Стратег (СИ) - "Пантелей"

– А если прорвёмся, Сир? Что это изменит?

– Это даст нам шанс заключить мир. Иначе нас ожидает разгром и капитуляция.

– Не думаю, Сир. Это только ещё сильнее разозлит имперцев. Впрочем, вам виднее. Что от меня требуется?

– Вы самый близкий к Ричарду человек, среди моих приближённых. Я хочу, чтобы вы встретились с графом Лестером и выяснили – какого чёрта он влез в чужую войну под имперским знаменем.

– Это и так понятно, Сир. Граф исполняет приказ своего короля. Точно так-же, как он исполнял приказ служа под вашим знаменем.

– Да ясно, что понятно, – вспылил король. – Я хочу, чтобы вы выяснили – почему он получил такой приказ, и нельзя ли его как-нибудь отозвать.

– Если вы желаете, я встречусь с графом, Сир. Но уверен, что это ничего не даст. Его нельзя ни запугать, ни подкупить. Граф Лестер лорд-канцлер Англии. Он один из богатейших феодалов и один из храбрейших воинов среди наших современников. Если у него приказ – он не отступит, а вопрос об отмене приказа можете обсудить только вы с королём Ричардом.

– До Ричарда добираться больше месяца и столько же обратно, плюс сами переговоры. К тому времени имперцы уже соберут армию и сойдёт снег на перевалах, поэтому это бесполезная трата времени.

– Тогда нам нужно атаковать немедленно, Сир. Граф не минуты не сидит без дела и с каждым днём его позиции укрепляются всё сильнее.

– В лобовой атаке мы потеряем половину армии, милорд. Предоставляю вам отпуск. Везите сестру в Рим, а по дороге поговорите с графом. Он не просто военный начальник, но и лорд-канцлер королевства. Предложите вернуть Ричарду Жизор и передать пару замков для его Ордена Героев. Пусть просто отведёт своё войско в горы и пропустит нас в Ломбардию, в Савойе мы ничего не тронем.

– Я поговорю с графом, Сир. – Эд Бургундский видел, что король почти в панике и порадовался предоставившейся возможности отъехать в Рим, подальше от позора. – Предложу всё, что вы сказали и добавлю один замок от себя. Но в Рим и обратно – дорога дальняя. Плюс ещё и свадьба. К весне я вернуться не успею.

– Если вы не договоритесь с графом, это уже не будет иметь значение. Нам придётся атаковать его в лоб.

Герцог Бургундии поклонился и покинул малую королевскую приёмную в Женевской ратуше. «Слава тебе, Господи!» – думал он – «Спасибо тебе за то, что Диктатор Рима выбрал в жёны именно Аликс». В том, что граф Лестер не купится ни на какие посулы, Эд был абсолютно уверен. И он точно положит половину армии Филиппа-Августа, если тот сдуру решится на лобовую атаку. «В Рим, в Рим! Слава тебе, Господи!»

Герцог Эд даже предположить не мог, что предложенный им план немедленной атаки был единственным шансом для франков пробиться в Ломбардию, хоть и понеся при прорыве страшные потери. Пушки графу уже выслали и через месяц они займут свои места на позициях, после этого шансов не останется вообще никаких.

Сразу после Рождества, Святую землю покинула железная герцогиня Алиенора Аквитанская со своей свитой. На радостях Ричард подарил дорогой маман единственные пока в этом мире часы. Здоровенную башню с тремя серебряными гирьками, почти трёхфутовым маятником и довольно мелодичным боем. Маман решила отправиться в Рим, вот и пусть поработает рекламным агентом.

Тридцатого декабря 1193 года Ричард получил известие о смерти короля Кипра, Ги де Лузиньяна, не оставившего после себя наследников. Претендентов на освободившийся престол было трое: брат покойного короля Жоффруа и его племянники, герцоги Антиохии и Алеппо. Хорошо, что в этот момент в Большом Яффе находился Ле Брюн. Король Англии немедленно распорядился вызвать его на обед в недавно открывшийся Окситанский ресторан.

Герцог Фараон выслушал эту новость, не проявляя абсолютно никаких эмоций, словно речь шла не о смерти его родного дяди, а о поставках древесины, парусины, или пеньки.

– Царство ему небесное, Сир, – произнёс Ле Брюн тоном, каким обычные люди ругаются и закинулся кубком вина. – Хоть покойник и был трусом, но всё же христианская душа.

– Возникла проблема, милорд. Ваш дядя не оставил наследников, а значит на этот трон сейчас три претендента.

– Претендент на это нелепое королевство только один, Сир. Мой дядя Жоффруа. Он тоже трус поэтому с удовольствием съест эту падаль. Отдайте ему остров при условии принесения оммажа вам.

– Не жалко вам, герцог? Хоть и маленькое, но всё-таки королевство.

– Это позор, а не королевство, Сир. Отдайте его дядюшке, с братом я сам договорюсь. Кстати, экспериментальную каракку[132] мы почти достроили, через пару недель будем спускать на воду. Приедете?

– Обязательно. И Папу с собой прихвачу, пусть помолится за успех. Это действительно исторический момент. Ведь если у нас всё получится, то Европа сразу станет небольшим полуостровом, а Средиземное море лужей.

Жоффруа де Лузиньян с большой радостью согласился на предложение занять Кипрский трон. Взамен, помимо оммажа, он оставлял Ричарду два экипированных и более-менее слаженных легиона и брал на себя обязательство обеспечивать в течении десять лет поставки древесины в Лаодикею. Кипр был ближайшим к Святой земле местом, где лесов ещё хватало. Деревья, конечно, было жалко, но заменить их пока нечем. О потребной для кораблестроения металлургии можно было только мечтать.

Глава 32

Четвёртого января 1194 года в Антиохию прибыл посол Конийского султаната, шейх Абу Мухаммад аль-Каим, великий визирь султана Кей-Хосрова. Часовые, заметив приближение довольно крупного отряда, а в свите великого визиря было вместе с охраной было больше трёх сотен человек, заперли северные ворота и объявили тревогу.

Герцог в городе отсутствовал, поэтому поинтересоваться – что нужно незваным гостям выехал его сенешаль, Тьерри де ла Мюль, барон де Идлиб. Выяснив, что это посольство, барон разрешил сельджукам встать лагерем в полумиле от городских ворот на правом берегу Оронта, обязал оборудовать отхожие места и пообещал немедленно известить об их визите короля и герцога.

Почта в Святой земле, стараниями Ричарда, гораздо лучше современников понимавшего важность связи, развивалась уже больше года. Как основная – курьерская, так и резервная голубиная. Конные подставы для курьеров были устроены на всех основных дорогах, через каждые три лиги, а голубей разводили во всех крупных городах. Барон де Идлиб знал, что герцог и так вернётся со дня на день, но в Лаодикею на всякий случай курьера отправил. Вдруг адмирал решит там задержаться, пусть по крайней мере знает, а королю отправил сразу трёх голубей: В Иерусалим, Яффе и Триполи.

Ле Брюн прибыл в Антиохию шестого января. Он и правда планировал задержаться в Лаодикее, где достраивался первенец океанского флота крестоносцев, но посольством решил не пренебрегать, тем более что приезд Ричарда ожидался только дней через пять.

Выглядел герцог очень колоритно. В кирасе от дамаскского доспеха, штанах, берцах с золотыми шпорами и в накинутой на плечи новомодной бурке из крашеной в чёрный цвет овчины, которую так удобно сбрасывать перед атакой. На снежно белом арабском жеребце и в стальной короне с одним зубцом. Слева на перевязи меч, не полуторник, но значительно больше обычного, изготовленный специально под его руку, а справа на поясе сабля. Из украшений только золотая приорская цепь Ордена Героев. Никаких перстней, подвесок и золотого шитья. Впрочем, так теперь одевался не он один. Моду задавал сам король, а распространялась она довольно быстро, и быстрее всего среди наиболее влиятельных и состоятельных сеньоров, а Ле Брюн был одним из самых.

Подъехав к лагерю сельджуков в сопровождении всего двух рыцарей и шести оруженосцев, адмирал-фараон приказал вызвать главного. Арабский язык, бывший общим для всего Ближнего востока, в той или иной мере изучили все крестоносцы, а уж ветераны владели им как вторым родным.