Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры - Олег Хлевнюк

После убийства Кирова

Убийство Кирова 1 декабря 1934 г. произошло в Смольном, штаб-квартире ленинградских большевиков, более того, в штаб-квартире октябрьской революции. Уже сам по себе этот факт наносил удар по престижу сталинского режима, не сумевшего защитить одного из своих вождей в символическом центре революции. Еще более унизительными были обстоятельства убийства, совершенного Л. В. Николаевым, болезненным и неуравновешенным членом партии, мелким чиновником, уволенным с работы за отказ от партмобилизации на транспорт, мужем, как утверждала молва, любовницы Кирова[575]. В общем, у Сталина были основания скрывать истинные обстоятельства смерти Кирова в любом случае, независимо от того, был ли сам Сталин, как полагают многие, причастен к организации этой акции[576]. Очевидно, что руководство страны ни в коем случае не могло признать версию убийцы-одиночки, тем более версию убийства на почве супружеской измены. Вожди революции могли погибнуть только «героически», от руки заговорщиков. Вопрос состоял лишь в том, кого Сталин назначит в заговорщики.

Вскоре после убийства Кирова вышло постановление ЦИК СССР, получившее название «закона от 1 декабря». Этот чрезвычайный акт был введен в действие задним числом (Политбюро его формально одобрило только 3 декабря[577]). Закон предписывал заканчивать следствие по делам о террористических актах в десятидневный срок, обвинительное заключение вручать обвиняемым лишь за сутки до рассмотрения дела в суде, слушать дела без участия сторон, не допускать кассационного обжалования и ходатайств о помиловании, а приговоры о расстреле приводить в исполнение немедленно после их оглашения. Этот закон означал коренной разрыв с нормами судопроизводства, введенными в результате реорганизации ОГПУ, судов и прокуратуры в 1934 г. Нормы закона от 1 декабря были оптимальными для проведения широких террористических акций, а поэтому особенно активно использовались в 1937–1938 гг.

Несмотря на возражения НКВД, Сталин приказал разрабатывать «зиновьевский след», обвинил в убийстве Кирова своих бывших политических противников — Л. Б. Каменева, Г. Е. Зиновьева и их сторонников. Как показали последующие события, это имело далеко идущие последствия. Постепенно все участники бывших оппозиций были обвинены в терроризме. Уже 16 декабря 1934 г. были арестованы Каменев и Зиновьев. 28–29 декабря в Ленинграде выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР приговорила к расстрелу 14 человек, непосредственно обвиненных в организации убийства Кирова. В приговоре утверждалось, что все они, включая убийцу Николаева, были «активными участниками зиновьевской антисоветской группы в Ленинграде» и, потеряв надежду на поддержку масс, организовали «подпольную террористическую контрреволюционную группу», во главе которой стоял так называемый «ленинградский центр». 16 января 1935 г. Особое совещание при наркоме внутренних дел СССР рассмотрело уголовное дело против самого мифического центра — «ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы». По нему проходили 77 человек. Все они были осуждены на разные сроки тюрьмы и ссылки[578]. В тот же день, 16 января, от 5 до 10 лет заключения получили 19 человек, проходивших по делу так называемого «Московского центра» во главе с Зиновьевым и Каменевым[579]. Все эти процессы были грубо сфабрикованы. Никаких доказательств причастности бывших оппозиционеров к убийству Кирова не существовало. Сталин расправился со старыми политическими соперниками, обвинив их в преступлениях, которые они не совершали.

Сразу после осуждения Зиновьева и Каменева при личном участии Сталина было подготовлено и разослано на места закрытое письмо ЦК ВКП(б) «Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова». В нем категорически утверждалось, что террористический акт против Кирова был подготовлен ленинградской группой зиновьевцев, именовавшей себя «ленинградским центром». Их идейным вдохновителем объявлялся «московский центр» зиновьевцев, во главе которого стояли якобы Каменев и Зиновьев. Оба этих «центра» были объявлены в письме «по сути дела замаскированной формой белогвардейской организации, вполне заслуживающей того, чтобы с ее членами обращались, как с белогвардейцами»[580]. Это был новый, в какой-то мере решающий шаг на пути окончательного уничтожения бывших оппозиционеров.

Обрушив основной удар против зиновьевцев, Сталин напомнил в письме, что в истории партии существовали и другие «антипартийные группировки»: троцкисты, «демократические централисты», «рабочая оппозиция», «правые уклонисты», «праволевацкие уроды».

Так были названы адреса, по которым предстояло разыскивать «врагов» и «террористов». Под подозрение попадали все коммунисты, когда-либо выступавшие против сталинского руководства или проявлявшие инакомыслие. Все эти установки не остались лишь призывами, а активно претворялись в жизнь. 26 января 1935 г. Сталин подписал постановление Политбюро о высылке из Ленинграда на север Сибири и в Якутию сроком на три-четыре года 663 бывших сторонников Зиновьева. Еще одна группа бывших оппозиционеров (325 человек) в партийном порядке переводилась из Ленинграда на работу в другие районы[581]. Аналогичные операции готовились повсеместно. Так, 17 января 1935 г. Политбюро ЦК компартии Украины поручило подготовить переброску бывших активных троцкистов и зиновь-евцев из крупных промышленных центров (Донбасса, Харькова, Днепропетровска, Киева, Одессы), разработать материалы по делам исключенных во время чисток партии, составить списки изгнанных из ВКП(б) в 1926–1928 гг. за принадлежность «к троцкистскому и троцкистско-зиновьевскому блоку»[582]. Такие списки, судя по документам, составлялись во всех регионах, и в дальнейшем на их основе производились аресты. Помимо зиновьевцев и троцкистов под суд попали ряд лидеров других оппозиций. Так, в марте-апреле 1935 г. в Москве Особым совещанием при наркоме внутренних дел СССР по сфабрикованному «делу» были осуждены лидеры «рабочей оппозиции» А. Г. Шляпников, С. П. Медведев и др.[583]

В продолжение репрессий против бывших оппозиционеров проводились новые чистки партии. В мае 1935 г. на места было разослано письмо ЦК ВКП(б) о беспорядках в учете, выдаче и хранении партийных документов. В письме выдвигалось требование навести порядок в партийном хозяйстве и исключить возможность проникновения в партию чуждых элементов. Формально намеченное мероприятие предполагало проверку наличия и подлинности партийных билетов и учетных карточек. Однако фактически проверка, проходившая в мае-декабре 1935 г., представляла собой смесь традиционной партийной чистки и спецопераций органов НКВД. Это был новый шаг в эскалации репрессий против членов партии.

Проведением проверки, в ходе которой из партии было исключено около 250 тыс. человек, занимались партийные органы совместно с НКВД. О характере их взаимодействия свидетельствовали доклады руководителей республиканских НКВД и областных управлений НКВД, которые приходили в Москву на имя руководившего чисткой секретаря ЦК ВКП(б), председателя Комиссии партийного контроля Н. И. Ежова. «В соответствии с директивами НКВД СССР, — докладывали, например, руководители НКВД Белоруссии, — были даны специальные указания местным органам НКВД о пересмотре имеющихся материалов в отношении членов партии, проходивших по разным делам […] Все эти данные было предложено передать соответствующим партийным организациям и во всех случаях, когда будут разоблачены явные враги и подозрительные, немедленно арестовывать их и следствием устанавливать пути и каналы прихода этих людей в партию и практическое использование ими своего пребывания в партии в контрреволюционных и шпионских целях»[584]. НКВД Украины за несколько месяцев, в течение которых проводилась проверка, предоставил партийным органам досье на 17 368, управления НКВД по Ивановской области — на 3580, по Западной области — на 3233 коммунистов[585]. В свою очередь, партийные органы передавали в НКВД данные на исключенных в ходе проверки из партии. Чекисты брали их на учет, вели за ними агентурное наблюдение. Многие из исключенных были арестованы. Как сообщил Ежов на пленуме ЦК в конце декабря 1935 г., по неполным данным на 1 декабря 1935 г., в связи с исключениями из партии было арестовано 15 218 «врагов» и разоблачено свыше ста «вражеских организаций и групп»[586]. На совещании по итогам проверки партийных документов, проходившем 25 января 1936 г. в отделе организационно-партийных органов ЦК ВКП(б), Ежов предупредил, что «чистка» не завершена и среди исключенных из партии остались «враги», все еще не привлеченные к судебной ответственности. «[…] Мы должны вести соответствующую работу и тут надо обязать первых секретарей крайкомов, чтобы они связались с органами НКВД и дали нам персональный список, кого надо в административном порядке высылать из края немедленно», — говорил Ежов[587]. Всего в 1935 г. из партии были исключены 301 тыс. человек, а в 1936 г. — 134 тыс., восстановлены за эти же годы 30,6 и 37 тыс.[588]