Огонь, вода и медные трубы - В. Беляев

— Ну, что ты! Заведовали офицеры, а мы охраняли. Или так — принеси, отнеси, погрузи, разгрузи..

— Хорошо, что мы с тобой вышли живыми из этой мясорубки. А куда девался ротный?

Ротный почувствовал, что он на подозрении, перебежал к немцам и служил у них в чине обер — лейтенанта. В Польше наши контрразведчики нашли его среди пленных. Его судили открытом судом и повесили. Пошивалов видел эту казнь.

— Помнишь, тебя мордовали за то, что ты упустил предателя? Ротный поручил тебе пустяковое дело — осмотреть передний край немецкой обороны. С тобой еще увязался, этот чужак, такой рослый парень

— Как не помнить! Такое запоминается на всю жизнь! —

Дальнейший рассказ Пошивалова потряс меня.

Ротный с тем предателем, передал противнику план захвата траншеи нашего боевого охранения и первой траншеи, а также другие нужные им сведения. Он не случайно выбрал меня на это дело. Совершенно естественно, что сын врага народа мстит за своего отца и организует переход своего человека к противнику

Другой случай, когда меня с саперами умышленно дезориентировали, направив далеко в сторону от расположения роты. Было предусмотрено уничтожение всей нашей группы. В результате срыв операции.

Уничтожить группу должен был Пигольдин, который посылал сигнал трассирующими пулями вертикально вверх. Не получилось потому, что мы не дошли до предателя, свернув в сторону расположения роты. Были и другие случаи предательства командира роты

Этот рассказ привел меня в шоковое состояние, из которого меня вывел Пошивалов своей репликой.

— Ты многого не знаешь! Вас в кузове грузовика отправили в ППГ, а Хаджиханов двое суток был без сознания, Так и умер, не приходя в себя

— Ты тоже не все знаешь!

Рассказываю всю историю ранения Хаджиханова, включая второе ранение в нашей траншее Мне было интересно узнать судьбу других бойцов роты Спрашиваю Пошивалова:

— А другие? Зайцев, например?

— Та граната, которая ранила тебя, убила Зайцева. Ведь он был рядом с тобой, справа от тебя В отличие от тебя, он не сообразил, что нужно защититься от гранаты. Тяжело раненный, он скатился с бруствера немецкой траншеи, а когда к нему подполз санинструктор, был уже мертв.

— А, Гуляев?

— Остался висеть на колючей проволоке перед немецкой первой траншеей. Страшная картина!. Он висит грудью на проволоке, руки свешены за проволоку и вытаращенными глазами смотрит на немецкую траншею. Похоронная команда потом сняла его и закопала. Что мы толкуем о войне, да о войне. Лучше поговорим о житье — бытье. Отец твой «враг народа».Это все еще сказывается на твоей судьбе?

— Еще как сказывается! Врагу своему не пожелаю! Вот самый свежий пример Рассказываю Пошивалову об одном таком случае.

В нашем институте есть особый закрытый факультет. О его существовании нигде не упоминается. Он располагается в отдельном корпусе и тщательно охраняется. Открытого приема десятиклассников на этот факультет нет. Студентов, окончивших первый курс других факультетов на отличные оценки, после проверки, зачисляют туда на второй курс. Меня, как окончившего первый курс с отличными оценками по всем предметам, направили на проверку в здание, в котором помещался этот факультет.

В большой аудитории нас, отличников, собралось человек семьдесят. Всем раздали анкеты на четырнадцати страницах. Один экземпляр испортил и получил второй, а первый припрятал и храню до сих пор. Каких только там вопросов не было! Например: служил ли в царской армии или в войсках, боровшихся против советской власти? Если служил, то в качестве кого, где и т. д Состоял ли в других партиях, есть ли родственники за границей?. Главный вопрос о родителях. Написал все, как было.

Строгого вида мужчина прочитал мою анкету и, немного подумав, спросил, за что посадили отца? У меня всегда один и тот же ответ: нам ничего не сказали по этому поводу. Это действительно так! Задумался проверяющий и сказал, что я могу быть свободен. Ушел не солоно хлебавши! Есть и другие случаи! Разве все расскажешь!

Некоторое время мы сидели молча. Как в песне: — «И каждый думал о своем, припомнив ту весну»…Молчание прервал Пошивалов

— Все это очень печально и несправедливо. Но, что поделаешь? Такова жизнь! Другие родственники у тебя есть или ты один, как перст? Тебе хоть кто — то помогает?

Рассказываю, что в Подмосковье живет моя сестра с мужем кадровым военным. Трое детей и мама живет с ними. Тяжеловато живут! На воскресенье езжу к ним. Из стипендии всегда кое —что выделяю. Стипендия у меня повышенная, да еще подрабатываю: на кафедре 2100 рублей и летом, где придется.

Зять подарил мне свой изношенный китель. Моей радости не было предела. Целую неделю в Москве мысленно примерял его на себя. Роскошь, да и только! Приехал в субботу вечером, а сестра из этого кителя сшила себе юбку. У нее тоже одежды раз, два, да и обчелся. Но не следует унывать, эта гимнастерка еще поносится. Ткань даже на локтях еще не протерлась!"

— Даа! — протянул Пошивалов. А ты помнишь, перед войной всюду были расклеены плакаты — Сталин с девчушкой на руках. Хорошенькая такая девочка — круглолицая с бантиком на голове. И надпись: — «Жить стало лучше, жить стало веселей!» Так вот у нас под этими плакатами умные люди подписывали: — «Шея стала тоньше, но зато длинней!» Я вспомнил это потому, что все это и сейчас актуально.

А у нас распевали такую песенку.

Товарищ Ворошилов, война уж на носу,

А конница Буденного пошла на колбасу.

Ворошилов К. Е. — маршал, был наркомом (министром) обороны. Маршал Буденный во время гражданской войны командовал 1ой конной армией.

— У нас песенки распевали и похлеще, — похвастался Пошивалов. Могу исполнить!

— Что — то мы с тобой в крамолу ударились? Надо быть поосторожней с такими высказываниями. Ведь опять идут аресты. Строятся новые лагеря. Не дай Бог, кто бы не услышал.

— Устал я уже бояться! Всю жизнь боюсь! Ну, ладно! Хватит жаловаться на жизнь! Ты вот ездишь на электричке за город. Обратил внимание, сколько инвалидов?

— А как же! Всю дорогу! Кто без руки, кто без ноги, а кто и без обеих рук или ног. В вагоне одновременно находится 2 или 3 нищих.

— Эти нищие, как ты говоришь, капитаны, майоры. Это они поднимали нас в атаку: — «За мной! За Сталина! За Родину!» Мы шли за ними на немецкие траншеи с винтовками наперевес и при этом орали — «Урааа!» А теперь вот они нищенствуют, чтобы не сдохнуть с голоду!

— Но у них же есть пенсия!

— Какая, к черту, пенсия! Разве на нее проживешь? Мы их отлавливаем, а разве они виноваты? Вот на днях задержал я инвалида. Он меня спрашивает: — «Ты воевал?» «Ясное дело, воевал!» — говорю «А в каком звании?» « Рядовой!» — говорю. А он мне — «А я майор командовал полком, а вот теперь побираюсь, чтобы не умереть с голоду!» Вот так — то дорогой сослуживец!