Каббалистическая астрология. Часть 4: Диалектика, или Дома - Авессалом Подводный

Другой вариант путаницы возникает, когда человек не замечает перехода от десятого дома к одиннадцатому. Вообще этот переход довольно распространен, например, в такой ситуации: сначала человек совершает выбор, что именно он будет делать, а затем приступает к исполнению своего решения. Однако если выбор совершается не совсем (или совсем не) добровольно и малоприятен, человек может попытаться сделать вид, что одиннадцатый дом еще не начался и все еще продолжается десятый — но ничего хорошего из этого, как правило, не получается. Другой вариант — попытка смешения десятого и одиннадцатого домов, когда человек как бы одновременно и выбирает план действий и осуществляет его, что выливается в своеобразные прыжки с лопатой по участку обрабатываемой земли, или, другой пример, в психологическую игру "Динамо" (подробно описанную Эриком Берном), когда женщина заигрывает с мужчиной таким образом, что у него через некоторое время возникает острое желание сказать ей: "Ты все же реши, наконец, хочешь ли лечь со мной в койку или нет!"

Теперь рассмотрим специфику проявлений одиннадцатого дома в различных коллективах.

В жизни пары одиннадцатый дом часто реализуется в той своей ипостаси, которая называется исполнение роли.

Любой актер знает, что для того, чтобы хорошо исполнять роль, мало в нее войти — нужно еще ощутить на себе вполне реальную энергию образа, расходуя которую в конкретных специфических условиях можно сыграть спектакль. Эта энергия и есть энергия (театральной) формы; в спорте употребляется выражение "спортивная форма", имеющее аналогичный смысл: это есть энергия, расходуя которую, спортсмены достигают своих целей: пробегают стометровку, выполняют упражнения на снарядах и т. д.

В отношениях пары, исключая союзы высокого уровня, большая часть ситуаций одиннадцатого дома это именно исполнение ролей — партнеров друг перед другом или их вместе перед средой; именно поэтому так эффективны системы психотренинга, выводящие в сознание и подчеркивающие подсознательные ролевые установки партнеров. При этом трудности и разочарования возникают на второй, завершающей фазе одиннадцатого дома, когда энергия образа заканчивается, то есть роль, говоря театральным языком, заигрывается и перестает быть нужной и интересной партнеру (среде) — хотя сначала была, вероятно, захватывающе увлекательной и совершенно необходимой.

Когда муж говорит жене: "Если бы ты знала, как ты мне надоела!" — он обычно имеет в виду не ее личность, а те роли, которые она ему предлагает и которые уже истощились и не придают ему форму, то есть не переводят его больше с анахаты на вишудху. И это значит, что ей (и, вероятно, ему тоже) нужно сменить пластинку, чтобы в ответ не звучали претензии такого рода:

"А у тебя, я вправду Вань,Ну все друзья такая рваньИ пьют всегда в такую раньТакую дрянь!"(В. Высоцкий)

В жизни семьи ситуации одиннадцатого дома многообразны — это практически все ее рутинные дела и положения, чей сценарий заранее известен и отыгрывается по согласованной схеме — но через некоторое время все начинают чувствовать, что он исчерпывает себя и нужно что-то новенькое.

Обычно в семье очень хорошо отслеживается связь диалектических переходов одиннадцатого и шестого домов, когда сценарное рутинно-жертвенное функционирование семьи в целом или ее части (одиннадцатый дом) сопровождается любовным оформлением того или иного ее объекта или субъекта. Вот несколько типичных примеров.

Еженедельная и особенно праздничная уборка. Здесь одиннадцатый дом стоит над теми членами семьи, которые ее производят, а шестой — над домом в целом, который при этом обретает форму. (То же относится и к приготовлению праздничного стола).

Серьезное (под шестым домом) обучение детей есть формирование у них тех умений и навыков, которые без каких-либо доработок будут применены ими в дальнейшей жизни. Здесь одиннадцатый дом стоит над родителями, дающими ребенку профессиональный, без скидок на возраст, уровень знаний и умений, и это совсем не то же самое, что поверхностное вводно-образовательное обучение под третьим (для ребенка) домом (для обучающего это означает включение десятого дома, то есть выбор одной из граней общего, универсального знания). Детям, разумеется, нужны от родителей оба вида обучения (то есть и под третьим и под шестым домами), и очень интересно следить за тем, как эти дома заканчиваются: например, ребенку внезапно надоедает поверхностность предлагаемых ему мамой сведений или приблизительность предлагаемых отцом навыков (конец десятого дома для них), и он начинает задавать такие вопросы и требовать таких тонкостей технологии, которые впору взрослому, и родители волей-неволей включают свой одиннадцатый дом и "тратятся" уже гораздо серьезнее.

В жизни государства одиннадцатый дом в целом характерен для спокойных времен, следующих за бурными временами, например, свержением старого государственного эгрегора (это могла быть революция или серьезная реформация).

Разумеется, начало и конец одиннадцатого дома переживаются как совсем разные времена (начало — как свежесть и торжество новых социально-государственных идей, конец — как их слабость, бессилие и загнивание), но суть остается одинаковой: в обществе идет рутинная эксплуатация энергии, первоначально заложенной в основание государства при его создании (или последней серьезной реформации), и на этой энергии отдельные общественные субъекты (организации, движения, идеи) оформляются, то есть обретают отчетливое бытие и организационную структуру.

Локальное включение государством одиннадцатого дома это обычно объявление некоторого курса или сценария (например, принятие плана развития годового бюджета и т. п.), в рамках которого будет осуществляться программа жизни общества, имеющая государственное значение. Включение этого сценария (конкретное распределение бюджетных ассигнований) вызывает к жизни уже "шестидомную" активность социальных субъектов, фирм и т. д., которые, реализуя эту программу, оформятся сами.

Одиннадцатый дом в жизни фирмы это в первую очередь ее рутинное бытие, когда не происходит ничего выходящего за рамки обычной эксплуатации сил, умений, навыков и здоровья сотрудников (а также износа оборудования и амортизации зданий и помещений) под общим руководством эгрегора фирмы; под шестым домом находится создаваемая фирмой продукция (неважно, плотно- или тонкоматериального свойства).

Отличие человека, работающего на хорошей фирме, от ржавеющего винтика сложного прибора заключается не только в том, что фирма заботится о восстановлении потраченных им квалификации, сил и здоровья — в какой-то мере они все равно невосстановимы. Самое главное заключается в том, что в результате своей работы человек приближается к исполнению своей жизненной миссии, важным признаком чего является снисхождение Божественной любви и благодати по окончании одиннадцатого дома, и в хорошей фирме они хорошо ощущаются, хотя, как читатель понимает, специальными административными мерами достичь этого трудно.

Включение одиннадцатого дома на фирме это, например, принятие окончательного решения совета директоров о распределении финансирования и заданий между подразделениями; после этого они начинают работать — сначала бодро, а под конец — более уныло (иногда, правда, наоборот — так бывает, при глупом начальстве и компетентном коллективе).

В развитии сюжета книги одиннадцатого дома это, так сказать, хлеб автора и место отдохновения читателя, где он спокойно следит за развитием основных заложенных ранее тем, конфликтов и напряжения, пока они себя еще не исчерпали. Вдохновение автора носит на этом отрезке спокойный и ровный характер: он пробурил в толще земли скважину, из нее уже вылетели под огромным давлением куски породы, потом выбился и был укрощен могучий фонтан нефти и теперь идет нормальная эксплуатация постепенно истощающегося месторождения.

Под одиннадцатым домом автор книги показывает, на что он способен как профессионал, как литератор, то есть человек, работающий над словом. Это наименее выразительные и запоминающиеся куски текста, и если читатель даже в них узнает неповторимый почерк и старается запомнить их наизусть, то можно считать, что книга удалась. Если же писатель акцентирует наиболее яркие, "крутые", "клубничные" моменты и старается поддерживать напряжение сюжета так, чтобы вовсе избежать одиннадцатого дома (например, чувствуя свою литературную несостоятельность), то помимо его воли происходит перераспределение акцентов домом и под одиннадцатый дом при чтении книги читателем попадают многие сцены из тех, которые он писал как будто под десятым или даже восьмым. Чрезмерная яркость утомляет глаз и он, сужая зрачок, гасит контрасты, превращая и черное и белое в оттенки серого.