И телом, и душой - Владимирова Екатерина

— Хорошо, — сдержанно выдавил из себя Максим и прошествовал следом за отцом.

— Лида, не мешай нам, — предупредил Александр Игоревич жену и скрылся за дверью.

Максим нахмурился, обернулся к матери, но та лишь покачала головой, ничего не сказав.

Направился в кабинет, и едва дверь за ним закрылась, воскликнул:

— И что это значит?! — сердито свел брови. — Если ты хочешь начать читать мне нотации о том, что Лена мне не пара, или что я не пара ей, то не стоит и пытаться! — предупредил мужчина, сжав кулаки.

— Разговор пойдет не об этом, — поспешно сказал отец. — Хотя об этом тоже не мешало бы поговорить.

Максим застыл около двери, глядя на отца зачарованным взглядом.

Сделал несколько шагов вперед и застыл посреди комнаты.

— Что ты имеешь ввиду?

Колкое и неприятное чувство недосказанности повисло в воздухе, вызывая дрожь в теле.

— Лена никогда не подходила тебе, и ты это знаешь, — напрямую сказал отец, обернувшись к сыну.

Максим стиснул зубы.

— И что это меняет?! Мы все равно вместе, — сощурив глаза, выдавил из себя мужчина.

— Я знаю.

— И мы все равно будем вместе, что бы ты ни сказал, — уверенно заявил Максим.

— А вот в этом я и не сомневаюсь, — сказал отец, заглянув Максиму в глаза.

Что-то проскользнуло либо в глазах отца, либо на его лице, либо в тоне и интонации его голоса, что-то, что заставило Максима вздрогнуть и, нахмурившись, уставиться на него в попытке все узнать.

— О чем ты хотел со мной поговорить? — сдержанно выговорил он, чувствуя, как грохочет в груди сердце.

— О Лене, — сказал отец, засунув руки в карманы брюк — И о тебе.

— Что тут можно сказать?! — воскликнул он, взмахнув руками от негодования

— Лена была в больнице… — начал Александр Игоревич.

— Она заболела? — обеспокоенно спросил Максим, застыв на месте. — С ней что-то случилось?

— Случилось, — коротко подтвердил отец, опустив взгляд, и тихо добавил: — Она была у меня на приеме.

Слова врезались в кожу, но так и не проникли под нее, вонзившись в кровь.

— На приеме?… — как зачарованный, Максим смотрел на отца.

— Да, на приеме.

Максим поджал губы, свел брови.

— У нее какие-то проблемы? — предположил он.

Александр Игоревич покачал головой.

— Я бы так не сказал, — поверхностно проговорил Колесников-старший.

— Тогда в чем дело?! — взорвался Максим и подскочил к отцу, нависнув над ним скалой. — Если ты не…

— Она беременна, Максим, — перебил его Александр Игоревич. — Уже пять недель.

Максим застыл, как вкопанный, глядя на отца в упор и не веря. Слова оглушили его. Словно вырвали почву из-под ног. Выбили весь кислород из легких, вынуждая сейчас стоять и задыхаться.

— Ты меня слышал? — проговорил отец, дотронувшись до плеча сына.

— Что?… — отрешенно спросил Максим, заглянув отцу в глаза. — Что ты… сказал?…

Звон в ушах стучал и стучал, настойчиво, монотонно, резко.

Он, наверное, неправильно все понял… Не так расслышал. Ведь такого не может быть, чтобы…

— Лена ждет ребенка, — повторил отец, вынуждая сына провалиться в яму собственных заблуждений.

— Это невозможно… — пробормотал мужчина, тяжело дыша и опуская глаза.

— Возможно, уверю тебя.

— Нет, невозможно! — воскликнул Максим, отшатнувшись от отца. — Не с ней. Не со мной!

— Ты не веришь заключению врача?! — саркастически осведомился отец, глядя ему в лицо. — Моему заключению?! — посмотрел на сына пристально и внимательно. — Она беременна, Максим.

— Этого. Не. Может. Быть, — медленно выговорил Максим, словно выплюнул слова, и грубо чертыхнулся в голос. — Она сказала, что принимает таблетки…

— Никакие таблетки она не принимала.

— Что?! — обернулся к отцу с округлившимися от шока глазами и приоткрытым ртом. — Что-о?!

— Я спрашивал, — тихо сказал отец, — она мне ответила, что никогда не принимала контрацептивы.

Мир завертелся вокруг Максима с бешеной скоростью, вырывая почву из-под ног. Воронка становилась все глубже, все больше, она кружилась и кружилась, засасывая его в свой водоворот безумства.

— Но как такое может… Она сказала, что ей прописали, — пробормотал он ошарашенно. — Гинеколог, когда она… — быстрый взгляд на отца, словно в попытке докопаться до истины. — Что это значит?! — вскричал он, сжимая руки в кулаки. А потом, всего через мгновение, осознание случившегося озаряет его вспышкой яркого света. — Она меня обманула?! — сдержанно, холодно, безэмоционально выдавил он из себя.

— Я не знаю, — выдавил из себя Александр Игоревич. — Но…

— Я знаю! — сквозь зубы прошипел Максим, нервно запуская трясущиеся руки в волосы. — Обманула. Обманула, — шептал он, как заведенный, словно не в силах поверить этому, а потом вдруг: — Черт возьми! Как я мог повестись на это?! — посмотрел на отца, застывшего около стола и так и не сделавшего к нему и шага. — Она сказала мне, что ей прописал врач, и она… — поднял голову вверх и выкрикнул: — Черррррт!!!

Александр Игоревич все же сделал по направлению к сыну один шаг, желая его успокоить.

— Максим, — проговорил он, вынуждая того посмотреть на себя. — Это твой ребенок?

Ребенок?! Что за ребенок, черт побери?!

Задыхался. Оказался словно запертым в клетке. Без воздуха.

Повернулся к отцу спиной, снова схватился за голову, сделал несколько стремительных шагов.

— Максим?…

— Черт, я не знаю! — взбесился Максим. — Откуда я могу знать?! — повернулся к отцу, ослепленными яростью и гневом потемневшими глазами, вонзившись в него взглядом. — Как я сейчас вообще могу быть в чем-то уверен?! Как?! Когда она, — выделив последнее слово, бессильно поджал губы, — предала меня?!

— Срок пять недель, — тихо сказал отец. — Я послал ее на УЗИ, там скажут более точно возможный срок зачатия.

Пять недель… Пять гребаных недель. Он прекрасно помнил, что тогда произошло.

Глаза потемнели, превратились в узкие щелочки, налились гневом и злостью.

Предала… Обманула… Унизила…

Что решит УЗИ?! Ничего. Оно только подтвердит и так известную ему истину.

Разве можно было сомневаться?! Разве был у него хоть шанс на сомнения?!

Когда вся партия была разыграна, как по нотам, но без его участия?!

— Максим… — позвал его отец.

— Это мой ребенок, — твердо заявил тот, зажмурившись и не глядя на отца. — Мой.

— Ты уверен?

Он не сможет солгать. Он не такой лжец, как она. Да и ничего не даст эта ложь. Разве сможет она сейчас что-то изменить?! Для него… Для кого-нибудь?!