Бог примет всех - Александр Леонидович Аввакумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Гражданин! Остановитесь! Это ЧК!
Евгений продолжал ковылять к калитке, делая вид, что этот выкрик предназначен кому-то другому, но не ему. Он остановился лишь тогда, когда на его плечо легла тяжелая мужская рука.
— В чем дело? — произнес Варшавский, оборачиваясь к чекисту.
— Ваши документы, гражданин, — произнес мужчина средних лет, одетый в потертую кожаную куртку. — Я к вам обращаюсь!
Он еще что-то хотел сказать, но не успел. Евгений выстрелил ему в живот, не вынимая оружия из кармана шинели. Мужчина, схватившись за живот, медленно повалился около старой яблони. Он лежал среди спелых яблок, как-то неестественно поджав под себя ноги в стоптанных сапогах. Похоже, выстрел услышали в доме. В дверях показалась мужская фигура с зажатым в руке револьвером. Выстрел не позволил ему выйти из дома. Мужчина рухнул в кухню, дав Евгению еще лишнюю минуту, для побега. Он успел закрыть за собой калитку, прежде чем за его спиной раздался выстрел.
***
Нина достала из кармана жакета записку и вновь перечитала ее. Сунув ее обратно в карман, она подошла к женщине, которая торговала семечками.
— Гражданка! Вы не подскажите, как мне найти дом номер двадцать один?
— Да, вон он, — ответила она и рукой указала на угол двухэтажного дома, который был в метрах пятидесяти от них.
— Спасибо.
Она направилась к указанному ей дому, обходя большие и глубокие лужи, которые практически покрывали всю дорогу. Она остановилась напротив дома, стараясь угадать окна квартиры, в которую она направлялась. Она вошла в парадный подъезд дома, отметив про себя, былое его убранство. Поднявшись на второй этаж, она остановилась напротив двери, на медной дощечке которой была выгравирована фамилия обладателя этой квартиры. Она нажала на кнопку электрического звонка. Дверь осторожно приоткрылась, и она увидела седого небритого мужчину неопределенного возраста.
— Здравствуйте. Мне бы профессора Меньшикова?
— Кто вы барышня?
— Я от комиссара Горелова. У меня письмо к профессору.
Мужчина на какой-то миг словно оцепенел, стараясь вспомнить человека с фамилией Горелов.
— Прохор Михайлович! Этот человек учился раньше у вас, а в 1918 году спас вам жизнь.
На лице мужчины появилась улыбка. Видно он только сейчас понял, от кого пришла эта миловидная девушка.
— Проходите. Прошу извинить за внешний вид….
Он пропустил Нину и закрыл за ней массивную дверь. Квартира профессора была довольно большой. Пока он переодевался, гостья прошла по всем комнатам. Она сразу отметила про себя отсутствия женской руки. То тут, то там на мебели были видны следы пыли.
— Прохор Михайлович! Как давно вы живете один? — спросила его Нина.
Он вышел из спальни и с любопытством посмотрел на нее.
— Почему вы так решили, что у меня нет жены?
— Я просто спросила вас. Прошу прощения….
— Чая не желаете? Чай у меня знатный, из старых запасов.
— Давайте, я вам помогу. Где у вас кухня?
Нина передала ему письмо Горелова, а сама направилась на кухню, где стала готовить чай. Когда она зашла в зал с подносом, на котором стояли чашки и маленькие вазочки с вареньем, профессор уже закончил читать письмо.
— Вы знаете, милочка, о чем мне пишет комиссар Горелов?
— Нет, — коротко ответила девушка, расставляя чайные принадлежности на столе. — Интересно, о чем?
— Вы, оказывается, спасли ему жизнь, вот бы не подумал, глядя на вас. Он пишет, что вы смелая, образованная и главное честная девушка. Он просит меня взять вас на работу.
Девушка покраснела. Легкий румянец сделал ее лицо еще привлекательней.
— Вы когда-нибудь занимались химией? — неожиданно для нее, спросил ее Прохор Михайлович.
— Только в объеме школы…
— Для начала это даже хорошо. Как вы смотрите на то, чтобы работать лаборанткой в нашей лаборатории. Оклад небольшой, но с голода не умрете. Можете пока жить у меня, а там посмотрим.
Она не ожидала подобного предложения и, покраснев в очередной раз, дала согласие.
***
Евгений укрылся за деревом, в надежде, что чекисты, выскочившие вслед за ним на улицу, не заметят его. Однако этого не произошло. Высокий худой мужчина указал им на дерево и чекисты стали окружать его. Варшавский достал из кармана шинели гранату и, сдернув чеку, швырнул ее в сторону врага. Грохнул взрыв, двое чекистов так и остались лежать на булыжной мостовой.
— Врешь, не возьмешь! — шептал он, стреляя из револьвера по чекистам.
Они словно по команде перестали стрелять.
«Видимо, ждут подмогу», — решил Евгений.
Он сделал шаг, и сразу прозвучало несколько выстрелов. Пули впились в ствол дерева.
«Вот и все, — подумал Евгений. — Поджали они меня, поджали. Если бы не раненая нога можно было попытаться вырваться из окружения, но с такой ногой остается, лишь достойно умереть».
Он увидел, как из переулка показалось несколько человек с винтовками. Евгений нажал на курок, отметив про себя, как упал на землю один из них. Он сунул руку в карман и нащупал патроны. Их было мало, всего три патрона.
«Вот и все, отвоевался ты Варшавский, — подумал он, вставляя патроны в барабан револьвера. — И так, два патрона для красных. Последнюю пулю, для себя».
Раздалось несколько выстрелов, которые прижали его к дереву. Он отбросил трость в сторону, так как понял, что она ему больше не понадобится. Чекисты все плотнее и плотнее стягивали вокруг его кольцо окружения. Видя, что Евгений не стреляет, они стали активно совершать перебежки, все ближе и ближе приближаясь к дереву. Варшавский выглянул из-за дерева. Заметив перебегающего от дерева к дереву чекиста, нажал на курок «Нагана». Человек, словно споткнулся о невидимую преграду, упал на мостовую.
«И так, у меня осталось все два патрона, один из которых мой», — подумал он.
Пуля чекиста угодила ему в плечо. Он ойкнул и выронил револьвер.
— Кажется, попал! — донесся до него чей-то голос.
Варшавский поднял левой рукой револьвер и выстрелил на голос. Похоже, он тоже попал, так как до него донесся нечеловеческий крик. Так мог кричать лишь раненый человек. Он сполз по дереву и сев на землю прижался спиной к стволу. Он посмотрел на небо, которое окрасилось в багровый цвет.
«Завтра будет дождь или сильный ветер, — почему-то подумал он. — Впрочем, какая разница, если все это я завтра не увижу».
Он прижал холодный ствол револьвера к своему виску. Он уже отчетливо слышал топот сапог, это к нему бежали чекисты.
— Раз, два, три, — сосчитал он и нажал на
