Дикарь (СИ) - Жигалов Александр

Надо же, и вправду любил.

Странно.

И страшно. Любовь никого еще до добра не доводила. Вот и здесь. Барон с легкостью стряхнул мальчишку и тоже поднялся. Несмотря на вес свой и вино, которое шумело в голове, двигался он с той легкостью, что выдавала серьезного противника.

Неспешно.

Словно зная, что никуда-то Винченцо не денется. А он и не собирался. Стоял. Смотрел. Ждал.

Шаг.

— Ты… — руки шарят на поясе, но из оружия при бароне — кинжал да нож. На него де Варрен смотрит с удивлением и хмурится, будто пытаясь понять, как этот вот, разукрашенный самоцветами кинжал, вовсе оказался при нем.

Отшвыривает в сторону.

— Отец!

— Заткнись! — рявкнул де Варрен. — Я знаю, зачем вы здесь! Знаю! Что, твой папаша, проклятый ублюдок, не поверил? И правильно, что не поверил. Да только вот вам!

Барон скрутил кукиш и сунул в лицо.

А Винченцо отвел руку в сторону.

— Вы пьяны.

— Я… я потерял её! Я обещал защитить, но не смог! Никогда не смог! Сначала этот… нельзя жениться… что подумают… она согласится и так… зачем жениться, когда и так? А потом? Потом земли восстанавливать… на хрен! Уехать бы! С нею! И жить вдвоем, а не вот это вот!

Он все-таки был пьян. И вино дурманило разум, нисколько не заглушая боль. Барон махнул рукой и едва не упал, но Винченцо вовремя подставил плечо.

— Давайте я отведу вас.

Мелькнула мысль, что стоило вовсе его усыпить, но Винченцо отказался. Уж больно удобный случай. И пусть менталист из него еще более неумелый, чем из Теона, но алкоголь.

Боль.

Боль сбивает все настройки, что уж говорить о вине. Да и не требуется прямое воздействие. Достаточно легкого флера

Барон моргнул.

— Вы её любили, — подсказал Винченцо. — Так?

— Да!

— Как никого другого.

— Да, — он оперся, и Винченцо стиснул зубы. — Только её. Её одну. Она меня любила. Прошла за мной. Пошла. А этот… женись! На ком? Ни рожи, ни… но умная. И слабая. Родила сына, да тот еле-еле живой.

— Идемте.

— Я выпить хочу!

— Выпьем, — пообещал Винченцо. — Обязательно. Выпьем и поговорим. Она была чудесной женщиной.

— Да.

— И родила вам многих детей.

— Да.

— Трудности подорвали её здоровье.

— Маг гов-гв-говрил, что у неё все здоровое. Я ему платил! Знаешь, сколько я ему платил?

— Нет.

— Много! Пойдешь ко мне в маги?

— К вам?

Винченцо вел барона к выходу из зала, стараясь не наступить на собаку. Псов было множество. Они крутились под ногами, ныряли под столы, разгребали солому в поисках костей. Там же копались и люди, стараясь, правда, не слишком попадаться на глаза.

— Ко мне! — новая мысль необычайно воодушевила де Варрена. — А этому… явится… пусть только явится, я ему под зад! Будешь жить. При сестре. Она у тебя шлюха?

— Нет.

— Шлюха. Все магички шлюхи. И по глазам видно. Мой-то дурачок. Вот что так? Она сильная женщина, моя Эльса, а дети… старшенький хитрым себя мнит, все норовит Тихого выдавить, а тот видит натуру. Тихий хитер. Ублюдок. Но без него никак, да… меньшие никакие. А этот, нас-с-следничек… сгинул. Опять нажрался где-то!

Барон мотнул головой и поинтересовался:

— Пить будешь?

— Всенепременно. Значит, сыновья неудачные?

— В кого только пошли? Не знал бы, что моя кровь, подумал бы… только тс-с-с, — барон прижал палец к губам и с подозрением осведомился: — Так пойдешь ко мне в маги?

— Пойду, — ответил Винченцо, следуя за слугой, который ступал почти бесшумно. И нож за поясом держал. Этак и не слугой окажется вовсе.

— Вот. Будешь за своей шлюшкой приглядывать, чтоб от другого кого не родила. Даг, конечно, слабый, но какой есть. Мне ублюдки в роду не нужны. Так и передай!

— Передам, — пообещал Винченцо. — А меня пустят?

— Не-а… ты ж мужик, а мужикам на женскую половину нельзя. Даже мне!

Ага, а старшенькому из выводка де Варренов, стало быть, можно?

— Клянись! — барон вдруг остановился и развернулся, впившись в Винченцо взглядом. — Клянись, что не ты её убил!

— Клянусь силой, что не я убил госпожу Эльсу, — спокойно произнес Винченцо, и на ладони вспыхнул огненный шар исполнившейся клятвы.

В конце концов, так оно и было. Убила её собственная дурость вкупе с интригами Теона. А вот Винченцо к ним отношения не имеет.

— Хор-р-рошо, — выдохнул барон и вновь повис. — Идем. Выпьем. И… твой отец ублюдок.

— Знаю.

— Думает подмять нас… хрен ему! Вот так и передай! Не получит он ни замок, ни то, что ищет.

А вот это уже было интересно.

Что именно понадобилось отцу в этом, забытом богами, месте?

— Сокровище, — хихикнул барон, зажав рот рукой. — Всем вам только и нужно, что сокровище… но нет… никто… никому… только наследнику… по праву крови.

Глава 35

Перед рассветом Ирграм очнулся. И лежал минуту, хватая ртом воздух, который вдруг сделался тяжелым. Этот воздух не желал проникать в легкие, но Ирграм умудрился сделать вдох.

Всего один.

Но сразу стало легче.

Он сел. Огляделся. Выдохнул.

Конечно. Это не его покои. Просто клетушка при храме. Соломенный матрас, столь тонкий, что сквозь него чувствовалась каждая выбоина на каменном ложе. Тончайшее одеяло.

Холод.

Пол тоже холодный. И как никогда сильно ощущение, что он, Ирграм, находится глубоко под землей. Он сглотнул слюну, которой стало вдруг как-то слишком много. И рот вновь наполнился ею. Слюна выбралась, потекла по губам, подбородку, и маг раздраженно вытер её мятым рукавом.

Пощупал шею, убеждаясь, что петли нет.

Привиделось.

Он выдохнул и прислонился к камню тяжелой головой. В животе вдруг появился ледяной ком. Ужас сковал тело. Что он натворил? И простится ли это, невольное предательство?

И хватит ли у него сил просить прощения?

Поздно уже.

Ирграм вернулся на ложе. Лег. Вытянулся. Закрыл глаза. Или стоит взглянуть на все иначе? Он ведь маг. И сила осталась при нем. А еще шанс, о котором он, прежний, не смел и мечтать. Свобода? Никто не свободен.

— Вы не спите, — раздался тихий голос и следом окружавшую Ирграма тьму разогнал огонек свечи. — Простите, если вы хотите спать, я уйду.

— Нет, — Ирграм с облегчением отодвинул все мысли прочь. — Я не хочу спать.

— Мне тоже показалось, что сон ваш будет недолгим.

Уже знакомый жрец сидел на полу. На голом каменном полу. И облачен он был лишь в узкую набедренную повязку. Свет свечи отражался от темной коже, словно та была гладкой, что зеркало. Левое предплечье и часть груди украшали шрамы. Мелкие, аккуратные, они были созданы кем-то, кто знал свое дело. Шрамы складывались в узор, но смысл его ускользал от Ирграма.

— Пора идти? — уточнил он, садясь.

Подумалось, что говорить так, возвышаясь над собеседником, не слишком удобно. Но и садиться на холодный пол желания не было.

— Нет. Караван будет готов на рассвете. Для всех вы отправитесь встречать вашу госпожу.

Логично.

Только от самой мысли об этой встрече становилось дурно.

— С вами отправятся два десятка воинов. Охрана, — жрец смотрел прямо, и глаза его были черны, что бездна. — Мы не можем допустить, чтобы с нашими дорогими гостями что-то случилось.

Конечно. Его не оставят без присмотра.

— Мешеки, — он снова сглотнул слюну, которая все текла изо рта. — Будут привлекать ненужное внимание.

— Из мешеков с вами отправлюсь я, — жрец поставил свечу на пол, и теперь Ирграм видел лишь его гладкие жилистые ноги, тоже покрытые узорами шрамов. — Прочие воины будут иметь вид привычный глазу тех людей, что живут вовне.

— А вы воин?

Не тот вопрос.

Неправильный. Но жрец склоняет голову. Ирграм скорее ощущает это движение, чем видит его.

— В том числе. Боги были ко мне благосклонны, — он коснулся раскрытой ладонью груди.

— Это хорошо.

Наверное. Если не люди, то боги. Местные боги, взгляд которых освободил Ирграма. Правда, лишь затем, чтобы один поводок другим сменился.