Девица Ноvодворская. Последняя весталка революции - Евгений Додолев

В нормальной системе координат (видно, там, где считают по Фаренгейту) следом за оттепелью наступает весна. А дальше в краю вечнозеленых долларов наступает лето. Но у нас любая оттепель — хрущевская ли, горбачевская ли, ельцинская ли — кончается декабрем. «Окаянная Родина вечных моих декабрей!» Как писала небезызвестная Ирина Ратушинская, которую при Брежневе посадили на семь лет, а при Горбачеве освободили и лишили гражданства (оттепель!).

14 декабря всего на двое суток разошлось с двенадцатым, но масштаб катастрофы одинаковый — что для 1825-го, что для 1993-го. И в том, и в этом случае закончилась оттепель. Раньше у нас был еще свет в окошке: Борис Николаевич. Сегодня окошко, похоже, закрыто изнутри ставенками. По мертвому декабрьскому снегу в горах Менгрелии короткими перебежками шел спецназ — интересно, в маскхалатах или без? — брать президента Грузии, загнанного ими на свою последнюю вершину, с которой был только один путь — на небеса. Интересно, если бы Билла Клинтона, не приведи Господь, окружил бы и убил спецназ Российской Федерации, если бы на территории США (плюньте 33 раза) были бы размещены советские дивизии, если бы там уже безраздельно правили наркомафиози, Фидель Кастро и американские коммунисты и президент Ельцин посетил бы США на предмет заключения договора о дружбе и сотрудничестве, как бы вы назвали такую коллизию? Оккупацией? Войной? Международным преступлением? Концом света? А когда это произойдет (а это произойдет, поскольку с России сняли намордник и спустили ее с цепи), делиться впечатлениями будет уже некому, негде и не с кем, разве что в газетах «Демократическая Колыма» и «Независимый Магадан». А пока это еще не произошло, посещение Ельциным оккупированной нами Грузии после убийства нами же ее законного президента и вручения (нами же) власти коммунисту Шеварднадзе и его бандформированиям мы называем дружеским визитом главы суверенного государства в другое, осуверененное нашими дивизиями, аэродромами и кораблями Черноморского флота, которые уже очистили от национально-освободительных сил побережье и на Севастопольском рейде свой окончили поход, благо теперь, следом за солнечной Грузией, можно будет слопать благодатный Крым, а аппетит к Империям зла (и к соответствующим Содружествам) приходит во время еды. Словом, если бы Эдуард Шеварднадзе докопался уже до тела президента Грузии, в поисках которого он арестовал в Менгрелии 1200 человек, то Борис Николаевич и Эдуард Амвросиевич, вероятно, выпили бы вина за дружбу и сотрудничество из черепа Звиада Гамсахурдиа, как это делали наши предки, скифы, от которых еще не слишком отличается нынешняя российская власть.

В Беларуси тоже больше ничего не капает из водосточного желоба. Шушкевича оторвали, как последнюю сосульку. Неизвестно, будут ли в рублевой зоне какие-то товары, кроме колючей проволоки, но ее-то уж точно будут отпускать по ценам 1991 года. Я предполагаю, что в зоне окажутся и покупатели, и купцы, а товары отправятся обратно в теплые заморские страны, откуда их выманил Егор Гайдар. Если президентское окошко пребудет под ставенками до лета, то осенью к нему уже приделает решеточку какой-нибудь оружейник Просперо, ибо то завтра, о котором еженедельно толкуют в газете «Завтра», наступит. И ни товары, ни инвесторов в Россию больше даже калачом не заманишь. А что может произвести советская экономика, которую будут направлять на путь истинный г-да Черномырдин, Заверюха, Сосковец и К°? Чугун. «Крест деревянный иль чугунный назначен нам в грядущей мгле…»

При советской власти куры не несутся, коровы не дают молока, свиньи дохнут из чувства гражданского протеста, и только совки плодятся и размножаются, не участвуя в общей товарно-продовольственной кампании гражданского неповиновения. То есть по советской власти стреляли слишком прицельно. А надо было — веером. Оттепель — это перемена. А зима — это уроки в нашей школе продленного дня. До самого вечера. А забрать домой некому. Родители не придут. Президент решил нас подбросить. Демократия, либерализм, интеллигенция — это тяжелое бремя. Зачем так надрываться? Лучше оставить все это зимой на улице. Или сами замерзнут, или красные подберут. Правда, потом те же красные подберут и президента, но об этом всегда узнаешь потом. Не мог же думать Керенский, что, предавая царя, собственных министров, Корнилова, он все равно выигрывает только время — и придет час, когда крайним окажется он… Новорожденная демократия, во многом порожденная президентом, выброшена им в снег без теплого одеяльца, как плод преступной любви. Ну что ж, подкидыш поплачет (во всех своих газетах) и замерзнет в своем сугробе, или придут они и поднимут его на штык, и ангелы примут юную душу. А потом ведь все равно красно-коричневые спросят Бориса Николаевича, зачем он породил это самое дитя, от которого они столько за три года натерпелись. «Ты его породил, я тебя и убью», — скажет Анатолий Лукьянов. Здесь уже сошлют не в Канаду, не в Госплан, а на тот свет беспосадочным перелетом. Но если брошенный младенец умрет раньше, Борису Николаевичу ангелы не светят. «Кто от меня отречется, от того и я отрекусь» — так любил говорить Иисус, с мыслями которого президенту России не мешало бы ознакомиться, вместо того чтобы стоять на вахте во время службы в каком-нибудь раззолоченном соборе. Несчастна та интеллигенция, которая должна постоянно приводить в порядок своего президента! Смахивать с него пыль, утирать слезы, утешать, уговаривать, поучать, тащить на поле битвы, втискивать в строй и ставить сзади заградотряд из прессы, чтобы не дать убежать от огня! Некоторые же демократы ведут себя так, как будто у них не только мокрый носик, но и мокрые штаны. «Выбор России» принял извинения за «лагерный иврит» и «русофобие прессы». Наверное, опять было то же закрытое голосование, в ходе которого уже однажды из списков выпал Бурбулис. А я извинения Михаила Полторанина не принимаю, потому что держала его до сей поры за человека и за настоящего крутого мужика, а он оказался первоклашкой, которому надо менять подштанники. Жаль, что на нашем корабле должность капитана временно вакантна, ибо президент в отпуске — без сохранения страны и без сохранения содержания, за свой и за наш счет. За такую панику, которую демонстрируют Михаил Полторанин и не помнящий себя от страха Андрей Козырев, не знающий, как доказать питомцам ФНС, что он их может побить по классу империализма, кидают за борт во время боя, а после боя списывают на берег. Везет нам с соратниками, ничего не скажешь! То Лужков начнет программу Жириновского воплощать в жизнь, выселяя из Москвы черную кавказскую кость, создавая явочным порядком в столице систему апартеида. Вступал бы уж в ЛДПР, не мучился, чтобы его больше никто не принимал за демократа и не пугал из-за него демократией детей. То Гавриил Попов захочет идти истинно русским третьим путем, из варяг в греки, минуя западные магистрали и европейские шоссе. А что такое произошло? Ну, нас окружили, ну, дали 24 часа на размышления. Но вроде мы ведь договаривались 3 октября идти под грохот канонады и смерти смотреть в лицо? Вот и смотрите, не закрывайте глазки и не хлопайтесь в обморок. Смерть хороша и желанна, если это смерть за правое дело, если это смерть в бою. Я не знаю, в какой третейский суд мне надо обратиться, чтобы Андрей Козырев и Михаил Полторанин перестали меня срамить своей трусостью, чтобы президент перестал меня позорить своей слабостью и отступничеством, чтобы демократы перестали меня бесчестить совместной деятельностью с красно-коричневыми в Думе и дележкой с ними портфелей. Я понимаю, что МИДу не терпится восстановить Империю зла, а г-ну Черномырдину — вернуться к социализму, на историческую Родину. Но ведь надо соблюдать приличия! Я не говорю о невозможном, о том, чтобы пользоваться унитазом. Это — не российский путь и не согласно с традициями. На третьем пути унитазов нет и не предвидится. Я прошу только делать пакости в темных углах, а не садиться при всех на паркет в центре гостиной. Если первое — невоспитанность, то второе, согласитесь, вызов общественным приличиям, то есть злостное хулиганство. Поднимать в ружье Витебскую дивизию из-за того, что независимая Латвия арестовала за дело двух оккупантов, это хулиганство. Арестовывать за вымышленное дело Вила Мирзаянова — это разбой. Прекращать реформы и орать о них с утра до вечера — это грабеж. Выпускать из тюрьмы Баранникова по состоянию здоровья — это государственная измена. А как насчет здоровья тех, кого из-за него похоронили в начале октября?