Моя вторая мама (Сериал). Книга 2 - Абель Крус

- Нет, конечно, - мотнул головой Фико, - уже нет.

- Тогда приударь за Сесилией! Она может стать твоей любимой на всю жизнь, - сказал Лало и осекся, вспомнив о чем-то. - Вот мы здесь болтаем о девушках и всяких глупостях, а сеньора Ракель…

- Да не мучай ты себя! Мы же ничего не знали… А то разве мы пошли бы на дискотеку? - Фико поставил пустую чашку на край стола.

И друзья вновь вернулись к работе.

Даниэла и Джина приехали поздно на работу и сразу разбрелись по своим кабинетам. Джина вошла к себе. Навстречу ей из кресла поднялся улыбающийся Ханс. Он ожидал, что Джина бросится ему на шею, но она остановилась в растерянности.

- Ты мне не рада? - спросил Ханс.

- Рада, конечно. Просто я думала, что ты не вернешься.

- Я же обещал… Мне надо было уладить кое-что на работе, - говорил Ханс, а сам внимательно всматривался в Джину. - Честно говоря, я хотел дать тебе время все обдумать и понять, чего же ты хочешь на самом деле.

- Если откровенно, то я ничего еще не решила, - ответила Джина.

- Ты вернулась к Фелипе?

- Нет! Мы развелись. Я с ним не встречаюсь, - как-то чересчур легко произнесла Джина.

- А дети?

- О, с ними я вижусь каждый день! Мы обедаем вместе, - глаза у Джины потеплели, а сама она как бы оттаяла. - Но это все равно не то. Они так скучают, бедняжки! А где ты остановился?

- В гостинице, - ответил Ханс.

- Даниэла рассердится, что не у нее. Да, знаешь, после развода я живу у Даниэлы, - привычно тараторила Джина.

Ханс смотрел на Джину, пытаясь понять, что же в ней изменилось. Но что-то определенно изменилось.

- Так будет лучше Джина! Тем более раз вы живете вместе, - сказал Ханс и решил спросить напрямик: - А о нас что ты решила?

- Я совсем запуталась, я же сказала, - смеясь ответила Джина и потрепала его по щеке. - Я даже не знаю, что я чувствую к Фелипе…

- А ко мне? - спросил Ханс, и кровь отхлынула у него от лица.

- Я тебя очень люблю, Ханс, - задумчиво сказала Джина, - но думаю, что это… физическое влечение. Давай не будем сейчас об этом, ладно? Пойдем к Даниэле!

А у Даниэлы в это время сидела Сония и жаловалась на Рамона, одиночество и свою загубленную жизнь.

- Что бы ты ни говорила, а Рамон прав. Ты его шантажируешь, - выслушав ее, сказала Даниэла.

- Ну и пусть! Лишь бы он меня не бросил! - упрямо наклонила голову Сония.

- И ты надеешься удержать его силой? - спросила Даниэла, глядя на Сонию со смесью осуждения и сострадания.

- Да! Я не хочу его потерять. Он останется со мной, - как заклинание твердила Сония.

- Я не согласна с тобой. Если он хочет уйти… - начала Даниэла.

- А я не позволю! - ещё раз повторила Сония.

- Рано или поздно ему это надоест. И он все равно уйдет, что бы ты ни делала и ни говорила, - Даниэла решила перевести разговор на волнующую ее тему: - Моника должна узнать о том, что происходит, но мне она не поверит.

- Если Иренэ в положении, то это легко проверить, - пожала плечами Сония.

- Да, это будет ясно, но через несколько месяцев, - без особого энтузиазма согласилась Даниэла. - А если она все будет отрицать? Скажет, что ребенок не от Альберто? Ведь Моника верит всему, что он ей говорит!

- А если мне поговорить с ней? - предложила Сония.

- Тебе она тоже не поверит! Она знает, что мы в хороших отношениях.

В это мгновение открылась дверь, и на пороге появилась Джина в сопровождении Ханса. После радостных приветствий и обмена новостями, Даниэла высказала-таки Хансу свое неудовольствие из-за того, что он остановился в гостинице, а не у нее.

- Я понимаю ход твоих мыслей, но хочу, чтобы ты знал, что в моем доме ты всегда желанный гость! - сказала Даниэла, тепло улыбаясь.

Ханс растроганно улыбнулся и счел необходимым выразить соболезнование по поводу смерти Ракель.

- Мы все расстроены. Она была замечательной женщиной! Когда она умерла, я не сразу поняла, в чем дело… Она улыбалась… Долорес права. Какая милая у нее была улыбка! - Даниэла печально опустила голову.

- По крайней мере, она умерла счастливой, любимой и окруженной заботой своих близких, - успокаивающе произнесла Джина.

- Всего этого так не хватает нам троим, - заметила Сония.

- Прекрати, а то я заплачу, - сказала Джина.

Даниэла посмотрела на часы:

- Сейчас поедем пообедать куда-нибудь, а потом на кладбище.

- Я бы хотел поехать с вами, - вызвался Ханс.

- В этом нет необходимости. Похороны действуют угнетающе, - пыталась отговорить его Джина.

- Не имеет значения, - сказал Ханс и, обращаясь к Даниэле, спросил: - А вы виделись с Хуаном Антонио?

- Да, вчера. Он очень доволен. У них с Летисией будет ребенок. Ну, а раз мы разведены, он, наверное, женится на ней, - напуская на себя безразличный вид, ответила Даниэла.

- Ну, я пойду! - сказала Сония.

- Нет, оставайся! Поедем обедать вместе, - остановила ее Даниэла.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошел Фелипе. Он приехал, чтобы поговорить с Джиной, как ему советовал Херардо, но увидев рядом с Джиной Ханса, забыл начисто о своих благих намерениях. Глаза у него налились кровью.

Даниэла хотела разрядить обстановку:

- Фелипе, Ханс только что приехал из Германии и зашел ко мне.

- Мне наплевать на него с высокой горки! - воскликнул Фелипе. Его трясло, как в лихорадке.

- Я не позволю оскорблять себя! - наливаясь гневом, сказал Ханс.

- А кто ты такой, чтобы мне рот затыкать?! - взревел Фелипе. - Что, явился, чтобы увезти Джину в свои края? Если уж ты такой мужчина, мог бы найти себе женщину и получше!

- Фелипе, ради Бога, умоляю тебя! - схватила его за руку Даниэла, но Фелипе грубо оттолкнул ее. Он стальной хваткой вцепился в Ханса, нанося ему беспорядочные удары, но они редко достигали цели. Видно было, что боксер из него никудышный.

Мануэль, раздавленный горем, сидел в гостиной, тупо уставившись в одну точку. Он не мог ни спать, ни есть. Память переносила его в прошлое, такое еще недавнее и такое счастливое… Долорес с беспокойством смотрела на сына. Она пыталась уговорить его поесть или хотя бы отдохнуть, но Мануэль устало отмахивался от ее настойчивых просьб.

- Все мы живем, а потом умираем… С этим надо смириться. Я прожила долгую жизнь, Мануэль, и клянусь тебе… время лечит любые раны! Но и ты должен помочь себе сам… - Долорес тяжело вздохнула.

- Мне так больно, мама, так больно! - воскликнул Мануэль. В голосе его было столько страдания! - Никогда не думал, что бывает такая боль… Как ты можешь оставаться спокойной?

- В моем возрасте люди свыкаются с мыслью о смерти, принимают ее как неизбежность… Но это не значит, что я забуду Ракель. Ее невозможно забыть!

Раздался звонок в дверь, и Долорес, тяжело ступая, пошла открывать, думая, что это кто-то из соседей, которые приходили с соболезнованиями, обменивались двумя фразами и уходили, обещая молиться за Ракель. Но за дверью стояла Иренэ, одетая в легкое и, пожалуй, слишком открытое платье. В руках у нее была большая коробка конфет.

- Надеюсь, мой приход не очень вас обеспокоит? - спросила Иренэ, заходя в комнату. - Вот, принесла конфеты для Ракель.

Иренэ увидела Мануэля, постаревшего со вчерашнего дня лет на десять, и остановилась в растерянности:

- Что здесь происходит?

- Ракель… Ракель умерла… вчера, - выдавила Долорес.

- Как? - с болью воскликнула Иренэ. - Все так внезапно…

- Мы все были потрясены… - сказала Долорес и перекрестилась. - Господи, прими ее душу!

Мануэль неприязненно смотрел на Иренэ. Ее вид и эта коробка конфет для умершей жены показались ему чуть ли не оскорблением.

- Пожалуйста, уходите! Вы - нежеланная гостья в этом доме! - надвинулся Мануэль на Иренэ. - За всю свою жизнь Ракель совершила только одну ошибку… Этой ошибкой была дружба с вами. Уходите!

- Прошу вас, Мануэль… Вы слишком суровы ко мне… Я любила Ракель! - пробормотала Иренэ и, повернувшись к Долорес, произнесла: - Мои соболезнования, Долорес! Мне очень жаль!

И Иренэ почти выбежала из комнаты, забыв на столе коробку с конфетами. Она выскочила из дома. Лицо ее пылало. Иренэ подошла к машине, открыла ее, села и, упав головой на руль, горько расплакалась. Вместе с Ракель из ее жизни ушло что-то светлое и хорошее. Немного успокоившись, Иренэ завела мотор и медленно поехала вниз по улице. Она не обратила внимания на машину, которая следовала за ней с утра от самого ее дома. За рулем машины сидел Херман.

Глава 32

«Вот и обрела Ракель вечный покой… - думал Мануэль, глядя на небольшой холмик свеженасыпанной земли. - Однажды я тоже окажусь здесь, рядом с ней…» Он не слушал прощальных слов, которые произносил священник над могилой Ракель. Что мог сказать совершенно чужой человек о его жене? Какие-нибудь банальные слова и не более. Мануэль почувствовал, что кто-то его дернул за рукав. Он обернулся и увидел сына.

- Не хочу, чтобы моя мамочка оставалась здесь совсем одна! - умоляющим голосом протянул Мануэль Хустино.