Этот счастливый токсичный мир - Диана Ибрагимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ну, прекрати! – упорно мешал мне дед. – Он сам выйдет, когда захочет! Нельзя так травмировать людей!
«Кто бы говорил! Главная травма моего детства».
Наконец я догадался выдернуть игрушку из рук Топольски, он подался за ней и почти кубарем выкатился из шкафа.
– Д-доктор Пухи! Отдайте!
В глазах Финарда вместе со слезами плескалось столько ужаса, словно заяц был живой и я собирался расчленить его у всех на глазах.
– Живо отдай! – повис на мне дед. – Я категорически против вещизма, но прямо сейчас нельзя отбирать у него эту игрушку! Отдай немедленно!
– Хочешь его вернуть, идем в столовую, – сказал я Финарду, держа зайца над головой, пока дед бросался на меня, как древний воин на амбразуру. – А иначе я его выброшу.
У Финарда задрожали губы, он весь затрясся. Вот теперь я, и правда, почувствовал себя чудовищем.
– Бог Раций, не дай мне свихнуться раньше времени из-за этой работы!
Я сунул игрушку Топольски, схватил его за руку и поволок за собой в коридор, мысленно прикидывая в уме план здания и путь к столовой. Максий встал в дверном проеме. Худой, с руками и ногами толщиной с проволочку, он был как растопырившая лапки водомерка.
– Ты что, не видишь, мальчонке плохо? Куда ты его потащил? Дай ему хотя бы в себя прийти! Умыться! Переодеться!
Наши взгляды – пламя и лед – встретились с шипением.
– На завтрак, а потом в лабораторию, – сказал я, угрожающе нависая над Максием. – Я должен следить за тем, чтобы он не отлынивал на своей отработке. Иначе моя будет провалена, а я тут задерживаться не собираюсь.
– Ни за что! – заверещал Финард, вырываясь. – Вы меня н-не заставите! Я не б-буду убивать людей!
Я невольно выпустил руку Топольски. Двигаясь по инерции, он налетел на стул позади себя и чуть не упал через него. Рухнул в итоге на кровать, прижимая к себе зайца и судорожно дыша. Дед выпучился на него.
– Что это ты такое говоришь?
– Они уб-бивают людей, – еле слышно проговорил Финард. – Я вчера… Я вчера… Уб-бил человека… я… я… Мне сказали сделать и-инъекцию… Я н-не знал, что в шприце! Я д-думал, это проверенный препарат.
В комнате повисла такая тишина, что я услышал, как ходят мои желваки.
– Святые деревья! – прошептал побледневший дед. – Так вот что вчера случилось? Так вот какие тут эксперименты проводят… То-то я не мог никого допроситься о подробностях… Все только глаза отводили. И труповозка…
Финард резко кивнул, как будто клюнул головой воздух. Пальцы его сильно дрожали. Дед молча подошел и прижал его к себе, ошарашенно бормоча:
– Великая Вита, что ж тут такое творится?
– Твою чешую! Да сколько можно?
Я схватил Финарда, закинул на плечо и потащил в столовую.
– Ты что делаешь?! – уцепился за меня дед. – Ты не слышал?! Ты не слышал, что он только что сказал?! Тут проводят опыты, от которых люди умирают! Колют какой-то убийственный препарат! Это же преступление высшей категории! Мы должны выбраться отсюда и рассказать обо всем Орланду Эвкали!
Я вздохнул. Поставил Финарда, который к этому времени уже не сопротивлялся, обратно на пол. Он едва стоял, пришлось придерживать одной рукой.
– Слушай, дед. Я нахожусь здесь по распоряжению Орланда Эвкали. И в мою задачу входит следить за тем, чтобы люди вроде него… – Я ткнул пальцем в плечо Финарда. Он вздрогнул. – Работали над проектом. А люди вроде тебя, – я указал на впалую грудь Максия, – не мешали процессу. А если будешь создавать помехи или делать что-то лишнее, окажешься не на роли уборщика, а на роли подопытного. Я это могу устроить, ясно?
– Пирожки мне в кишки! – прошептал дед, оглядываясь по сторонам. – Ты что, все еще не понял? Тут убивают людей, мальчик! – Он потряс меня за свободную руку, но я не шелохнулся. – Тут убивают людей! Ради экспериментов! Убивают! Убивают!
Конечно, я знал об этом, но на секунду во мне срезонировал смешанный с отвращением страх, отражавшийся в глазах деда.
– Я в курсе. – Я раздраженно отбросил его руку. – Но это уже не люди, а овощи. Они ничего не соображают, и у них нет родственников. – Я нарочно выждал паузу, внимательно глядя на Максия. – Они никому не нужны. Для Гедониса такие люди – просто бесполезный балласт, но их тела еще могут послужить на благо науке.
– Милосердная Вита! Но это же люди! – воскликнул дед, и его голос эхом разошелся по коридору.
– Не надо разыгрывать из всего трагедию, тут не театр, – отрезал я. – Это просто биоматериал. И лично я весьма заинтересован в том, чтобы не носить слюнявчик в конце жизни. А тебе уж тем более пора задуматься о своем будущем, дед.
– Да как только пол у тебя под ногами до сих пор не раскололся? – в отчаянии топнул ногой Максий. – Что ты за эгоистичное чудовище, а? Кто тебя таким воспитал? Я бы хотел посмотреть на людей, которые вырастили такого сына! Я бы хотел им сказать…
Колючий ком у меня в груди достиг предела и взорвался.
– Это я эгоистичное чудовище?! – двинулся я на деда. – Тебе ли об этом говорить, Максий Кедр! Ты – самое эгоистичное чудовище, которое я знаю в своей жизни! Ты отказался от своей родной дочери! Ты бросил жену и не захотел даже присмотреть за ее останками! А все ради какой-то идиотской теории, которой ты кичишься? О великий мудрец! О философ века из Школы подвеснодорожников! И меня ты называешь эгоистичным чудовищем?
Я так орал, что Финард пару раз порывался от меня сбежать, но я не пускал. Мне казалось, что если я перестану держать его перед собой вместо щита, то вцеплюсь деду в глотку.
Максий смотрел на меня, выпучив глаза и глотая ртом воздух.
– Откуда ты знаешь? – еле слышно спросил он.
– Оттуда. – Я снова навис над ним, и наши наверняка похожие профили сблизились так, что кончики носов с едва заметными горбинками почти соприкоснулись. – Что я твой родной внук.
Как вообще можно было такое сморозить?
Голод, откат, головная боль, детская обида, взрослая ревность – даже если собрать все это в единый ком причин, он не смог бы оправдать мой идиотизм. Я никогда раньше так не проваливался, выдавая себя. Я любил балансировать на грани, да, но не позволял себе выходить за нее. И теперь сам поражался тому, до какой степени потерял над
