Экзорцист. Печать Контракта - Джулия Тард

с Михаэлем встреча закономерна только потому, что она произошла. Мария, ты можешь жалеть себя, проклиная за сделанный выбор, но стать по-настоящему свободной ты сможешь, лишь приняв его, потому что такова твоя участь, – посмотрела на неё женщина, успокаивая своим приятным монотонным голосом. – Ты на самом деле могла прожить свою жизнь по-другому, но подумай, смогла бы ты на самом деле отказаться от того, что обрела, и захотеть вернуться обратно? Ответь мне сейчас. В эту минуту. Ты можешь отказаться от всего того, что смогла узнать о природе мироздания, от возможности видеть то, что неспособен увидеть никто другой? Забыть всё это, словно страшный сон? И отказаться вместе с ним от Михаэля? Готова проснуться однажды на рассвете под крик петуха, раз и навсегда позабыв о существовании того, кто был готов отдать за тебя собственную жизнь? Вот именно поэтому я и говорю о закономерности. Ваша встреча стала толчком для рождения новой истории. Не подумай ничего дурного, Мария, он на самом деле замечательный, но не человек, а поэтому для вас всё закончится слишком банально. Так пожелал Господь, поэтому перестань нести судьбу контрактора, словно самое ужасное на свете бремя. Неси её гордо, ведь именно в ней ты и нашла своё истинное предназначение. Сейчас ты идёшь по подаренному тебе пути, не сворачивая и не теряясь, а это именно то, чего лишены многие, уж поверь мне. То, что ты слышала от меня прежде, на самом деле должно было случиться, но это стало бы уже не твоей историей. Так бы продолжилась история той, от чьего имени ты отказалась. Заключив контракт, ты переродилась, словно птица, что наконец-то обрела крылья.

– Ты так часто говоришь о Боге… – шумно вздохнула Мария. – Не думала, что такое возможно.

– А разве я не Его дитя, не Его творение? Он Отец всего сущего в нашем мире, и даже того, что лежит за его пределами.

– Орин, знаешь, я перестала любить Бога за то, что Он отнял у меня всю семью, лишил, возможно, выбора, и больше я не стала с Ним говорить. Но раньше, когда я исправно ходила в церковь и слушала проповеди священников, считая их истиной, даже и подумать не смогла бы, что, сидя рядом с полукровкой, в чьих венам течёт кровь демона, смогу осознать куда больше прежнего. Возможно, если бы они так же говорили тогда, я бы намного раньше смогла принять свой выбор, зная, что он не случаен, а с самого начала должен был быть именно таким. В любой другой жизни, родись я в иной стране, иным человеком, должна буду также его совершить. Даже смешно признаваться в подобном.

– Ничего смешного в этом нет… – задумчиво посмотрела она в темноту.

– Теперь я понимаю, почему Михаэль решил прийти именно к тебе.

Орин на самом деле была необычайна. Пусть и говорила немного запутанно и сложно, но речь её была чистой и искренней. Сказанные ею слова навсегда останутся в памяти, казалось, что эта женщина говорила совсем не с ней, а с её душой. С её сердцем…

– Нет, не понимаешь, – печально улыбнулась женщина. – То, что он приходит ко мне, лишь последствие. Настоящая причина спрятана глубоко в нём, в его рождении. То, что ему приходится нести в себе, никто не способен понять. Грех его рождения – мука всей жизни.

– Орин, ты… любишь Михаэля?

– Я ведь пусть и не полностью, но человек и способна испытывать те же чувства, что и все остальные. И на самом деле люблю его, но прекрасно понимаю, что большее невозможно. Его душа, так же как и сердце, не могут принадлежать мне. Поэтому всё, чем я могу довольствоваться, – ожиданием его появления, болью от его ухода и надеждой на то, что этот мужчина, блуждая по миру, вновь придёт к порогу моей обители, и тогда я смогу помочь ему всеми своими силами.

– Но почему ты считаешь, что его сердце и душа не могут принадлежать тебе?

– Потому что встреча с каждым человеком дарит нам подарок – часть его самого, осколок, принадлежащий только ему. И именно он способен как нельзя лучше подойти к той пустоте, что зияет внутри каждого из нас, постепенно заполняясь. И во мне нет ничего того, что способно спасти Михаэля. Нет того, чего так сильно жаждут его душа и сердце. Того, что сможет помочь ему освободиться от терзающих оков, но самое мучительное не это. Оно ждёт меня впереди, когда мне придётся своими собственными руками отдать Михаэля тому, кто на самом деле хранит в себе столь необходимый для него осколок. И знать это – моё бремя, моё наказанье и моя судьба, которую я принимаю, невзирая на всю её горечь. Ведь те, кто отказывается выполнять своё предназначение, гибнут сами и губят своим эгоизмом других, за что наш всевышний Отец и злится на нас. Мы пошли против Его воли, и мы согрешили. Поэтому больше никогда не пытайся противиться своей судьбе иначе легко можешь её лишиться, – поднявшись, Орин неспешно отряхнула платье, возвращаясь в дом.

Глава 13

Вернувшись в разлом спустя пару часов после рассвета, Михаэль нехотя опустился около спящей Марии.

Обычно, она никогда не спала долго. Всего пять-шесть часов. Не больше. Печать без особых усилий поддерживала её тело в порядке, когда дело не доходило до рапидиса. Но сейчас, как назло, «встретила» его лежащей около потухшего костра.

– Вставайте, – едва скрывая раздражение, потрепал её по плечу. – Мы отбываем.

– Отбы-ва-аем?… – сонно промурлыкала Мария потягиваясь. – Куда?

– В аббатство святой Батильды.

– Что? Зачем?

– Так нужно, – ничего не объясняя, отошел демон к лошадям, начиная их седлать.

– Нужно кому?

– Мне.

– Тебе? – явно не ожидала услышать ничего подобного. В голове не укладывалось, с чего вдруг её демону может понадобиться отправиться в женский монастырь?! – И как нас туда пустят? Ты мужчина, а я…

– А вы наденете платье.

– Ни за что!

– Даже не думайте спорить! – зарычал Михаэль, явно не собираясь идти на поводу у её капризов. – В противном случае клянусь, что натяну его силой! Это ясно?

Не понимая, что происходит, Мария ошарашено смотрела на своего фамильяра, чувствуя кожей, что он не шутит и, если понадобится, не смотря ни на что, натянет на неё эту проклятую юбку.

Сухой, суровый, отстранённый. Даже его энергетика и та, стала удушающе-тяжелой. Острой.

То как он двигался, как говорил, смотрел – словно совершенно другой мужчина.

Чужой. Незнакомый. Пугающий…

– А если я прикажу? Если запрещу туда скакать?

– Есть