Атомная лопата: Лучезарное Завтра - Антон Чернов

— А это значит — пропускной пункт. Он? — догадалась Света и указала на слегка отличающиеся стальные полосы на фоне стальной стены.

— Видимо — да. Откроем вертлюги, а на КПП может и полезное что-нибудь найдется, — ответил я, оглядывая электроконтуры стены.

Детектор обнаружился, причём в нормальном месте — на высоте полутора метров, так что для детектирования пришлось просто присесть. А вот диодов, как и положено на военном объекте, не было. Как и внешне где детектор не понять: или знаешь, где он, тогда и опознавайся, а если не знаешь, то нечего тебе тут делать.

Но допуск лейтёхи сработал, так что после секундной заминки стальные шторы и дверь убрались в пазы стены.

— Уже не зря сюда попали, — довольно констатировал я, засунув физиономию в комнатушку КПП.

— Это арсенал?

— Ну какой арсенал, Свет? Табельное оружие на вахте, оружейная пирамида, — довольно отметил я, разглядывая четыре знакомых карабина в пирамиде за решёткой. — А у тебя вообще данных по красной армии нет?

— Только общие. Внутренняя структура и прочее — нам не давали. Министерство обороны, другая линия подчинения.

— А андроидов в красную армию вообще не брали вроде, — подумав озвучил я.

— Не брали, разве только в адъютанты верховного командования.

— По-дурацки как-то, ну да что уж, — хмыкнул я, подходя к решётке и отпирая пирамиду идентификатором лейтенанта.

— Укороченные, — констатировал я, открывая блок пирамиды. — Но стволы сменные есть, это хорошо. А вот гранат нет вообще, да и боезапаса маловато. Но ладно, уже неплохо, — довольно заключил я, разложив “карабин автоматический Глебова” на стойке КПП и приступив к замене ствола.

Благо, синтосмазка прекрасно сохранилась. И патроны были произведены после семидесятых — тогда нитропорох ставился простой, пару сотен лет бы не прожил. А тут полоска золотистая на каждом патроне: пять сотен лет боеготовности по ГОСТу.

Поменял стволы с укороченных на стандартные на паре карабинов, набил нам со Светой по паре обойм. Патронов мало было, но мало по нормативам. А так — три сотни в коробках, со стальным сердечником, бронебойных. Нормально в общем, не пугач типа “гада”, довольно заключил я.

Собрал добычу в рюкзак, потопали мы дальше. И удача — четыре платформы в небольшом ангаре-мастерской, одна даже стоит на лифте-стенде под створами люка. Это мы удачно зашли!

Обошли мы его, поразглядывали пристально — но ничего, кроме монтажных станин и платформ не обнаружили. видимо, их в соседней мастерской собирали, до сюда они своим ходом добирались — блок два с половиной на три с половиной метра рамы, на ней — ходовая турбина, атомная батарея и всё. Разве что рычаги управления и пластиковая сидушка, типо велосипедной — что смонтировать, что снять — пара минут.

— Так, шасси — это очень хорошо. Но что голые — хреново, — констатировал я очевидное, — Ладно, иметь шасси и не иметь шасси — разница в целые два шасси.

— И на обмен… хотя нет, красноармейское, — сама себя оборвала Света.

— Угу, — кивнул я. — Атомная батарейка блокируется, турбина блокируется. Нужен идентификатор красноармейца. Да и фонят они, Свет. Не сильно, но на обмен не подойдут. И кабину надо будет… Стоп, — сам себя оборвал я, — Для начала я проверю, какая из них получше сохранилась. В идеале, конечно, все. Но плесень эта, — потыкал я в потолок-люк, на что Света понятливо кивнула. — Тут стенды есть, если что перекину турбину или приводы, — размял я пальцы.

— Жор, я тогда отойду на минуточку? Тут же безопасно.

— Да, тут фиг спрячешься. Барахло? — улыбнулся я.

— Мужлан! — надулась андроид. — У меня даже временной синтоплоти…

— Понял, прости дурака, — с извиняющейся улыбкой поднял я руки.

— Вот то-то, — гордо задрала нос Светка, утопав из мастерской.

И попой повиливала так, завлекательно очень, хмыкнул я. Ну и ладно, надо перебрать технику.

В общем-то перебирать ничего особо не пришлось — плесень и прочая гадость до мастерской не добрались, ходовая на стоящей на лифте платформе была в отличном состоянии, батарея на девяносто восемь процентов полна. Разве что пару колёс перекинул. Вроде и целые, но чем-то не понравились.

Светки не было, ну и не удивлюсь, если не будет ещё долго — тут даже “женщины” не скажешь. Сам понимаю, что если бы меня, например, с дырками БАППХ оставил после операции — я бы тоже бегал-суетился, чтобы их прикрыть. Даже если бы людей не видел, просто для себя.

Но и торчать тут, ждать Светку желания нет. А с ней за барахлом идти — слуга покорный! До ночи проволандаемся, будет всякое “а мне идёт, Жора?” — знаю я, учёный.

А значит, надо шасси поднимать и выгонять. Проверить ходовые качества, ну и прикинуть, где кузов достать. И какой. Или вообще — самому делать его придётся как у тех, что раньше на глаза попадались. Ладно, разберёмся.

Правда эта плесень между люками. Не то, чтобы пугает, но ведь угваздает всё. Чёрт знает в каком она виде, но шасси от неё не укроешь толком. Ну, хоть сам не угваздаюсь, решил я, дёргая рычаг раскрытия створ и втопив из мастерской.

Сочный такой, противный “Хлюп!” за спиной показал, что это я правильно сделал: заляпало всё знатно, а плесень, судя по звуку, слизь. Не люблю слизь, ну да ладно.

Всунул физиономию в мастерскую — всё заляпано пакостью, белёсо-прозрачной. И запах такой кислый, неприятный. И на полу пакости этой много. Ну ладно, шасси подниму, а там разберёмся, как отчистить.

И хорошо, что прибарахлился нормально. А то комбезе техника по этой дряни топать было бы противно, рассуждал я, идя к пульту управления подъёмником. И тут меня просто схватил ступор, натуральный столбняк!

Слизь… это был СЛИЗЕНЬ! С омерзительными, шевелящимися рожками! Противный, чтоб его МОЛЛЮСК!

Вот просто ступор напал, всё внутри сжалось от омерзения. На секунду, но эта мерзость просто дёрнулась… И я оказался в ней!

Опасная для слизистых щёлочь. Активируется протокол “ясный взгляд” в защитном варианте.

Красная надпись промелькнула в темноте закрытых глаз, приведя в себя. Вокруг было мокро, холодно и склизско. Эта пакость вокруг меня и, судя по лёгкому покалыванию кожи — нездорово это ни черта! Не говоря о том что я ВНУТРИ моллюска! Моллюска!!

Чудовищным усилием задавил наваливающуюся панику, с опасением открыл глаза — нет, нормально, вижу. Но пакость, что я увидел — лучше бы не видеть. И