Львиный Зев - Ольга Елисеева

Из всего сказанного Арвен твердо понял только одно: Орней не станет тихим убежищем, на которое они с Астин надеялись дорогой. Но при счастливом стечении обстоятельств может стать оплотом для новой войны за Арелат. "Во всяком случае, с чего-то надо начинать, - думал Львиный Зев, мерно покачиваясь в седле, - начнем с власти в Орнее. Здесь она явно принадлежит не тому, кому надо".

К полудню темная громада замка Борс уже четко вырисовывалась на скале, закрывая собой полнеба.

Глава 2.

Сцепив у лица руки и глядя сквозь пальцы на восковой шар, плавающий в чашке с маслом, Аль-Хазрад снова и снова пытался восстановить в голове последовательность событий, в результате которых его идеально продуманный план рухнул. Он проиграл: ловушка у развалин моста через Секвену не сработала. Львиный Зев вновь ускользнул от бдительного ока "могильщика".

Воспоминания были болезненны, но колдун все же старательно перебирал их одно за другим. Вот Арвен входит в старую башню, поддерживавшую когда-то своды моста. Вот на него бросаются беотийские воины, он убивает троих и выбегает на берег, но остальные окружают и теснят его к самой воде. Все, победа! Но течением выносит лодку, в которой, как ворона, мечется от весла к веслу эта дура, принцесса Орнейская.

Есть! Все дело в ней. Он с самого начала говорил, что эту девку следует убрать. У нее просто дар оказываться в ненужное время в ненужном месте! Аль-Хазрад застонал. Сначала побег короля. Лечение Арвена иггдрасилем. Теперь мост у Секвены.

Аль-Хазрад сокрушенно склонил голову. Ему давно стоило задуматься над вопросом, кто она такая и почему это делает? Несколько дней назад он вопрошал о ней Хозяина Луны. Ответ Отца Ужаса потряс мага: "Есть круг, за пределы которого я не проникаю. Астин, госпожа Орнея, принадлежит к нему. Все волосы на ее голове пересчитаны не мной, и не мне решать, когда они упадут".

Маг не хотел осознавать, что его божество не всесильно. Эта мысль была нестерпима для "могильщика". "Значит, есть на свете, кто-то могущественнее тебя?" Резкий удар до кости обжег левую щеку Аль-Хазрада, не позволив ему мысленно договорить оскорбительные для любого бога слова.

- Есть, - голос хозяина Луны прозвучал отрывисто и тоскливо. - Но Он редко принимает участия в делах людей, Он разочаровался в них... И только такие, как Астин, помнят о Нем... А он в ответ помнит о них...

Непередаваемое отвращение слышалось в каждом произнесенном звуке, в каждом шорохе, наполнявшем комнату. А потом Отец Ужаса дунул в ухо потрясенного мага: "Сейчас ты не можешь причинить вред принцессе, но у тебя в руках ее двоюродный брат Палантид. Ты, конечно, забыл о нем?"

Палантид облизал пересохшие губы и с усилием поднял голову.

- Я повторяю свой вопрос.

Командир драгун изо всей силы напряг слух. После памятной ночи взятия Лотеаны у него постоянно закладывало левое ухо, в которое пришелся удар тупым концом боевого топора. Поэтому он плохо слышал обращение говорившего. Голос мага долетал до него словно сверху глубокого колодца, на дне которого лежал сам капитан.

На самом деле Аль-Хазрад просто возвышался над поверженным другом короля и, широко расставив ноги, с презрением взирал на свою новую добычу. Вот уже месяц, как пала столица, во время штурма которой погибли почти все драгуны. Их капитан оказался в подземельях под Веселой башней раньше Арвена, но беотийскому владыке он был не нужен и после первого, довольно грубого допроса, о нем забыли.

- Ты, кажется, заснул? - Аль-Хазрад брезгливо ткнул пленника в плечо носком сапога. - Отвечай, когда к тебе обращаются.

Рыцарь с трудом повернулся на бок и воззрился на мага с усталым отвращением. В темноте подземелья он не видел фигуры гостя, но хорошо узнал голос Аль-Хазрада.

- Чего тебе надо, грязная свинья?

Презрительный тон собеседника не понравился магу. Он размахнулся и изо всей силы пнул пленника ногой в живот.

- Собака! - прохрипел Палантид, сгибаясь пополам. - Если б я был... он грохнул кандалами, но не стал даже пытаться встать. Цепь и ошейник приковывали его к стене слишком низко от пола.

- Ты уже не будешь, - слабо усмехнулся Аль-Хазрад. - Тебя выбросили из бытия. Твой бог равнодушен к побежденным. Но мой мог бы помочь.

Судя по равнодушному лицу капитана драгун, он проигнорировал слова мага. Аль-Хазрад давно подозревал нечто подобное. Адепты "могильщиков" имелись во всех слоях арелатского общества, и знать отдалась изучению тайных искусств с тем же пылом, что и городские низы. Но знать знати рознь! Около года назад маг начал замечать, что среди его новых поклонников нет ни одного представителя высочайших северных родов, предки которых пришли на эту землю с далекой ледяной прародины.

Палантид принадлежал к одному из них. Следовательно, именно капитан драгун, такой на первый взгляд простодушный весельчак, ничего не смыслящий в эзотерике, должен был знать о внутреннем культе арелатских аристократов больше, чем кто либо другой в теперешней Лотеане.

Этот культ очень интересовал Аль-Хазрада, особенно с тех пор, как он задумался над вопросом, почему представители высшей арелатской знати столь дружно поддержали Арвена при захвате власти, хотя все они имели на престол в тысячу раз больше прав, чем косматый норлунг. В плотном кольце северных родов, окружавших короля-узурпатора, было что-то странное. Их отпрыски признали его, служили ему, умирали за него, отказывались предать. Что это значило?

Аль-Хазрад чувствовал, что капитан драгун, если его, конечно, хорошенько тряхнуть, сможет дать ответ на мучившие мага вопросы. Сейчас Палантид лежал на каменном полу и явно не был настроен разговаривать. Аль-Хазрад зябко поежился и повел глазами вокруг. Низкие своды подземелья покрывали белые лепешки плесени с волнистыми краями. На сырой кладке проступали капельки воды, словно проклятый каменный мешок дышал, как легкие огромного чудовища. Конечно, в таких условиях пленник долго не протянет. И, как бы подтверждая предположение мага, скрючившийся у его ног рыцарь зашелся надсадным кашлем.

"Могильщик" брезгливо поморщился. Он мог бы пообещать этому упрямцу лучшее содержание, еду, воду или даже вино и женщин. Впрочем, обещать можно было что угодно, например, свободу, но... На лице Аль-Хазрада появилась скука. Благородный граф де Фуа лучше даст себя сожрать крысам, чем по доброй воле поделится сокровенными знаниями со своим врагом. С врагом своего короля!

Можно было тотчас приказать палачам принести сюда жаровню и поступить с рыцарем, как Аль-Хазрад поступил с лучниками беотийского владыки. Хаген, Хаген, бедный Хаген! Бесцветные губы "могильщика" тронула улыбка. Но и в этом случае он боялся, что Палантид не развяжет языка.