Подвенечный саван - Галина Романова

Ему, конечно, тоже не нравилось, что хозяйка квартиры проявляет беспечную безмятежность и дрыхнет без задних ног на диване, по соседству с креслом, в котором болезненно охал Лавров. С другой стороны, может, снотворное приняла? И сон застал ее там, где она и сидела. А? Может такое быть? Может. Она у себя дома. Где хочет, там и спит. А они незаконно, между прочим, ворвались. И…

– Могут быть проблемы, Саня, – пожевал губами Жэка и указал на дверь. – Думаю, нам лучше свалить отсюда поскорее. Пока она не проснулась и не начала визжать.

Неожиданно Лера его поддержала. Сочла их присутствие в доме Нины Николаевны незаконным, даже статью какую-то припомнила из Уголовного кодекса. И добавила, что зачет по этой теме сдавала.

– Она тихо-мирно спит, – еще раз пощупала она пульс у Гореловой. – Пульс, как у девочки. Она не избита, не растерзана, одета в халатик. Все нормально. Может, правда, снотворное приняла и спит себе. А мы тут суету разводим вокруг нее. А она потом на нас же и заяву накатает. Валим…

Жэка одобрительно улыбнулся. Про себя подумал, что Лерка вся в него – умная, рассудительная. Еще бы вокруг Сани поменьше плясала, вообще было бы здорово.

Они погасили верхний свет, оставив включенным ночник в гостиной Нины Николаевны. Захлопнули дверь и вернулись в квартиру Лаврова. Окна квартиры на первом этаже, где проживал Линев, были темными.

– Может, это и не он вовсе был? – сказал Жэка, расположившись в кухне Лаврова с пивом и креветками, которые они с Лерой так толком и не поели. – Ты видел лицо?

– Нет, – нехотя признался Лавров, все еще придерживая полотенце Нины Николаевны у виска. – Я не видел, кто напал.

– Вот! – ткнул в него пальцем друг. – Это мог быть кто угодно, дружище! Это мог быть какой-нибудь женатый мужичок, перепугавшийся, что его жена кого-нибудь по его следу послала. Или еще кто-то, с кем он не жаждал встречи. Почему обязательно это должен быть Линев?

– Не обязательно, – осторожно качнул головой Саня и тут же поморщился, голова трещала. – Но это он, я уверен.

– На этот вопрос нам с тобой точно ответит только сама хозяйка квартиры, когда выспится, – хохотнул Жэка, откупоривая вторую бутылку пива, которую Лера, между прочим, покупала для Лаврова. – Вот завтра она проснется, ее и спросим…

Но Нина Николаевна неожиданно не захотела вовсе говорить на эту тему. Сделала строгое лицо, забирая у Лаврова полотенце, которое он с утра пришел ей вернуть, а заодно и задать вопросы. Недовольно поджала губы. И когда Саня спросил, с кем он столкнулся в дверях ее квартиры, когда пришел, недовольно прошипела:

– Это не ваше дело, молодой человек! Лучше бы искали убийцу моего мужа, чем пользоваться моей беспомощностью и лазить по моим шкафам.

И она выразительно потрясла перед его носом высушенным полотенцем.

Вот так-то! Жэка оказался прав на все сто! Саня вернулся домой, завалился на диван и час пролежал, уставив невидящий взгляд в потолок.

Чего он, в самом деле, суетится? Делом чести было найти виновников трагедии с Машей. Они с Жэкой их нашли. И заказчицу, и исполнителя. Оба дали признательные показания, находятся теперь под подпиской о невыезде. Семейный адвокат Филиченковых подсуетился. Дай волю Лаврову, он бы Эльзу до суда под замок посадил, чтобы вкусила она все прелести тюремной жизни. Но судья счел, что данное преступление не является тяжким. Подозреваемые активно сотрудничают со следствием, так что была выбрана подписка, не арест.

– Отделаются условным, – нехотя проворчал вчера Жэка, допивая Санино пиво и доедая креветки. – Вот увидишь, будет условное наказание. Эльза вообще может отделаться штрафом.

– Что сказал Говорков по поводу требований? Что он требовал от Маши?

– Говорит, что требовал отказаться от Владимира.

– И все? – недоверчиво покрутил головой Саня. – Не верю!

– Я тоже. А доказательств нет. Маша их в унитаз спустила. И даже если заговорит сейчас, доказательств нет.

– Не верю, – повторил Саня. – Не верю, что все это было затеяно лишь из-за материнской любви.

– А из-за чего еще?

– Из-за денег, например. Владимир сейчас у нас где? Правильно, за границей. Зачем он там?

– Полетел в клинику договариваться о Машином лечении. И…

– И что-то он про деньги в самом начале нам с тобой говорил, так? – напомнил Саня.

– Будто бы говорил. Потом замолчал.

– Вот-вот… Деньги, Жэка! Чую, что все дело в деньгах! Что-то оставил ему отец, чего не оставил дочери и жене. Что-то есть там, в той стране, куда улетел наш мачо.

– Что?

– Не знаю! Но посуди сам… На что он будет лечить Машу за границей? Мама даст? Как же! Она Машу ненавидит! На зарплату менеджера банка? Ага! Да! Там деньги на лечение нужны совсем другие, Жэка…

– А если у него есть эти деньги, то зачем он вообще пошел работать в этот банк менеджером? – Жэка поперхнулся этим словом и долго кашлял со смешком. – Придумают же должность клерку! Зачем работать-то пошел, Саня? Забыл про папины бабки? Не знал?

– Или не мог ими воспользоваться, пока отец жив, а? Как тебе такой вариант? – невзирая на головную боль, оживился Саня. – Игнат, допустим, имел деньги на счетах за границей. Допустим, завещал их сыну. Пока сидел, не мог ими воспользоваться или не хотел. Он же собирался убежать, так? На воле ему эти бабки ох как понадобились бы.

– Погоди, погоди… – Жэка наморщил лоб и потрогал ежик короткой стрижки, к которой, убей, не мог привыкнуть. – Ты хочешь сказать, что Игнат имел деньги за границей, но не позволял никому их тратить, пока был жив. А теперь?

– А теперь его нет. И Владимир, возможно, наследует эти деньги после смерти отца. Мать могла знать или догадываться. Поэтому женитьба сына была ей очень некстати. Женившись, сын мог отказаться делиться. Поэтому она и закрутила всю эту историю. И материнская любовь тут ни при чем.

– Я не знаю, – почесал Жэка макушку. – Может, все так, а может, и не так. Но что это теперь меняет? Машка в больнице с травмами. И…

– И ее здоровье требует длительного восстановления, – проговорил задумчиво Лавров. – А это большие деньги. Возможно, Владимир потратит все, что оставил ему отец.

– И? Куда ты клонишь, не пойму?

– Допустит ли его мама, чтобы он потратил все деньги на Машино лечение? Деньги, на которые она, возможно, рассчитывала?

– А что она может сделать? – Жэка сгреб большущей ладонью креветочные панцири в тарелку, отнес в мусорное ведро, ополоснул руки под ледяной водой.

– Она? Она может унаследовать их после смерти сына, Жэка, – мрачно закончил Саня. – Если она не унаследовала деньги после смерти мужа, она может унаследовать их после смерти сына…