Тирамису для одинокого детектива (СИ) - Солманская Элина

– Что сделано, то сделано. Сумей принять это и простить. Поверь, в этом нет её вины. Лучше поставь себя на её место. Что сделал бы ты, случись такое с твоим отцом? Одним словом, хватит препирательств. Или ты слушаешь, или можешь проваливать ко всем чертям! Я этот рассказ обещал своей дочери, а не тебе. Так что хочешь слушать, слушай! Нет, я тебя не держу, – Розвадовский со злостью оттолкнул от себя стеклянную сахарницу, стоявшую прямо перед ним на столе.

– Папа, рассказывай и не волнуйся. Я думаю, твой разговор нужен нам обоим, – Марго повернула голову и с нежностью во взгляде посмотрела на задумчивое лицо Воропаева.

– Хорошо, девочка моя, тогда начну с самого начала, – Розвадовский поднялся на ноги и подошёл к окну.

С улыбкой посмотрев на играющих, на поляне перед домом детей, он повернулся и, взглянув на дочь и Воропаева, начал свой рассказ.

– Прежде чем я начну своё повествование, мне бы хотелось знать одну немаловажную для меня вещь. Чьё задание ты выполняешь, и кто тебя нанял? – Розвадовский подошёл к Воропаеву.

– Вы знаете о моей работе? Хотя… – Александр перевёл взгляд на Марго. – Понятно. Это ты всё рассказала. Ну что ж, охотно отвечу. За вами остался в прошлом долг, Константин Петрович, и я думаю, вы и без моих пояснений прекрасно знаете, кто меня нанял по вашу душу.

– Если ты говоришь о долге, значит это Елагин, – задумчиво произнёс Розвадовский.

– Что ты сказал? – Марго перевела недоумённый взгляд на отца. – Ты сказал Елагин?

– Да, милая, Елагин Игорь Сергеевич. Его люди загнали меня, как лося в начале этого года. Мне пришлось срочно сменить прошлое место моего пребывания на это, уединённое и скрытое от посторонних глаз. Они шли за мной по пятам, и лишь моё везение и умение просчитывать всё на шаг вперёд, позволило избежать встречи с ними.

– Но ведь… Елагин мой партнёр по бизнесу и ты знал о том, что он ищет отца и ничего мне не сказал об этом. Ты ведь уже тогда наверняка всё знал… – Марго смотрела на Воропаева, не моргая.

– Рита, твой кондитерский бизнес не имеет никакого отношения к делу твоего отца. Я разговаривал с Елагиным после того, как ты мне рассказала о сотрудничестве с ним, и он уверил меня, что твой бизнес – это просто выгодное вложение его денег.

– Я что-то не пойму… О каком бизнесе вы говорите? – Розвадовский слегка растерянно смотрел на дочь и Воропаева.

– Папа, я открыла несколько лет назад свою собственную кондитерскую и кафе. Ведь ты всегда мечтал об этом. Мои торты и десерты стали очень популярны в городе и за его пределами. Совсем недавно решив расширить сферу своего бизнеса, я попыталась найти партнёра, для совместного ведения дел и вот таким образом Елагин и появился в поле моего зрения.

– Умница, девочка! Я так горжусь тобой! Ты всегда была так талантлива! – Розвадовский с восхищением во взгляде смотрел на дочь.

– Бизнес – это прекрасно. Вопрос только в другом, действительно ли появление Елагина у тебя в кафе случайность или он всё-таки сделал это целенаправленно, – громко произнёс Воропаев, обращаясь к ним обоим. – Лично я больше склоняюсь сейчас к последней версии.

– Я тоже. Этот человек не делает ничего просто так, – тихо произнёс Розвадовский и посмотрел прямо перед собой. – Елагин хитёр и изворотлив. Я ведь знаю, что он после отсидки вернулся в свой бизнес-стан верхом на коне. У него ничего не конфисковали при аресте. Всё принадлежало его жене, с которой он состоял в гражданском браке и…

Воропаев усмехнулся.

– Все мы не без греха. Но мне кажется, грехи Елагина будут на поверку куда меньше, нежели ваши и Иванова. Ведь так, господин Розвадовский?

– Саша, что ты такое говоришь? Ты забываешь, что перед тобой находится мой отец. Человек, который за свою жизнь…

– Рита, оставь его. Он прав, – Константин Петрович перебил её. – Только, правда, твоя, Воропаев, однобокая. Та, что поведал тебе, господин Елагин. А у меня она другая, истинная, так сказать из первоисточника, а не голословное убеждение. И поверь мне, более достоверная и правдивая.

– Ну что ж, я хотел бы её услышать, – Воропаев откинулся на спинку стула.

– Если бы ты не был любимым человеком моей дочери и отцом моего внука, то я бы не поведал тебе ничего. Ни единого слова. Но я обещал, всё рассказать Маргошке. И раз ты появился здесь так неожиданно и имеешь прямое отношение к ней, то я не против, если ты тоже будешь знать всё, что произошло в моей жизни.

– Ну что ж, буду рад выслушать ваше видение и версию всего этого дела, – Воропаев внимательно смотрел на Розвадовского.

– Мне хотелось бы начать своё повествование не с этого дела, которое тебя интересует больше всего на данный момент. А осветить события, которые произошли гораздо раньше, – Константин Петрович посмотрел на дочь и тяжело вздохнув, отложил в сторону ключи от машины. – Знаю, что, то, что я вам расскажу сейчас, возможно покажется вам невозможным и даже нереальным, но поверьте, всё это случилось в моей жизни, произошло на самом деле. Итак… Скажу лишь одно, что я, Розвадовский Константин Петрович, действующий секретный агент, не по своей воле оставивший службу в звании майора Федеральной службы госбезопасности.

– Что? Что вы сказали? – Воропаев облокотился на стол и пристально всмотрелся в лицо Розвадовского. – Вы служили в ФСБ?

Константин Петрович молча кивнул.

– Папа, это, правда? Но, как же так? Почему же я ничего не знала. Вы ведь всю жизнь с мамой уверяли меня, что ты работаешь водителем и охранником. Ты уезжал в командировки, и я полагала… – Марго склонила голову и обхватила её руками.

– Доченька, прости, пожалуйста, но я не мог, не имел права, говорить тебе об этом. Это было запрещено, таково было основное условие моей службы.

– А мама? Мама знала? – она подняла голову и посмотрела на него.

– Мама знала. Она единственная, кто знала всю правду и ревностно охраняла её от всех остальных.

– И как долго ты там работал?

– Всю свою жизнь, дорогая…

– Как же так, папа… Как же так….

– Ритуля, я знал, что для тебя это будет неприятно услышать. Но поверь, от меня ничего не зависело. Моя служба стояла постоянно под грифом секретности. То, что ты не знала моего истинного рода занятий, гарантировало безопасность не только мне, но и вам с мамой.

– Марго, он прав. Эта служба всегда несёт вместе с собой многочисленные условности и, к сожалению, иногда полный или частичный отказ от своей личной жизни, – Воропаев коснулся её руки своими пальцами, но она выдернула их и снова перевела взгляд на отца.

– Почему же ты только сейчас решил мне всё рассказать, если твоя работа и правда, такая секретная?

– Потому что я обещал тебе, что расскажу всё. К тому же, сейчас уже девять лет я вероятнее всего для своих сослуживцев не более чем предатель, которого они ищут вовсе не для того, чтобы сообщить мне, что они рады, что я остался жив, а не погиб в той аварии. Только не смотри на меня так, господин детектив, и не задавай больше вопросов, если хочешь узнать всё остальное, – Розвадовский пронзал взглядом Воропаева, у которого на лице читалось множество вопросов к нему.

Александр молча кивнул и перевёл взгляд на Маргариту, которая смотрела на отца задумчиво.

– Моя служба состояла из определённой последовательности проведения различного рода расследований, подобных тем, которыми занимаешься ты, – Розвадовский посмотрел на Воропаева. – Только уровень их был на разы выше, чем твои поиски мужей, жён, изменяющих своим супругам и прочей мелочёвки. Уровень некоторых дел был так высок, что о них сейчас я говорить не буду. Скажу лишь, что моя работа требовала строжайшей секретности, о которой была осведомлена только Лена. Я благодарен ей за то, что всю нашу жизнь, она не задала мне ни единого вопроса и довольствовалась тем, что я говорил ей сам, и верила каждому моему слову, и считала, что так правильно. Поверь мне, Маргоша, твоей маме было в разы сложнее, чем тебе сейчас, потому что я лишь приоткрываю тебе завесу этой тайны, а она жила с ней всю свою жизнь. Впрочем… я немного отвлёкся. Работа в банке Елагина стала для меня одним из таких спецзаданий. Моё руководство получило информацию о том, что в банке, который помимо своего коммерческого статуса имел и колоссальную господдержку стали происходить странные манипуляции с денежными вкладами людей, которые были далеки по своему положению от простых смертных. Первый сигнал поступил от очень известного человека в стране, который являлся вкладчиком этого банка, и руководство приняло решение внедрить своего агента в гущу сотрудников, чтобы разузнать все подробности. Я прежде имел опыт, подобный этому, и потому это было поручено мне. Я проработал в банке два года. Поступил туда с отличным послужным списком сразу на должность начальника службы собственной безопасности и стал правой рукой управляющего, Иванова Владимира Алексеевича. Этот человек так до конца, к сожалению, и остался непонятен для меня. Имея заурядную неказистую внешность и диплом экономиста со средними знаниями высшего образования, он, несмотря на это, отлично руководил банком Елагина несколько лет с момента его создания. Умелые хитросплетения управления финансовым учреждением, постоянные схемы выгодной работы денежных средств, прибыльный оборот вкладов и прочее. Список его новшеств и махинаций, которые он проворачивал чуть ли не ежемесячно, меня поражало и иногда даже вводило в ступор. Не знаю почему, но он стал доверять мне безгранично. Я стал не просто его правой рукой в вопросах личной охраны его бесценной жизни, но и всей информации, касающейся банка. Я стал его личным водителем по совместительству, телохранителем и его личной тенью. Стал знать обо всех его любовницах, семье и наконец, обо всех махинациях, что он вёл за спиной хозяина банка. Когда ты сказал, что тебя нанял Елагин, мне стало немного легче на душе, потому что это тот человек, перед которым я действительно виноват. Хотя в том, что произошло с банком, он сам, как хозяин виноват не меньше. Слишком многочисленный и разветвлённый бизнес не позволили ему чаще уделять время и внимание той его пусть малой части, с которой он имел неплохую прибыль и безгранично доверял тому, кто управлял его собственностью и деньгами многочисленных вкладчиков. И пострадал только за это. Как говорят без вины виноватый.