Голгофа - Иван Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ребята! Вы не понадобились. Операция завершена. Марш–марш домой!..
Василий пригласил всех на второй этаж. Он прихватил кейс с фирменными бланками и печатью братьев–акционеров — об этом его попросил Качалин, выгреб изо всех столов деньги и драгоценности, а потом, показав Качалину на очень большой сейф, стоявший в глухой комнате на первом этаже, сказал:
— Здесь у них много денег и всяких дорогих вещей — золотые столовые и чайные приборы, и даже посуда. Но сейф очень тяжелый.
— Заберем! — сказал Качалин. — Нужны толстые доски, ломы, деревянные бруски.
— Есть трубы.
— Тоже годятся.
При помощи труб и деревянных брусков выволокли из дома сейф и погрузили на мощный «Джип». Потом закрыли двери замка, вырубили свет во всех помещениях и на пяти машинах, в том числе и на двух «Мерседесах» латышей, тронулись по грунтовой дороге в Сосновку.
Оля ехала с Качалиным, а Саша и Павел следовали впереди на мотоциклах.
Была полночь, когда Качалин и Павел Огородников на руках, точно это были мешки с картошкой, занесли латышей в гараж и уложили спать на двух диванах в секретной комнате. Качалин знал, что после такой дозы снотворного раньше двенадцати часов дня они не поднимутся. Вынул у них из карманов маленькие пистолеты и газовые баллончики, сказал Василию и Олегу:
— Мы будем всю ночь работать, а ты, Павел, устрой ребят на ночлег. Потом приходи сюда — работа и тебе найдется.
Повернулся к Саше:
— Павел проводит вас домой.
— Нет! Я тоже буду с вами… работать!
— А Оля?
— Олю устрою: положу вот здесь на стульях.
— А я спать не буду. Вон газовая плита, буду готовить вам чай, кофе.
Качалин отечески улыбнулся, махнул рукой:
— Ладно. Оставайтесь с нами. Ночью все равно запроситесь домой.
Он бросил на стол кейс и открыл его. То, что они увидели, поразило всех. Объемный чемодан был до краев набит деньгами, главным образом, долларами.
Василий бросал косые взгляды на чемодан. Он и вообще испытывал нетерпение и какую–то тайную необъяснимую тревогу. Ждал, когда Качалин начнет делить добычу, но тот не торопился этого делать, а вел себя как чиновник, официальный представитель властей. Наконец, Василий не выдержал, спросил:
— Что вы собираетесь делать с этими деньгами?
Качалин откинулся на спинку стула, смотрел на него с недоумением и, как показалось Василию, недружелюбно.
Василий продолжал:
— У меня такое впечатление, что вы деньги намереваетесь куда–то засунуть, но я хотел бы вам заметить: деньги эти — наша добыча, в основном — наша. Ведь отвечать–то за все это и за них вот… — он кивнул на спящих латышей, — придется нам, и, в основном, мне. Или вы думаете, что это не так?..
Голос его был хрипловатым, он сильно волновался.
Олег опустил голову, ему, видимо, было стыдно за брата, а Саша порывалась что–то сказать, но порыв свой сдерживала, ждала, что скажет Качалин. И Качалин сказал:
— Я бы не хотел считать, кто в этой нашей операции больше сделал, кто меньше, но в одном вы правы: вы и ваши товарищи круто обошлись с этими… — Качалин кивнул на латышей. — И, конечно, борьба с ними еще не окончена. Но я думаю лишить их права грабить русских людей; мы у них акции отнимем. Что же до этих денег… вот они, вы можете ими распорядиться.
И подвинул кейс с деньгами к Василию. Сам же разложил на столе бланки, печати, извлеченные из кейса, стал составлять тексты необходимых документов. К утру они были составлены, осталось их подписать. На запасных экземплярах сам заделал подписи латышей — это на случай, если они откажутся подписывать документы о передаче акций на имя Качалина Сергея Владимировича.
Но операция «Газ» закончилась значительно быстрее и проще, чем ожидалось. Латыши, проснувшись, огляделись, и один из них, видимо, старший, спросил:
— Где мы находимся?
И, смерив взглядом присутствующих и увидев среди них Василия, обратился к нему:
— Василий, почему мы здесь и кто эти люди?
— Мы все — заложники, — сказал Василий.
— Заложники? Но я не вижу чеченцев. Разве русские берут людей в заложники?
В разговор вступил Качалин:
— Вы не люди, а преступники. Обманным путем приобрели акции. Эти акции стоят десять миллиардов долларов, а вам их продали за сто тысяч. И все, кто вам это устроил, уже в тюрьме. Теперь и до вас добрались.
— Вы следователь?
— Да, следователь.
— Задавайте свои вопросы. Запираться не станем. Мы знаем, что акции нам устроили жулики и готовы всех их назвать поименно.
— Называйте.
— Но вы обещаете учесть на суде наши чистосердечные признания?
— Да, обещаю.
И братья подробно рассказали о том, как они приобрели акции и кто им в этом помог, и сколько денег, и кому они сейчас ежемесячно «отстегивают» от своих доходов. Качалин тщательно записал показания и дал им подписать все листы. Латыши обрадовались, что все оборачивается для них не так уж и плохо, и, когда пришел юрист, составили документы о передаче акций и всей недвижимости «черным ястребам» и оформили это как куплю–продажу. Однако все было устроено так, что ни фамилий, ни места сделки латыши не узнали. И они теперь вполне подпадали под старинную аттестацию, которую дал им русский народ: как у латыша — нет ни шиша.
Братьев накормили и напоили, а ночью Павел Огородников в сопровождении двух своих бойцов отвез незадачливых олигархов на станцию, где им купили билеты и отправили в Ригу.
На следующий день Василий после долгих размышлений принес в секретную комнату кейс с деньгами и сказал:
— Сергей Владимирович! Мы вступаем в отряд сосновских «черных ястребов», признаем вас за командира, а потому берите деньги и поступайте с ними по своему усмотрению. Одно только условие: мы не получали зарплату два месяца, просим ее нам выплатить.
В комнате находились Саша и Оля, и Павел Огородников, и Олег. Качалин пригласил их к столу и сказал:
— Поступим по–божески: два–три года вам придется служить в нашем отряде — до тех пор, пока мы не прогоним из России оккупантов. Вы получите по тысяче долларов на каждый месяц. Итак, тридцать шесть тысяч на брата. На десять человек — триста шестьдесят тысяч. Вот — получай полмиллиона.
Двинул в сторону Василия деньги. И дальше развивал свои мысли:
— Но вот прошли три года, вы вернулись с войны — куда пойдете? Учиться. В институт. Пять лет вам надо кормить себя и семью. Сколько потребуется на брата?
Василий, едва сдерживая волнение, пожал плечами:
— Ну, это уж слишком…
— Что слишком? Вы к тому времени заслужите еще и не такой награды. Итак, сколько вам понадобится? По десять тысяч в год. Итого — по пятьдесят тысяч. Умножим на десять ваших орлов — полмиллиона. Получай и эту долю. А вот это, из тех же расчетов — нашей Оленьке.
То была лишь небольшая часть находившихся в чемодане денег.
— Остальные, — сказал Сергей, — пойдут в кассу «черных ястребов».
В тот же день вся команда Василия собралась в секретной комнате и Сергей рассказал им, как живут «черные ястребы», чем они занимаются, предложил создать особую группу под командой Василия.
Александра и Олег допоздна задержались у Павла Огородникова; вначале ужинали, а потом Саша помогла ребятам приготовить урок английского языка. В двенадцатом часу вышли на улицу и направились домой к тете Лизе.
— Меня поразила новость, что Василий ваш брат. Что же вы раньше молчали?
— А кому и зачем я должен был об этом говорить?
— А хотя бы и мне. Это же так интересно: родной брат! И такой сильный, умный, красивый.
— Что ты хочешь этим сказать? Он умный, красивый, а ты…
— И вы умный и красивый. И даже очень. Я вам давно об этом говорила.
— Ну, во–первых, ты мне об этом не говорила, а во–вторых, не надо так в глаза смеяться. Нехорошо это и на тебя не похоже. Ты со всеми деликатная и скромная, а мне говоришь такие вещи.
Олег и сам не помнит, как в разговорах с ней перешел на «ты» и ее просил отвечать тем же, и она соглашалась, но продолжала обращаться к нему на «вы».
Его упрек огорчил Сашу, она замкнулась и не находила слов для ответа. В самом деле: чтой–то она так «распоясалась» и говорит с ним как с маленьким. Да и с детьми Павла она не говорила таким тоном, и вообще развязность, болтливость не были ей свойственны. Хотела бы как–то поправить свое положение, но решительно не видела для этого средства. И только краснела от сознания неловкости и бессилия, и слышала, как все чаще и сильнее стучит ее сердце.
У калитки дома остановились. Олег вдруг спросил:
— Ты любишь Качалина?
— Качалина? Он слишком важный. Ему много лет.
— Я тоже думаю, что он для тебя староват, — обрадованно согласился Олег.
— Но с чего ты взял, что я должна кого–либо любить?
Теперь и она говорила ему «ты».