Возвращение Томаса - Юрий Никитин

Олег наблюдал за ним внимательно, заверил:

— Нет урона, нет. Хозяин уже получил высокое вознаграждение за свой поступок. От своего видения.

Томас все еще переминался, с жадностью смотрел на меч, но все-таки со вздохом протянул его хозяину.

— Это очень ценная вещь. Я не могу ее принять.

Хозяин было дернулся взять в руку, Олег многозначительно обронил:

— Но жизнь еще ценнее.

Хозяйская рука упала как подрубленная, Томас сказал с еще более тяжким вздохом:

— Ты прав. Как часто наши драгоценные жизни зависят от меча, коня или лопнувшей пряжки!

— Это верно, — согласился Олег. Он повернулся к хозяину. — У тебя как насчет коней?

Тот открывал и закрывал рот, покрылся разноцветными пятнами, а Томас напомнил рассудительно:

— Коней покупать не стоит, у нас хорошие кони. Ты даже тех, что я выиграл на полутурнире, и то продал... Я этого ни на что не променяю.

Олег подумал, кивнул.

— Ладно. Мы принимаем в дар только меч. Пойдем, а то уже вроде бы пора ужинать.

Томас переступил с ноги на ногу, промямлил:

— Ну, если было видение... с ним разве поспоришь? Видению сверху виднее...

Хозяин бросил испуганно-благодарный взгляд на Олега, прошептал:

— Не всегда, не всегда. Иногда и видения ошибаются.

— Это мы не так понимаем, — строго разъяснил Томас. — Видения всегда говорят многозначительно туманно, облекая слова в замысловатые кружева, что нас и обманывает.

Олег взял самые роскошные ножны, украшенные драгоценными камнями дивной огранки, меч подошел точно, крестообразная рукоять с щелчком вошла в желобок. На улице уже собирался народ над плавающими в темных лужах трупами, Олег повел Томаса кружным путем, чтобы не встречаться со стражей. Томас так и прижимал всю дорогу к груди драгоценный меч, только спрятал под плащ, чтобы не привлекать жадные взоры. Олег посоветовал старый меч выбросить вместе с ножнами, а взамен на перевязь подцепить подарок, Томас возмутился до глубин души:

— Этот меч, знаешь, сколько мне служил?

— Неделю? — спросил калика скептически.

Томас задохнулся от возмущения.

— Я что, такой молокосос?

Олег зевнул на ходу.

— Нет, я думал, ты в самом деле бывал в жарких боях. А там оружие долго не живет... Ага, вот еще что! Ты задержись здесь. Ненадолго... Впрочем, лучше я сам позову.

Томас спросил встревоженно:

— Ты чего?

— Вожжа под хвост попала, — объяснил Олег раздраженно.

— Это как?

— Наше языческое, — объяснил Олег еще терпеливее. — В смысле вожжа под хвост! Тебе этого не понять, христианин. Когда вот такая луна с рогами вверх, должен я войти первым, а ты — когда свистну. Понял?

— Что за дурацкие ритуалы, — пробурчал Томас с отвращением, но Олег уже быстро шел через темный, плохо освещенный двор.

Томас потоптался на месте, чувствуя, что его где-то обманули, затем вспомнил, что он — христианин, а это значит, должен нести свет в заблудшие души, а не потакать в их суевериях. Ишь — луна кверху рогами! — ерунда какая, придурастые язычники, другое бы дело — покраснела или обрела двойной ореол, это ясные предзнаменования от Господа, а так все ерунда...

Прижимая к груди драгоценный меч обеими руками, он быстро прошел к ступенькам, там слабо горит единственный светильник, бодро нырнул в полутьму холла, из угла донесся стон. Томас перекрестился, чтобы отогнать привидения, и бестрепетно начал подниматься по лестнице наверх. На ступеньках разлито что-то темное, поскользнулся, но удержался, упершись в стену, там тоже мокрое и липкое.

Ругаясь на нерадивых хозяев, поднялся к своей комнате. Дверь распахнута, в глубине спиной к нему Олег, выглядывает из окна. Не поворачиваясь, сказал чуть громче обычного:

— Вымой руки и ложись спать. Утром выедем пораньше.

Томас взглянул на ладонь, которой уперся в коридоре в стену, при свете ярких свечей видно, вся в крови. С беспокойством посмотрел на Олега.

— А ты как узнал?

— По запаху.

Олег повернулся, зеленые глаза горят, как у волка, дыхание постепенно выравнивается, но ощущение такое, что пробежался на высокую горку.

— А чего мое одеяло на полу? — просил Томас с подозрением. — Ты об него сапоги вытирал?

Олег взглянул на одеяло, брезгливо поднял за край, понюхал. Взгляд стал отстраненным, наконец, произнес после паузы и с некоторым удивлением:

— Вообще-то чисто...

— А как иначе? — спросил Томас раздраженно. — Я велел подать все чистое!.. Другое дело, если ты уже успел высморкаться...

Олег хмыкнул, выронил одеяло и снова вернулся к окну. Томас примостил меч у изголовья, полюбовался с разных углов, сел на ложе и принялся снимать сапоги.

Олег снова высунул голову наружу, голос его прозвучал непонятным облегчением:

— Все-таки уполз... Хоть и с перебитыми руками. До чего же я стал мягким!

— Это как? — переспросил Томас.

Олег повернулся от окна, лицо удивленно-грустное.

— Да каждая байка о голодной жене и пятерых детишках действует на меня безотказно. Разве бы мог подумать каких-нибудь сто, а лучше — тысячу лет назад! Мягкий я стал, брат Томас. Наверное, старость подкрадывается.

— К тебе подкрадешься, — буркнул Томас с неприязнью. Он смерил взглядом могучую фигуру язычника, где ни капли жира, а только вздутые мышцы, твердые, как корни старого дуба, его вечно молодое лицо с ярко-зелеными глазами, которые невольно приковывают внимание, его длинные мускулистые руки с широкими ладонями. — У тебя ж глаза на затылке!

— Я не трусливый, — сказал Олег, словно оправдываясь. — Я... осторожный. Хотя, ладно, и трусливый малость. Стараюсь избегать всяких неприятностей. И не всяких — тоже. Потому и осторожничаю.

ГЛАВА 7

Не просыпаясь, Томас протянул руку, пальцы что-то нащупали в воздухе, сжались. Олег уже одевался, хмыкнул, рыцарь и во сне все щупает свой новый меч, не налюбуется.

— А меч-то сперли, — произнес он негромко.

Томас подхватился, словно подброшенный катапультой. Глаза дикие, на лице ярость, судорожно огляделся.

— Что?.. Кто посме...

Он поперхнулся, меч в ножнах стоит у изголовья, ждет хозяина, еще более яркий и блистающий, чем вчера при светильниках на бараньем жире. Крестообразная рукоять украшена множеством рубинов, камнями войны, ножны сдержанно блистают накладками из золота.

— Ты... чего?

— Да чтоб не будить долго, — объяснил Олег. — А так ты рр-р-аз — и готов!