Линкор «Альбион» - Борис Вячеславович Конофальский

— Да нет, что вы…, - молодой человек даже засмущался немного. — Это ерунда, а не мечта, мечта у меня совсем другая.

— И что же это за мечта?

Тут герр Ройке оживился, он даже поудобнее уселся на стуле.

— Я очень мечтаю поступить в школу авиаторов, которая находится в Дортмунде.

— О! — воскликнула девушка. — И тогда будете всю жизнь водить так любимые вами цепеллины, — она была рада за собеседника и не скрывала этого. — Ах, как это прекрасно — мечтать и шаг за шагом осуществлять свою мечту.

А вот тут Генрих Ройке уже не был так воодушевлён, он отпил из своей чашки, а потом сказал:

— Да, но оплата в школе авиаторов велика. Отец мне не даст столько денег, ему ещё моих сестёр замуж выдавать, а это дело недешёвое, особенно учитывая, что у меня три сестры. Так что моя мечта пока откладывается.

— Вот как. — Зоя теперь радовалась уже меньше, она понимающе кивала и продолжала проявлять к нему интерес. — А сколько же стоит обучение в той школе?

— А, — он махнул рукой, — даже не спрашивайте.

— Ну скажите же, сколько? — настаивала она.

— Четыреста сорок наших талеров, — он, конечно же, имел в виду талеры Гамбурга. — Это не считая того, что во время учёбы придётся на что-то существовать. Да, говорят, что в Дортмунде жизнь дешевле, чем в Гамбурге, но всё равно, жильё и питание там тоже не бесплатные.

— Ну, то есть вам нужно где-то восемьсот талеров, — подсчитала Зоя.

— Восемьсот? — Генрих засмеялся и махнул рукой. — Я, что, граф, по-вашему? Восемьсот! Мне нужно всего шестьсот двадцать монет, и через год у меня будет диплом авиатора.

— А где вы работаете? — спросила девушка.

Но Генрих неожиданно не ответил ей, а сказал:

— Мы почему-то говорим только обо мне, а мне хочется узнать что-нибудь и про вас, фройляйн Гертруда.

— Это, наверное, потому, герр Ройке, что у меня нет такой мечты, как у вас, — врала ему дева. Она не собиралась говорить ему правду. Это было ни к чему. — И в моей жизни всё просто, денег на жизнь у меня хватает, родственники далеко. Живу как хочу, но иногда позволяю себе некоторые вольности и игры.

— А что это за игры? — заинтересовался молодой человек.

— Вполне пристойные и безобидные, может быть, как-нибудь мы с вами сыграем в одну из них.

— Правда, я очень хотел бы, — оживился Ройке.

Но Зоя была непреклонна: это он с нею болтал, а она делала дело, и поэтому девушка снова взялась качать из него информацию:

— Так где вы работаете, Генрих?

Он поморщился:

— Я не работаю, а подрабатываю у отца в фирме, где собирают и ремонтируют электроколяски. Он там работает инженером, и по вечерам, и даже по ночам, я заряжаю аккумуляторы и обкатываю отремонтированные или собранные коляски на предмет выявления дефектов, прежде чем их отдадут владельцам.

— О, так вы водите электроколяски! — воскликнула девушка. — Как интересно!

— Водить электроколяски вовсе не так интересно, как управлять цепеллинами, — не очень весело заметил Ройке.

— А я очень люблю кататься в экипажах, — произнесла девушка с надеждой.

— Правда? — обрадовался молодой человек. — Я могу вас катать каждый вечер, ну, кроме выходных, на выходных я не хожу на работу, фирма по выходным закрыта.

Это было то, что нужно, теперь-то Зоя не собиралась упускать этого Генриха Ройке из своих коготков.

— Так, значит, вы водитель электроколясок? — ещё раз спросила дева.

Тут Ройке заулыбался:

— Мои сёстры, когда хотят меня позлить, называют меня безлошадным кучером, — он покачал головой. — Нет, я учусь на курсах электромехаников, но это днём, а вечером работаю с отцом.

— А утром ходите смотреть цепеллины? — закончила за него Зоя.

— Да, — засмеялся Генрих. — А утром хожу смотреть цепеллины, — и тут он после паузы, пока дева отпивала кофе, спросил у неё, немного смущаясь: — Фройляйн Гертруда, а вы в первое наше знакомство сказали мне, что не знакомитесь на улице с молодыми людьми, но вот сегодня…

Зоя улыбнулась и ответила:

— Но ведь мы уже были с вами почти знакомы.

В тот раз она ещё сказала ему, что обручена, и теперь думала: спросит он про это или нет. Но Генрих не спросил, постеснялся или не захотел, хотя и на это у неё уже был придуман ответ. А так как он не спросила, она ещё добавила, опять же с улыбкой:

— К тому же я девушка и имею право передумать.

— Да, и это здорово, — согласился Ройке.

Отлично. Кажется, он готов был соглашаться со всем, что она ему скажет. Это её устраивало, и она решила не тянуть, а потихонечку начинать с ним работать.

— Генрих…, - Зоя сделала паузу, словно раздумывала о том, что ей предстояло ещё сказать.

— Да, фройляйн Гертруда, — молодой человек внимательно её слушал.

— Мне нужно купить зонтик. Может быть, вы смогли бы мне с этим помочь?

— Купить зонт? — он сразу стал серьёзным. — А сколько он стоит?

— Это вас не должно волновать, деньги у меня есть, просто вы должны зайти в магазин и купить мне один зонт, какой именно — я вам опишу.

— И всё? — спросил он.

— И всё. Я просто хочу этот зонт, а сама купить его не могу.

— Но почему? — удивился молодой человек.

— Потому, — коротко ответила Зоя и обворожительно ему улыбнулась.

— Конечно, мне вовсе не трудно это сделать. А где находится этот магазин? Ну, где продают зонты.

— На улице Кербельвег. Знаете, где это?

— Признаться, нет, — он даже наморщил лоб, вспоминая расположение улиц — Признаться не помню.

— Отсюда недалеко, это возле кладбища Хауптфридрих.

— А, это место я знаю, — вспомнил он. — Мы можем уже сейчас пойти туда. Через час дойдём.

— Нет, — она покачала головой. — Не сегодня, сегодня мне уже пора.

— Пора? Но ведь вы говорили, что свободны и ничем не занимаетесь, и что живёте без родителей.

— Тем не менее у девушек, герр Ройке, бывают дела, — она встала.

— Вы уходите? — он тоже поднялся со своего стула.

— Да, а вы ещё посидите немного, — произнесла она, выкладывая на столик деньги за кофе. — Я заплачу. И не смейте перечить, вы же копите на свою мечту.

— О нет, фройляйн, это немыслимо! — Генрих схватил монетки и закинул их ей в ридикюль. — Так не принято, я сам заплачу.

— Ну хорошо, — она уже готова была уйти. Но тут он осмелился прикоснуться к её руке.

— Но как же мы с вами увидимся, фройляйн Гертруда? Я же не знаю,