Неукрощенная - Элизабет Лоуэлл

– Их оружие – любовь, мой рыцарь…

Мэг наклонилась к Доминику, и ее волосы, как прохладные язычки костра, коснулись его кожи. Доминик привлек Мэг к себе и стал целовать. Когда он наконец отпустил Мэг, в ее глазах появился любовный голод.

– Ты действуешь на меня, как вино, – прошептала Мэг. – У меня кружится голова.

– Тогда тебе лучше лечь.

Доминик еще теснее прижал Мэг к себе и, поворачиваясь к ней, опять поцеловал. Теперь она лежала наполовину под ним.

– Сейчас у тебя не кружится голова? – спросил он, улыбаясь.

Мэг хотела заговорить, но дыхание ее прервала сладкая дрожь, и она просто положила руки на спину мужа. Это движение сказало ему о ее чувствах больше любых слов. Кончиками пальцев Мэг ощупывала сеть шрамов – следов пыток в сарацинском плену, когда плоть становится одной кровоточащей раной.

– Нет более высокой чести, чем принять на себя боль своих ближних и этим спасти их, – сказала Мэг.

– Кто рассказал тебе это? – резко произнес Доминик.

– Саймон. – Мэг посмотрела на нахмуренные брови Доминика. – Султан получил то, что заслужил. Доминик был не на шутку удивлен.

– Ты чересчур кровожадна для целительницы.

– Весна лечит раны, нанесенные зимой, но весна – это трудная пора. Раны должны быть обнажены, прежде чем весна исцелит их. Только самые выносливые переживают обновление. Исцеление – не для слабых сердцем.

Доминик смотрел на загадочную, чувственную девушку, которая не переставала удивлять его.

– Пойму ли я тебя когда-нибудь? – проговорил он.

Прежде чем Мэг успела ответить, Доминик наклонился и снова поцеловал ее. Закрыв глаза, Мэг отдалась поцелую воина, чье израненное тело взывало к ее телу, к ее древней женской сущности. Быть в объятиях Доминика значило гореть в волшебном пламени, которое жгло, не обжигая.

Длинные пальцы Доминика раскрыли одежду Мэг и спустили ее до пояса, и Мэг почувствовала солнечные лучи на своей обнаженной груди. Доминик застонал и поцеловал одну грудь, щекоча коралловый сосок кончиком языка. Она вскрикнула. Это был крик блаженства, и каждая клеточка его тела ответила на ее голос. Доминик сорвал оставшуюся на ней одежду, положил нагую девушку на свой плащ и, смотря на нее горящими глазами, разделся сам.

Его возбужденная плоть была полна страстью и силой поколений, которым еще предстояло родиться. Мэг вскрикнула, когда Доминик опустился на колени возле нее.

– Я испугал тебя? – спросил он.

– Нет… – Она уже забыла о своем испуге. – Я просто удивилась.

Мэг посмотрела в глаза Доминику и улыбнулась так искренне, что кровь еще больше прилила к восставшей плоти. Страсть вырывалась из-под контроля рассудка, сметая все на своем пути.

– Ты – сокровище, которого я недостоин, – шептал он. – Сокровище, предназначенное для короля. Изумрудные глаза и кожа, гладкая и нежная, как лучший шелк.

Доминик целовал тугие соски Мэг, пока они не набухли от желания.

– Рубины, но теплые, как дыхание жизни, – выдохнул он.

Мэг закрыла глаза, а руки Доминика скользили по ее телу, по груди, животу и бедрам, приближаясь к огню, который полыхал между ног. Он нежно раздвинул бедра Мэг и стал ласкать мягкую ароматную плоть.

– Сокровище, которому нет цены, – задохнулся он. – Сандаловое дерево и пряности, лучшие из благовоний.

Удовольствие рвалось из Мэг, ее тело рыдало и пело одновременно. Доминик смотрел на нее, наслаждаясь страстной дрожью Мэг, пока он исследовал влажные живые ножны, готовые принять в себя его острый меч. Доминик все глубже и глубже погружал свои пальцы в волшебную розу Мэг.

– Ты – настоящее чудо, моя Глендруидская колдунья.

Мэг медленно приоткрыла глаза. Ее руки скользнули от лица Доминика к напряженным мускулам его торса и оттуда – к твердой мужской плоти. От ее нежного прикосновения судорога свела мужское тело.

– Тебе больно, – прерывисто проговорила Мэг. – Дай мне исцелить тебя.

– Исцелить меня может только одно.

– Тогда я дам это тебе.

С яростной мощью Доминик раздвинул ее мягкую плоть и медленно подался вперед, хотя волны страсти призывали его к скорейшему облегчению. Мэг положила руки ему на бедра, она звала его, но тело ее было напряжено, и он боялся поранить ее.

Вдруг Доминик почувствовал упругую завесу невинности и застыл. Он не смел в это поверить. Потом ощущение счастья, почти мучительное по своей силе, охватило его и еще какое-то мальчишеское самодовольство, что он – первый. На теле Доминика выступил пот. Мэг инстинктивно хотела притянуть мужа поближе к себе, но Доминик сопротивлялся со сдержанной силой, которой была напоена его нежность.

– Лежи тихо, – прошептал он. – Ничего хорошего не выйдет, если я сделаю тебе больно.

– Это будет больнее, чем удары лорда Джона?

– Нет, – ответил Доминик, нежно покусывая ее шею, – я никогда не причиню тебе такой боли. Это совсем другая боль. Но если я надавлю сильнее, у тебя пойдет кровь.

– Острый меч всегда высекает кровь.

– В таком бою – только один раз. Верь мне, соколенок, только один раз.

Движением своего гибкого тела Мэг завлекла Доминика глубже в себя, и на этот раз он не пытался отстраниться. Вместо этого Доминик с глухим стоном наконец-то исполненного желания погрузился в сердцевину золотого пламени Мэг, и удовольствие, которое она почувствовала, было гораздо больше, чем боль. Мэг была одним целым со своим воином, тела слились в едином ритме, и последняя молния блаженства одновременно пронизала обоих. И в этот миг зазвенели слова Доминика: «Полюби меня, Мэг. Исцели эту землю и дай мне сына».

Глава 23

После нападения Риверсов во время охоты прошло три дня. Каждый вечер Доминик выходил на стену Блэкторнского замка, вслушивался в сгущавшуюся тишину. С высокой стены он видел серебристый туман, мерцающий над рыбными прудами, реку и далекое озеро, черные силуэты дубов, отставших овец, которых длинноногие пастушьи собаки гнали в овчарню.

Но ни разу Доминик не заметил Дункана из Максвелла и его Риверсов, хотя и знал, что они где-то поблизости.

Кто-то подошел к Доминику со стороны угловой башни. Не глядя, он узнал шаги Саймона.

– Прекрасный вечер, – сказал Саймон.

Доминик только хмыкнул.

– Тогда отвратительный вечер. – Доминик снова хмыкнул, думая о чем-то своем. – Значит, у тебя плохое настроение, – предположил Саймон. – У меня новости от твоего отряда.

Теперь Доминик внимательно слушал Саймона.

– Где они сейчас?

– В девяти днях пути отсюда, если не помешает шторм. На дорогах грязь, и лошадям было не пройти.

– Что за черт! – выругался Доминик.

Саймон немного помолчал и потом спросил брата: