Я буду летать - Екатерина Александровна Боброва

И резко, ослепляя темнотой, вырубился свет окон-отверстий, а фигура пропала.

— Один, — зловеще прозвучало в темноте, а потом воздух завибрировал от угрожающего гудения, и нижние отверстия стали наполняться алым, словно кто туда угли засунул.

С отчаянным мычанием мимо пронеслась фигура Мишки, толкнула в плечо, мол, не спать.

— Парни, оно сейчас самоуничтожится, ходу! — заорал по связи Ник.

Алекс сорвался вслед, прицепился к тросу, промычал о готовности, и Софи спокойно-стальным голосом известила:

— Эвакуация началась.

Их дернуло наверх. Потащило. Алекс не удержался, глянул вниз. Это было даже красиво — вспыхивающие алым по кругу огоньки.

— Двадцать.

Отсчет перемежался с переговорами ребят.

— Отстыковка от астероида прошла. Двигатели полная готовность.

— Я бегу их встречать. Софи, ты знаешь, что делать.

Корабль был все ближе, но и огней становилось больше.

— Сорок.

Интересно, как у древних с силой взрыва, — подумалось Алексу. Успеют ли они уйти. И вообще, что за наглость? Ну не хочешь делиться, так нечего и хранилище оставлять. Повзрывали бы и все. Это как оставлять конфету, а потом объявлять, что шоколад яд, а потому конфета на самом деле отравлена и тот, кто ее съест, умрет. Свинство же!

Их втащило в ангар, проволокло по полу. Алекс лежал, смотря, как зарастает пленкой отверстие проема, закрывая почти полностью покрывшийся алыми огоньками колодец.

Их вжало в пол. Гудение наполнило тело, отдаваясь в мозг.

Алекс потянулся открыть шлем. Стащить с себя маску. На большее сил не хватило. Он так и остался валяться на полу, раскинув руки. Первым не выдержал Мишка. Хихикнул. Передразнил:

— Дети! А шли бы вы отсюда… Дети.

Алекс понял, что больше не в силах сдерживать душащий его смех и заржал. Затрясся от хохота. Забил ладонями по полу. Аж слезы брызнули из глаз. Рядом катался по полу Мишка.

— Вы чего? С ума посходили? Чего ржете, как кони?

И вот зря Умник это спросил. Еще и с таким серьезным лицом.

Алекс аж застонал — живот уже болел от смеха, но тот все не прекращался, и тело билось в судорогах хохота.

Ник прыгал вокруг. Ругался. Умолял. Потом пригрозил, что позовет Догмара и тот им мозги промоет.

— Все! — выставил вверх руку Алекс. — Финиш.

Он сел, сдернул перчатки, вытер мокрое от слез лицо и пояснил:

— Имхар с составом воздуха напутал. Веселящий газ нам устроил. Немного, но для настроения хватило.

— Ты не представляешь какого, — подтвердил Мишка, постанывая и держась за живот.

— Но с пропорциями надо поработать, — предупредил Алекс, вставая, — иначе мы любую операцию сорвем. Я ведь там, — он кивнул в сторону астероида, — даже не испугался. Только интересно стало, как они хранилище уничтожать будут.

И тут корабль содрогнулся, потом еще раз и рванул вперед точно пришпоренный конь.

Парни переглянулись.

— Не считая того, что прошло уже больше ста его слов, — задумчиво проговорил Ник и тут же поправился: — хотя после сорока отсчет замедлился. Они точно дали времени убраться. Но уничтожили качественно. Явно ничего не осталось.

— Жлобы, — поморщился Мишка. Тоже поднялся, принялся снимать скафандр. — Могли бы хоть что-то оставить… Самое безопасное, — и он обиженно махнул рукой.

Алекс согласно вздохнул. Нет, право слово. Обидно.

Глава 19

Они снова вернулись к исходной проблеме: что делать с третьим товарищем по несчастью. Софи храбро предлагала разбудить парня, и дальше она попробует блокировку, какую делала для айкара и брата. На что получила едкое возражение — до блокировки дожить надо. И вряд ли сошедший с ума киборг позволит поставить ее добровольно.

Догмар был согласен — не позволит. Если изменения зашли слишком далеко и психика сильно повреждена… милосерднее прибить. Впрочем, дед мог бы сказать точнее, если бы ему позволили оценить состояние киборга. Однако никто в команде и слушать не хотел об айкарах. Догмар эти опасения целиком и полностью разделял, ибо знал родной клан как никто другой, но иного выхода не видел.

Он вытащил из-под балахона руку. Ну как руку… Она смотрелась уродливо-детской. В половину меньше нужного размера. Цвет кожи имела серо-розовый. В целом все выглядело так, словно ему прирастили конечность ребенка, причем не айкара. Единственная странность — отсутствие шва. Такое чувство, что рука вросла в тело сама. И никакого отторжения. Полное ощущение, что родная. Пальцы слушались безукоризненно. Кожа ощущалась своей. Более того, ближе к плечу она начала темнеть и наливаться синевой. Имхар обещал, что пигментация станет не отличимой от родной, ну а размер… Догмар сжал, разжал пальцы. Кожу закололо от усилившегося кровотока. Как сказал корабль: рост конечностей зависит от его усилий, так что большую часть времени Догмар проводил, упражняясь. Сначала у себя в каюте. Потом начал спускаться в ангар. Пытался отжиматься. Ходить. С ходьбой было сложнее всего.

— Ну и что ты тут один корячишься? — недовольно вопросили над ним, когда Догмар, мокрый от пота, валялся без сил на полу. — Чего стесняться-то?

Он действительно почему-то стеснялся демонстрировать свои бледные конечности перед землянами. Родовая гордость не позволяла или мозги вдруг решили поглупеть, но он упросил Имхара выделить ему помощника. Корабль создал: крупнее Паразита раза в два, с длинными, мощными щупальцами, гладкими и черными.

— Страхолюдь, — выдохнул неодобрительно Мишка, увидев, как антрацитовый почтиосьминог кормит Догмара с ложки.

— Боишься? — ехидно вскинул бровь айкар.

Курсант побледнел, стиснул зубы, скривил лицо, но от плевка на пол удержался, только буркнул что-то неразборчивое.

— Красавица моя, — улыбнулся черной твари айкар, заглатывая очередную ложку давно опротивевшей кашки. Тварь стрекотнула одобрительно и промокнула ему подбородок полотенцем.

Корабль постепенно создавал все больше предметов быта для своих жильцов. Так что они обрастали привычными и не совсем привычными вещами. Спали по-прежнему в рубке все, кроме Догмара. Он сам отселился в созданную для брата каюту, чтобы иметь возможность тренироваться в одиночестве. Парни молчаливо одобрили. Софи вздохнула, но тоже промолчала. И это молчание вдруг неожиданно ударило. Но у Догмара было столько боли за последние годы, что эту — сердечную — он воспринял с благодарностью. Живо сердце раз болит. А то были у него опасения…

Да и разные они слишком. Нечего и сравнивать, ибо сравнивая, можно допустить мысль о сходстве, о возможности сближении. А о какой близости речь, если она до сих пор боится остаться с ним наедине?!

— Я не стесняюсь, — прохрипел Догмар в лицо склонившемуся над ним Алексу, — просто не хочу обременять.

— Ну-ну, — не поверил тот. Вскинул брови, ухмыльнулся. — Думаешь, никто не