Я убью тебя, милый - Юлия Шилова

— Вы уж старайтесь, берегите пахана. Он мне живым нужен, — постаралась улыбнуться я, но улыбка получилась какой-то неестественной.

Мы прошли с Женькой в дом. Он налил мне кофе, сел рядом и положил на стол пистолет.

— Ты, наверное, даже спишь с пистолетом?

— Я без него как без рук.

Я пустила щенка на пол. Женька достал из холодильника пакет молока и налил полную миску.

— Собака, пей, — засмеялся он. — А у него имя есть?

— Я еще не придумала.

— Это кобель?

— Мальчик. Мы с паханом вместе ему имя придумаем.

— Даш, ты есть хочешь?

— Нет.

— Ты не против, если я себе яичницу поджарю, — голодный как черт.

— Жарь конечно!

Попивая кофе, я задумалась о том, какая нелегкая занесла папика в этот дом? Обычный дом, никаких наворотов… В таком живут рядовые колхозники, но никак не авторитеты из крутых. Совсем не во вкусе пахана!

— Жень, а кто здесь живет?

— Никто, — улыбнулся он, разбивая яйца на сковородку.

Да, все-таки неплохо быть женщиной пахана… Мордовороты сразу становятся как шелковые, даже и не подумаешь, что такие запросто могут убить!

— Тогда зачем вы сюда приехали?

— Здесь у нас камера пыток находится.

— Какая еще камера пыток?

— Для коммерсантов. Для тех, кто деньги нам в срок забывает отдавать.

— Есть и такие?

— Больше, чем хотелось бы. Вот и приходится их перевоспитывать.

— Совсем страх потеряли эти коммерсанты! Распустились, — покачала я головой и, наклонившись, погладила щенка.

Женька поставил сковородку на стол и улыбнулся.

— Будешь?

— Нет. Я в ресторан заскочила.

— А я не успел. Вчера привезли этого поганого коммерса. Меня поставили его охранять. Я тут с ночи торчу. А он, падла, не говорит, где деньги хранит. Он уже за три месяца нам задолжал. Если к вечеру не расколется — придется грохнуть, а на его место поставить более сговорчивого.

Где-то внизу послышались глухие стоны.

— Что это? — вздрогнула я.

— Коммерс мается. Нам пришлось с ним немного повозиться, — засмеялся Женька.

— Можно мне на него посмотреть? — осторожно спросила я.

— Можно. Если хочешь, отнеси ему воды. Он там наручниками к батарее прикован. Ты его не бойся. Только пахану не рассказывай, что я тебе разрешил вниз спуститься, а то он мне голову оторвет.

— Само собой, — сказала я, поднялась со стула, набрала полную кружку воды и отправилась смотреть на непослушного пленника. Спустившись в подвал, я с трудом разглядела в углу в кровь избитого человека. Боже мой, да это Глеб! Увидев меня, он широко раскрыл глаза от удивления и с трудом прошептал:

— Даша, откуда ты взялась?

— Глеб, что с тобой? — Достав платок, я стала вытирать кровь, сочащуюся из его уха.

— Ты потрясающе выглядишь, — грустно улыбнулся Глеб и опять застонал. — Ты стала еще красивее, чем раньше.

От этих слов у меня закружилась голова. Захотелось прижаться к его груди и позабыть обо всем на свете. Поставив кружку на пол, я провела рукой по его волосам.

— Что у тебя болит?

— Почки отбили и, кажется, несколько ребер сломали…

— Платить надо вовремя. Почему ты не заплатил?

Глеб вздрогнул:

— Ты с ними?

— Так почему же ты не платил? — повторила я свой вопрос.

— Я готов отдать установленную сумму, но они говорят, что теперь этого мало. Они поставили меня на счетчик. Помоги мне выбраться отсюда, Даша. Прошу тебя, помоги.

— Твоя жена родила?

— Да, вчера ее выписали из роддома. Девочка, как и обещали, — равнодушно ответил Глеб, наклонился и поцеловал меня в щеку. — Даша, станцуй мне перед смертью. Меня все равно убьют. Станцуй прямо здесь, ведь ты танцевала для меня не только на сцене. Пожалуйста, станцуй.

— Ты что, умирать собрался? — испугалась я.

— Меня по-любому убьют. У меня, ей-богу, нет таких денег. Я звонил знакомым, никто не хочет за меня платить. Все врут, говорят, что сами задолжали, а я же знаю, что у них деньги есть, просто никто не хочет давать. Они ждут, что меня убьют; одним конкурентом по бизнесу станет меньше.

— А как же богатый и влиятельный папа твоей жены?

— Я поссорился с ее родней. Заказал проститутку, а в это время приперлась теща. У нее были ключи от квартиры. В общем, она увидела то, что ей видеть не следовало. Веронике не сказали, чтобы ее не расстраивать, но теперь со мной не разговаривают.

— Я не дам тебя убить, — резко произнесла я. — У девочки должен быть отец.

Поднявшись наверх, я подошла к Женьке, моющему посуду.

— Пришла? — обернулся он. — Что-то долго ты его водой поила. Твой песик сделал лужу. Молоко пошло ему на пользу!

Схватив лежащий на столе пистолет, я не раздумывая что есть силы ударила Женьку по голове. Женька выронил тарелку и упал на пол, потеряв сознание. Присев на корточки, я быстро вывернула его карманы. Ключи от наручников, к счастью, оказались там. Через две минуты я уже была в подвале.

— Даша, ты кого-то убила? — осипшим голосом спросил Глеб.

— Нет, просто вырубила на время. Нужно торопиться. Он в любой момент может прийти в себя.

Освободив Глеба, я помогла ему встать. Затем, скрипя зубами от тяжести, потащила его наверх.

Когда мы наконец выбрались на улицу, я увидела быстро приближающийся джип папика.

— Давай скорее, — закричала я, открывая дверцы своей машины.

В эту минуту на крыльцо выскочил Женька. Наставив на него пистолет, я хрипло произнесла:

— Не смей приближаться, эта штука стреляет!

Женька мгновенно остановился и с испугом посмотрел мимо меня. Оглянувшись, я почувствовала, как больно кольнуло в сердце. У калитки стоял папик и молча наблюдал за происходящим. Мне захотелось провалиться сквозь землю и больше никогда не встречаться с ним глазами.

— Пахан, она огрела меня пистолетом! Я потерял сознание, а она в это время освободила коммерса! — закричал Женька.

— Нечего пушку бросать где попало! Пушка должна быть в кобуре! — перебила я этого попугая.

— В чем дело, Даша? — ледяным голосом спросил папик.

— Это Глеб. Я не могу дать ему умереть. У него девочка только что родилась. Он жену вчера из роддома забрал. Ему нужна помощь. У него ребра сломаны.

— Это тот Глеб, из-за которого ты сидела в колонии?

— Тот.

— Он же не захотел тебя спасти от зоны, почему же ты его спасаешь?

— Не знаю.

— Хорошо, я объясню тебе. Ты спасаешь его потому, что любишь. Ты не должна была этого делать. Это не детские игры, а взрослые, мужские дела. Оставь нам своего Глеба и езжай домой.