Шаги в пустоте - Юлия Александровна Лавряшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы сэкономить, можно было пожить у Ромки, мы ведь уже выяснили, что он не убийца. Но Ромка не позвал нас… Трудно было обижаться за это, все же Артур посадил его мать. Хоть самого Ромку выпустили на свободу, мне кажется, он до сих пор чувствует себя в клетке. У него вид человека, не представляющего, как он здесь оказался и в какую сторону стоит сделать следующий шаг.
А мне даже вообразить страшно пережитое Ромкой, когда он узнал, как невозмутимо любимая мама вспорола живот бабушке, обожавшей его, и перерезала горло девушке, которую обожал он. Оправдывает ли он ее в душе тем, что Светлана делала это, думая, будто спасает его? Или в ужасе гонит все мысли о матери? Чем теперь ему жить?
– Вот где Парк монстров-то – их семейка! – испуганно округлив глаза, шепнула Милка, когда мы с ней встретились возле Геракла.
На пару дней Артур велел мне взять тайм-аут и не видеться ни с кем из Колесниченко. Но вовсе не ради моих истрепанных нервов, а чтобы убийца Павла – если он все еще рядом с нами! – подумал, будто следствие удовлетворилось, заполучив Светлану, и расслабился.
Юрию он именно так и заявил, когда тот подвозил нас до нового отеля в своем такси:
– Я выполнил твою просьбу. Теперь мы с Сашкой позволим себе отдохнуть.
Тот хмуро кивнул:
– В общем, я так и думал… Кто еще-то? Других вариантов и не было. Но ты молодец! Собрал улики, заставил Свету признаться. Спасибо тебе! Все расходы, само собой…
– Ой, брось! – Артур поморщился. – Пашка был моим другом. В память о детстве… Черт! Мне так жаль, Юрка… Я хотел бы повидать его.
Тяжело засопев, Юрий посмотрел на меня через зеркало заднего вида:
– Саш, ты не против, если мы с твоим… напарником… помянем моего младшего брата? Напьемся добросовестно.
– Мы так в школе говорили! – вспомнил Артур. – Добросовестно… Надо же, ты помнишь!
– Да пожалуйста, – отозвалась я. – Только чтобы мне его на себе тащить не пришлось. Я не донесу.
Юрий вдруг улыбнулся мне так открыто, что я подумала: «Не может быть, чтобы это он убил брата…»
– Маленькая, – протянул он почти с нежностью. – Наша Милка и то тебя переросла. Она у нас вообще крепкая девчонка, теннисом же занимается. Я уже с ней в армрестлинге не справляюсь.
Я просто физически почувствовала, как Артуру хочется повернуться ко мне: «Милка? Может, зря мы не рассматривали ее всерьез? Сильная девушка вполне могла столкнуть Павла со скалы».
«Только зачем?» – послала я ему в ответ.
«Они с Ромкой очень дружны. Могла она отомстить за брата? Видела же, как он страдает…»
Мне в такое не очень верилось. Оказавшись в отеле, Артур снял соседние номера, мы обсудили это у него в комнате. На правах хозяина он вытянулся на постели, а мне пришлось довольствоваться стулом. Зато мне были видны звезды: свет я включать не стала. И напрасно, потому что вскоре Артур захрапел…
Но кое о чем мы все же успели поговорить.
– Когда вы гуляли с Милой, она никак не отзывалась о Пашке?
– Да вроде нет.
– О чем же вы разговаривали?
– О какой-то ерунде… О ТикТоке…
– О нет! Ты сидишь в ТикТоке?
– Издеваешься?!
– Есть маленько… Она не выглядела подавленной или… испуганной?
– Я сказала бы тебе. Нет, ничего такого я не заметила. Она трещала как сорока.
Помолчав, Артур пробурчал:
– Следов чужой крови на Пашкином теле не оказалось.
– Это значит, что они не дрались с убийцей?
– Именно. На ДНК тоже можно особо не рассчитывать… Если его, допустим, толкнули в спину, скорее всего, так и было, то он даже не успел среагировать. И уж точно не схватил убийцу за руку.
– Тогда какие вообще могут быть улики?
– Какие? – переспросил Артур и смачно захрапел.
Пришлось закрыть его в номере снаружи, чтобы случайный воришка не поживился остатками наших средств.
Мысль о деньгах опять заставила меня задуматься о том, стоит ли продавать отцовский дом? Но я даже представить не могла себя в тех стенах, где отец вновь и вновь предавал мою маму. Могу поклясться, что задохнусь еще на пороге. И уж точно не осилю лестницу.
Этот фешенебельный дом был мне не по размеру, как роскошный бриллиант, соскальзывающий с пальца. Я не любила его и собиралась избавиться от него, не испытывая ни малейших угрызений совести.
Меня смущало другое: если я обзаведусь такой кучей денег, что необходимость зарабатывать покажется дурным тоном, не проведу ли остаток жизни с книжкой на диване? Такая перспектива была до того заманчива… Но я понимала: неправильно потратить отпущенное мне время именно так. Разве Бог одобрит полную праздность? А прогневать Его мне совсем не хотелось. Хотя бы потому, что мама наверняка попала в рай, а я только о том и думала, как бы воссоединиться с ней после смерти. Значит, стоило приложить усилия и провести в этом мире время с пользой, чтобы моя жизнь не показалась Ему бессмысленной и несмешной шуткой.
Именно поэтому я никак не решалась обременить себя богатством. Хотя в нем полно приятных сторон! Например, сейчас я смогла бы позволить себе не комнатку два на два метра, а сверкающий люкс с джакузи, побаловала бы себя какой-нибудь диковиной вкуснятиной… Хотя, черт возьми, что может быть лучше примитивных и вредных чипсов?!
Их я и прихватила в гостиничном ларьке, чтобы уединиться в постели с новым романом Таны Френч, который оказался довольно нудным на фоне ее же детективной серии, которую я обожала. Но чипсы и уважение к автору заставили меня примириться с неизбежностью провести время в глухой ирландской деревушке среди не особо интересных персонажей.
В какой момент я уснула, даже не почистив зубы, теперь уже и не вспомнить: последнюю главу пришлось потом перечитывать заново. Разбудил меня стук. Но не в дверь, а в стену, за которой проснулся Артур и рвался на свободу. Пришлось подняться и выпустить его из номера, выслушав ворчливую тираду:
– Уже десять часов, сколько можно дрыхнуть? Нет, ты действительно спала? Чудище! Умывайся и марш пить кофе. Я вчера попробовал, здесь неплохой варят.
Лестница в этом отеле была как в пятиэтажной хрущевке, но когда я стремилась к кофе, то подобных мелочей не замечала. Ресторанчик на семь столов оказался пуст, и я вздохнула с облегчением – можно будет продолжить разговор, оборвавшийся храпом.
Опередив меня, Артур уже нес две чашки кофе:
– Прошу вас, мадемуазель! Ваш капучино.
