Георгий Жуков: Последний довод короля - Алексей Исаев

В середине июня 1944 г. высадившиеся на континенте союзники столкнулись с проблемой расширения плацдарма. Англичане втянулись в позиционное сражение к северу от французского города Кан (Caen). Первая попытка его захвата британской 2-й армией генерала Дэмпси 12 июня 1944 г. провалилась в результате немецкой контратаки у Вилер Бокажа. По директиве командующего войсками союзников генерала Эйзенхауэра от 18 июня Кан должен был быть захвачен англичанами [358] к 23 июня. Англичане дали операции по захвату Канна кодовое наименование «Эпсом». Для проведения операции выделялось 60 тыс. человек и 600 танков. Замысел английского наступления предусматривал обход Кана с запада и захват господствовавшей над местностью высоты 112. Шторм в проливе задержал прибытие войск, и с 22 июня 1944 г. начало «Эпсома» сдвинулось на четыре дня. Операция началась 26 июня с сильнейшей артиллерийской подготовки, в которой участвовали даже корабли английского флота. Всего в операции приняли участие около 90 тыс. человек. Ведомая тяжелыми танками «Черчилль» английская пехота пошла в атаку. Однако немцы ожидали наступления и встретили англичан огнем стрелкового оружия и минометов. Высоту 112 немцы удерживали в течение месяца и 30 июня – 1 июля даже контратаками вернули захваченные англичанами в ходе «Эпсома» позиции. Несмотря на большие потери английских войск, своей цели операция не достигла.

Следующей попыткой англичан прорваться с плацдарма стала операция «Чарнвуд». На этот раз командующий британскими войсками генерал Монтгомери решил отказаться от обходных маневров и атаковать Кан в лоб. Ставка была сделана на воздушную мощь. Мощные четырехмоторные бомбардировщики «Ланкастер» и «Галифакс» вечером 7 июля обрушили 2300 тонн бомб на окраины Кана. Позднее немецкая пропаганда активно использовала массовые жертвы среди мирного населения Кана в ходе «ковровой бомбардировки» с целью демонизации союзников. Вечером 9 июля англичане наконец пробились на улицы обращенного в руины старинного города. Местность вокруг Канна была превращена в лунный пейзаж воронками от бомб и снарядов разных калибров. Над Нормандией все сильнее сгущалась тень позиционных сражений Первой мировой войны. [359]

Но, несмотря на захват северной части Кана, прорыва достигнуто не было. Уже 10 июля командующим 2-й английской армией был подготовлен план следующего наступления, получившего кодовое наименование «Гудвуд». На этот раз помимо «коврового бомбометания» было решено массированно использовать танки, бросив в бой сразу три танковых дивизии. Открытая местность в районе Кана благоприятствовала использованию механизированных войск. Также было вновь сменено направление удара: три танковые дивизии должны были обойти Кан с востока. «Гудвуд» начался 18 июля с двухчасового удара более чем 1000 двухмоторных и четырехмоторных бомбардировщиков, сбросивших 15000 бомб. Взрывы тяжелых авиабомб переворачивали даже 56-тонные «Тигры», не говоря уж о моральном воздействии на обороняющихся. Первые атаки англичан прошли при крайне слабом сопротивлении противника. Воодушевленный продвижением вперед в первые часы наступления, Монтгомери поспешил доложить командованию об успехе. Однако так же как наступления Сталинградского фронта сентября 1942 г., операция англичан еще до своего начала утратила момент внезапности. Выдвижение крупных масс танков было замечено немцами, и они подготовили им «теплый прием»: буксируемая противотанковая артиллерия, зенитки и даже батальон «Пантер». Добившись прорыва первой линии обороны немцев, пехотинцы отстали, и танки двинулись дальше, почти не поддержанные пехотой. В результате наступление трех танковых соединений было остановлено уже вечером 18 июля. Союзники повторяли неудачи советских наступлений 1942 г. До 20 июля англичане потеряли 413 танков, 36% всей высаженной в Нормандии бронетехники 2-й английской армии. Кан был полностью захвачен, но продвижение на юг, к Фалезу (обозначенному Монтгомери как цель операции «Гудвуд»), было ничтожным. [360]

Однако очевидный тактический успех обороны немцев вскоре обернулся для них катастрофой. Столкнувшись с плотной обороной в районе Кана, командование союзников приняло решение перенести острие удара из английского в американский сектор. Местность здесь была менее благоприятной для использования крупных масс танков, однако одновременно здесь построение немецких войск было более разреженным и податливым. Но несомненно, что «Кобра» не могла состояться без неудачного позиционного «Гудвуда» и предыдущих попыток англичан пробить оборону 7-й немецкой армии у Кана, В английский сектор были стянуты наиболее боеспособные дивизии немцев, в том числе III корпус ПВО с устрашающими 88-мм зенитками на прямой наводке.

Неудачные наступления англичан в конце июня и первой половины июля 1944 г. подготовили почву для решающего удара американцев у Сент-Ло. По менее плотной обороне в районе Сент-Ло «ковровые бомбардировки» сработали, американские танковые дивизии прорвались в Бретань. Надо сказать, что битва за Кан дала даже тактический опыт «ковровых бомбардировок», когда опытным путем были выявлены трудности с преодолением танками изуродованной глубокими воронками от тяжелых бомб местности. Было решено использовать бомбы меньшего калибра, но в больших количествах. В середине августа 1944 г. сражение в Нормандии закончилось для немцев фалезским «котлом» для сконцентрированных в районе Канна соединений. Точно так же, как сконцентрированные в результате позиционных сражений сентября – октября 1942 г. в междуречье Дона и Волги войска 6-й армии Паулюса были окружены в результате операции «Уран».

Позиционные «мясорубки» на определенном этапе являются неизбежностью. От них не застрахован никто. Ни впечатляющая воздушная мощь, ни сотни танков, ни [361] тяжелая артиллерия до корабельных орудий включительно не дают гарантий от необходимости оплачивать тяжелыми потерями каждый метр продвижения вперед без видимых перспектив взлома обороны противника. При всей кажущейся бессмысленности позиционные бои оказывают если не прямое (выполнение записанных в приказах задач), то косвенное воздействие на противника. Обороняющийся уплотняет фронт, расходует подвижные резервы. Не так уж редки случаи, когда сковывания резервов противника можно добиться только втягиванием их в изнурительное позиционное сражение. К тому же германское верховное командование постоянно опаздывало с пополнениями, и «мясорубки» существенно снижали возможности немецких войск по перехвату инициативы.

Высокую цену приходилось платить и Красной армии, и армиям союзников за отсутствие на определенном этапе навыков боя пехоты. Предполагалось, что пробивание дороги вперед штурмовыми действиями пехоты можно избежать массированным использованием техники. Но победу в бою нельзя купить. Помимо вложений в технику нужно было мастерство и мужество людей. Именно мастерство, а не простая готовность к самопожертвованию. Именно этого иногда остро не хватало.

Такой подход вызывал неудовольствие командования на протяжении всех наступлений Сталинградского и Донского фронтов в сентябре – октябре 1942 г. Так, заместитель командующего Донским фронтом Трубников говорил в ходе беседы в штабе: «…Дело здесь не в авиации, дело в том, что пехота у нас ни черта не стоит, пехота не воюет, в этом вся беда…»{171}. Разговоры эти сохранились для потомков благодаря записи их сотрудниками [362] НКВД, державшими «под колпаком» командование фронта. Трубникова поддержал начальник штаба фронта М. С. Малинин:

«Пехота не подымается, артподготовка у нас достаточная, средств артиллерийских у нас столько, что и говорить не приходится, на один километр у нас 74 орудия. Кроме того, на этом участке 12 минометных полков.

У немцев здесь ни черта нет, немцы безусловно несут большие потери от нашего минартогня. На этом участке у нас несомненное большое превосходство во всем и превосходство в авиации.

Авиация противника в эти дни нас беспокоит слабо, да с танками у нас неплохо… Пехота у нас никудышная…

Дать сюда хорошо обученный полк решительных бойцов, этот полк прошагал бы до Сталинграда… Дело не в артиллерии, всех огневых точек не подавишь. Артиллерия свое дело делает, прижимает противника к земле, а вот пехота в это время не подымается и в наступление не идет…»{172}.

В качестве причин неудач сентябрьского наступления 1-й гв. армии указывалось: «Пехота огня из личного оружия не ведет»{173}. «Наступление ведется скученно, перебежки и переползания не применяются, отчего пехота и несет большие потери»{174}. Необходимо сказать, что Рокоссовский сталкивался с этой проблемой еще в начале войны, на Ярцевских высотах: «Еще в начале боев меня обеспокоило, почему наша пехота, находясь в обороне, почти не ведет ружейного огня по наступающему противнику. Врага отражали обычно хорошо организованным артиллерийским огнем»{175}. [363]