гвардейская ударная авиагруппа в составе пяти полков. Не триста асов, как обещал Жукову Василевский, а всего сто пятьдесят, но что это были за летчики! Настоящие «Рексы» под командованием стремительно выдвинувшихся Сафонова, Кожедуба, Речкалова. Они уже громили немцев в приграничном сражении, очищали небо над Кенигсбергом и Восточной Пруссией. А сейчас им готовили аэродромы восточнее Регенсбурга. «Эксперты», а-у!

Манштейн еще двигал «Мертвую голову» и «Райх», его генералы лихорадочно укрепляли фланги, интенданты в «игольное ушко» горных перевалов пропихивали колонны бензовозов и машин с боеприпасами. Но растечься по тылам Красной Армии у Вермахта не получилось. Первым звоночком стало лобовое столкновение 12-й танковой бригады Короткова с 3-м танковым полком дивизии СС «Мертвая голова».

Сначала на дороге появились мотоциклисты. В мотоциклетных очках, в прорезиненных черных плащах до пят. Двигались очень уверенно, хорошо двигались. По своей земле ехали, чувствовали силу за собой. Не торопились, не отрывались далеко от танковой колонны. Засаду в таком построении трудно обнаружить. Они ее и проморгали. Над их головами, сжимая воздух, прошипел бронебойный 57-мм снаряд и снял гусеницу с катков одного из головных T-IV. Мотоциклисты пару секунд переваривали это происшествие, а когда справа с холма длинными очередями начал полосовать дорогу русский пулемет, в панике бросились назад, под прикрытие танков. Зря они туда бросились! Броня немецких танков уже не могла их спасти. Она притягивала на себя десятки советских снарядов, со свистом и шипением прилетающих издалека.

Стариков начала этого боя ждал уже более спокойно, без нервов. Вот появилось охранение колонны. Пять мотоциклов с колясками. А когда в прицеле нарисовалась и вся танковая колонна, Короткое по рации прошептал:

– Я Гиацинт-один, всем! Огонь через пять секунд! Четыре... три... два... один... Огонь!

Игорь выцелил пятый по счету T-IV. Да, немцы кое-чему учатся. Раньше они красили свои танки в темно-серый цвет, не маскировались, пугая таким образом противника. Теперь же броня покрыта пятнами разного цвета и формы – и ломаными, и размытыми. Он нажал на спусковую педаль – не помогут вам эти пятна! Снаряд прошил лобовую броню «четверки». Игорь заметил, как в тот же танк врезались еще два снаряда, а один лег с небольшим недолетом.