Вызовите акушерку - Дженнифер Уорф

Думаю, Тед понял, что он не отец, в ту самую секунду, как увидел малыша. Наверняка он был шокирован, но контролировал себя, и всё то время, пока держал ребёнка на руках, он думал. Возможно, представлял себе будущее.

Возможно, в те минуты он понял, что, поставив своё отцовство под сомнение, опозорит ребёнка и, может быть, лишит его будущего. Возможно, держа ребёнка на руках, он понял, что один такой намёк может разрушить всё его счастье. Возможно, осознал, что объективно не мог ожидать, чтобы такая независимая и энергичная женщина, как Винни, находила его в полной мере сексуально привлекательным и удовлетворяющим. Возможно, голос ангела сказал ему, что все вопросы лучше оставить незаданными и неотвеченными.

Вот почему он выбрал самое неожиданное и одновременно самое простое решение: стать дураком, не замечающим очевидного.

Званый обед

– Нет, Джимми, не в этот раз. Вы с Майком не будете ночевать в бойлерной Ноннатус-Хауса. Я могла обмануть старшую медсестру в больнице, но обманывать сестру Джулианну не собираюсь. Кроме того, я вам не верю. Ни на минуту не поверю, что у вас очередная чрезвычайная ситуация. Думаю, вы просто хотите похвастаться перед ребятами, что провели ночь в женском монастыре!

Джимми с Майком выглядели слегка удручёнными. Меня потчевали пивом и приятной беседой, всерьёз ожидая, что я проглочу эту чушь, будто бы им снова не везёт и негде жить, и проведу их к задней двери Ноннатус-Хауса? Мужчины такие наивные…

Вечер выдался весёлым – отличная передышка и отдых от тягот каждодневной работы. Пиво было приятным, и разговорам не было конца, но настало время уходить. Путь в Ист-Энд лежал неблизкий, автобусы после одиннадцати вечера ходили редко, а утром надо было вставать в половине седьмого и отрабатывать полный день.

Я встала. Тут в голову пришла идея. Жаль было совсем уж их разочаровывать.

– А как вы смотрите на то, чтобы зайти на обед как-нибудь в воскресенье?

Они тут же охотно согласились.

– Окей. Я спрошу сестру Джулианну и позвоню вам условиться о дате. А теперь мне пора.

Я поговорила с сестрой Джулианной на следующий же день. Она уже слышала о Джимми – в связи с историей о моем купании в море под Брайтоном в три часа ночи и возвращении в Ноннатус-Хаус к десяти утра, – и сразу согласилась, чтобы ребята пришли на обед.

– Это было бы чудесно. Обычно мы развлекаем ушедших на покой миссионеров или заезжих пасторов. Пообедать в кои-то веки с парой жизнерадостных юношей будет приятно нам всем.

Она назначила дату через три недели, когда к воскресному обеду не ожидалось никаких других гостей, и я позвонила Джимми подтвердить встречу.

– А как считаешь, будет ли монахиням так же приятно отобедать с тремя жизнерадостными юношами? Алан хочет прийти. Думает, сможет выжать из этого историю.

Алан был репортёром, пытавшимся наскрести себе на скромную жизнь на своей первой работе на Флит-стрит[31]. Я не сомневалась, что сестра Джулианна найдёт ещё один стул, чтобы поставить в трапезной, но не была уверена, что Алан сможет выжать из этого обеда материал для статьи. Впрочем, надежда всегда переполняет сердце молодого репортёра – по крайней мере, пока душа не зачерствеет.

Девушки пришли в волнение, узнав, что к нам на обед пожалуют трое молодых людей. Все мы были одинокими медсёстрами с кажущейся бесконечной рабочей неделей, а в таких условиях встретить подходящего парня становилось проблемой. Ожидания были велики.

Изрядно забавляясь, я размышляла о том, как же пройдёт обед. Что ребята подумают о нас? Как отреагируют на монахинь, особенно на сестру Монику Джоан? Было бы интересно посмотреть потом «историю» Алана.

Настал назначенный день, тёплый и ясный. Ни у одной из наших пациенток не должны были начаться роды, которые могли бы сорвать званый обед. Все вокруг суетились в предвкушении. Знай ребята, сколько женских сердец заставили трепетать, они были бы глубоко польщены. А может, и нет. Возможно, сочли бы это не более чем обычным действием их губительных чар.

Они приехали примерно в половине первого, сразу после того, как сёстры отправились в часовню на третий час, полуденную службу.

Я открыла дверь. Конечно, все трое выглядели очень элегантно в своих серых костюмах, свежевыстиранных рубашках и начищенных до блеска ботинках. Никогда прежде я не видела их такими воскресным утром. Очевидно, обед в монастыре был новым опытом для столь ярых прожигателей жизни. И всё же они выглядели немного неуверенными в себе.

Мы поцеловались, но несколько более официально, чем обычно: без объятий, смеха и шуточек о всякой ерунде – просто формальный поцелуй с вежливыми «Как дела?» и «Удачно ли вы добрались?».

Я чувствовала себя немного неуютно, не находя темы для разговора. Все мы знаем людей в определённом контексте и вне его обнаруживаем, что они совершенно другие. С Джимми мы были знакомы с детства, но с остальными обычно встречались в лондонских пабах. Я не знала, что сказать, и просто неловко стояла рядом, думая, что на деле идея оказалась не такой уж хорошей. Ребята тоже не могли придумать, что сказать.

Нас спасла Синтия. Она всегда всех спасала, даже не подозревая об этом. Девушка шагнула навстречу, и её мягкая улыбка рассеяла неловкость и наполнила довольно напряжённую атмосферу теплом. Когда она заговорила, её текучий обворожительный голос просто сбил парней с толку. А она всего-то и произнесла:

– Вы, должно быть, Джимми, Майк и Алан. Как прекрасно – мы с нетерпением ждали встречи. А кто из вас кто?

Было ли всё дело в том, как она это сказала, или в её широко распахнутых улыбающихся глазах, или в неподдельной теплоте приветствия? Ребята, должно быть, знали уйму девушек красивее неё, лучше осознающих свою привлекательность, но вряд ли часто встречали девушек с подобным голосом (если вообще встречали). Они совершенно смутились и, одновременно шагнув вперёд, столкнулись друг с другом. Синтия рассмеялась. Лёд был растоплен.

– Сёстры скоро придут, но пойдёмте пока на кухню – попьем кофе и поболтаем.

Кофе, нектар, амброзия? Они охотно за ней последовали: с этой великолепной девушкой всё становилось раем. Я, к счастью, оказалась позабыта и могла вздохнуть с облегчением. Обед обещал быть удачным.

Миссис Би, однако, не обладала ни сексуальной привлекательностью, ни обольстительным голосом.

– Ток не сорите мне тут. Мне ещё обед надобно под'вать.

Джимми доверительно ей улыбнулся:

– Не беспокойтесь, мадам, мы не учиним беспорядка в этой красивой кухне, правда, парни? У вас великолепная кухня, а какие роскошные запахи! Полагаю, всё вашего приготовления, мадам?

Миссис Би фыркнула и посмотрела на него с подозрением. Она вырастила собственных сыновей и была невосприимчива к этим их «чарам».

– Мож'те ток поглядеть, эт' всё, чё я вам скажу.

– Что-что, а глядеть мы можем, – пробормотал Майк, не отрывая взгляда от Синтии, наполнявшей чайник.

Когда она открыла кран, водопроводные трубы по всей кухне загремели и задрожали. Девушка рассмеялась и объяснила:

– Вот такой у нас водопровод. Нужно просто привыкнуть.

– С радостью бы привык, – с энтузиазмом заявил Майк.

Синтия снова засмеялась и немного покраснела, откидывая назад волосы, упавшие на лицо.

– Разрешите мне, – галантно сказал Майк, взяв у неё чайник и отнеся к газовой плите.

В дверях появилась уткнувшаяся в «Таймс» Чамми.

– Послушайте, девчонки, вы знали, что Бинки Бингхэм-Бингхаус наконец-то идёт под венец? Вот ведь потеха, а? По правде сказать, её мать будет ужасно довольна, знаете ли. Все-то думали, что она так в девках и останется. Старина Бинки, хо-хо!

Она подняла глаза и, увидев парней, тут же залилась краской. Её рука, державшая газету, дёрнулась и врезалась в комод. Чашки задребезжали и затряслись, газета зацепилась за пару тарелок, и те полетели на пол, разбившись на мелкие кусочки.

Миссис Би с рыком бросилась на Чамми:

– Ах ты неуклюжая громадная… ты… ты… просто убирайсь из моей кухни, бег'мотиха… ты!

Бедная Чамми! С ней постоянно что-нибудь такое приключалось. Контакты с обществом оборачивались для неё кошмаром, особенно если рядом оказывались мужчины. Она просто не знала ни что сказать, ни как себя вести с ними.

Синтия снова спасла положение. Схватив совок с веником, она проговорила:

– Не переживайте, миссис Би. К счастью, это была тарелка с трещиной. Всё равно пришлось бы выбрасывать.

Девушка проворно сгребла осколки, а пока она стояла, наклонившись, Майк оценивающе изучал её маленькую аккуратную попку.

Чамми всё стояла в дверях, смущённая, с присохшим к нёбу языком. Я попыталась уговорить её войти и выпить с нами по чашке кофе, но она покраснела ещё больше и, пробормотав что-то о том, что пойдёт наверх вымыть руки перед обедом, убежала.