Полное собрание стихотворений - Константин Батюшков

Объехав свет кругом. В начале сказки Батюшков намекает на свое участие в заграничном походе 1813–1814 гг. и на свои военные странствования «из края в край» более раннего времени.

Гарпагон – герой комедии Мольера «Скупой»; в данном случае – скупец-богач.

Мина – денежная единица древних греков.

Землицы уголок – выражение, взятое из эпиграфа к повести М. Н. Муравьева «Обитатель предместия»: «Хотелось мне иметь землицы уголок» (М. Н. Муравьев. Сочинения, т. 1. СПб., 1847, стр. 71).

Мемфис – столица Древнего Египта.

Зачем сей создан мир? – реминисценция из «Послания к слугам моим…» Д. И. Фонвизина (1763); ср. заключительную строку этого послания: «И сам не знаю я, на что сей создан свет!» Еще более близок к Фонвизину вариант БТ: «Зачем сей создан свет…»

Зачем под пеленой сокрыт Изиды зрак. Изображение египетской богини Изиды находилось под покрывалом.

Зачем горящий Феб всё к западу стремится? Имеется в виду движение солнца.

Пифагор (VI в. до н. э.) – древнегреческий философ и математик; в дальнейшем ходе сказки осмеяны мистика и аскетизм его последователей-пифагорейцев.

Алкивиад (V в. до н. э.) – древнегреческий полководец и государственный деятель, любимец афинских женщин.

Демосфен (IV в. до н. э.) – знаменитый древнегреческий оратор.

Гликерия – афинская красавица, имя которой стало нарицательным.

Кратес (IV–III вв. до н. э.) – древнегреческий философ, последователь Диогена, отказавшийся от всякой собственности, кроме своего плаща.

Диоген – см. стр. 265.

Пирей – афинская гавань.

Судно тирское. Тир – см. стр. 278.

О чесноке святом. Чеснок считался у древних египтян священным.

И… о коте большом! В Древнем Египте кошка считалась священным животным, воплощением богини Изиды.

Кротона (Кротон) – греческий город в южной Италии, где жили пифагорейцы.

Пенье сфер. Мистически настроенные пифагорейцы доказывали возможность общения с небесными сферами.

Эмпедокл (V в. до н. э.) – сицилийский философ и поэт. Существовал легендарный рассказ о его смерти, согласно которому он бросился в кратер Этны, оставив на его краю свою сандалию.

Ристания – состязания всадников.

Лаконские горы и Тайгет – горные кряжи в Греции.

Илот – порабощенный земледелец в Лаконии, которая, так же как Арголида, Коринф, Мегарида, Аттика, являлась областью Древней Греции.

Керамик – предместье Афин.

Иллис – река в Афинах.

Фонтанку, этот дом… и столько милых лиц. Батюшков имеет в виду или дом Е. Ф. Муравьевой на углу Фонтанки и Невского, где он остановился после возвращения из заграничного похода и написал свою сказку, или дом А. Н. Оленина, находившийся также на Фонтанке, где жила любимая им девушка А. Ф. Фурман.

Аттическая столица – Афины.

Риторы – ораторы.

Софист – приверженец одной из школ греческой философии.

Архонт – один из высших сановников древних Афин.

Фрина – гетера, древнегреческая куртизанка.

Вы помните, бульвар кипел в Париже. Здесь Батюшков вспоминает о том, как русские казаки попали в Париж во время его взятия в 1814 г.; о них Батюшков говорил и в письме из Парижа к Дашкову от 25 апреля 1814 г. (Соч., т. 3, стр. 259).

Амвон – здесь: трибуна, кафедра.

Шушуканье, а там поближе громкий хохот. Рисуя картину бурного народного собрания в Афинах, Батюшков использовал книгу французского археолога Жана-Жака Бартелеми (1716–1795) «Путешествие младшего Анахарсиса по Греции», которое он называл «божественной книгой», «путеводителем к храму древности» (Соч., т. 3, стр. 57). У Бартелеми народное собрание в Афинах было описано так: «Вопли, рукоплескания, громкий смех заглушают голос сенаторов, которые председательствуют в собрании, голос стражей, расставленных повсюду для удержания порядка, самого наконец витию» (т. 2, М., 1803, стр. 298–299).

Мертвее во сто раз, чем мертвецы баллады. Здесь, вероятно, имеются в виду баллады Жуковского, где часто фигурируют мертвецы.

Эней – главный герой «Энеиды» Вергилия, вынесший на плечах своего старого отца из горящей Трои.

Рамена – плечи.

Гиппократ – см. стр. 291.

Янтарный мед Гимета – дикий мед, которым славились горы близ Афин с таким названием.

Послание И.М. Муравьеву-Апостолу*

Впервые – ПРП, ч. 6, стр. 79–84, под заглавием «К И. М. М. А.». С исправлениями – ВЕ, 1816, № 13, стр. 13–17, под заглавием «Послание И. М. М.»; «Сын отечества», 1816, № 29, стр. 106–108, под заглавием «Послание И. М. А.»; «Труды Общества любителей российской словесности», ч. 7, 1817, стр. 38–43, под заглавием «Поэт». Печ. по «Опытам», стр. 160–166. Об И. М.

Муравьеве-Апостоле см. примеч. к посланию «К Дашкову», стр. 295. Мысль И. М. Муравьева-Апостола о влиянии на художника его «первых впечатлений» (см. три начальные строки стихотворения) Батюшков развивал и в статье «Нечто о поэте и поэзии» (1815), где он между прочим писал: «Ничто не может изгладить из памяти сердца нашего первых сладостных впечатлений юности» (Соч., т. 2, стр. 123).

От милых лар своих отторженный пиит – римский поэт Вергилий, живший при дворе императора Августа. Перед этим в стихотворении упоминается

Мантуа (Мантуя) – город в Италии, родина Вергилия, и

Минций – река Минчио, у берегов которой находится Мантуя.

Титир – пастух, герой одной из эклог Вергилия (70–19 до н. э.), под именем которого поэт изобразил самого себя.

Кола и Уна – реки в Архангельской губернии.

Наш Пиндар – Ломоносов; Пиндар – см. стр. 266.

Мрежи – сети.

«Дрожащий, хладный блеск полунощной Авроры…» – мотивы неоконченной поэмы Ломоносова «Петр Великий».

Пальмира Севера – Петербург.

Державин камские воспоминал дубравы. Державин, который родился в Казани, ребенком жил в маленьком имении отца, находившемся в Казанской губернии, где протекает Кама.

Отчизны сладкий дым – реминисценция из стихотворения Державина «Арфа»: «Отечества и дым нам сладок и приятен».

Царица светлых вод – Волга; в имении отца, находившемся в Симбирской губернии у берегов Волги, родился И. И. Дмитриев.

Певец сибирского Пизарра – И. И. Дмитриев, написавший романтическую балладу «Ермак» (1794), посвященную присоединению Сибири к России; Пизарро – испанский завоеватель Перу.

Мщение (Из Парни)*

Вольный перевод 9-й элегии Парни (кн. 4) «Toi, qu’importune ma présence…» Впервые – BE, 1816, № 19–20, стр. 204–206. Печ. по «Опытам», стр. 35–38. В ВЕ и в БТ, куда вписано стихотворение под заглавием «Элегия из Парни», между стихами 36 и 37 находятся строки:

О, нега томная! Источник сладких слез!При блесках молнии разгневанных небес

В БТ, помимо этого, между стихами 34 и 35 находятся стихи:

В объятиях любви, на ложе сладострастьяПокрытая дождем холодного ненастья

Батюшков в своем переводе сделал очень существенные отступления от оригинала Парни.

Вакханка*

Впервые – «Опыты», стр. 175–176. Подготовляя новое издание «Опытов», Батюшков сначала зачеркнул стихотворение, но затем написал сбоку: «NB. Вычеркнуто ошибкою – печатать». Датировка «Вакханки» определяется тем, что в феврале 1815 г. стихотворение было внесено в БТ и, следовательно, по всей вероятности, написано в 1814 или 1815 г. Некоторые мотивы стихотворения восходят к 9-й картине цикла «Переодевания Венеры» Парни. Однако Батюшков очень далеко отошел от Парни. Так, если Парни заканчивает картину описанием грациозного танца, то Батюшков завершает стихотворение полной динамики погоней за красавицей. «Вакханка» пользовалась большой популярностью. В. Н. Олин писал о ее стихах: «Искусный живописец может воспользоваться оными как прекрасным идеалом для изображения прелестной Вакханки» («Рецензент», 1821, № 10, от 9 марта, стр. 37). Стихотворение вызвало высокую оценку Белинского (см. Б., т. 7, стр. 228).

Последняя весна*

Впервые – ВЕ, 1816, № 11, стр. 181–183. Печ. по «Опытам», стр. 72–74. Подражание известной элегии французского поэта Шарля Юбера Мильвуа (1782–1816) «La chute des feuilles». Батюшков характеризовал Мильвуа как «одного из лучших французских стихотворцев нашего времени» (см. на стр. 308 его примеч. к элегии «Гезиод и Омир – соперники»). П. А. Плетнев подчеркивал «совершенство» элегии, особенно по сравнению с переводом того же произведения Мильвуа, сделанным поэтом М. В. Милоновым («Сочинения и переписка П. А. Плетнева», т. 1. СПб., 1885, стр. 17). Белинский писал по поводу элегии: «Сколько души и сердца в стихотворении „Последняя весна“, и какие стихи!» (Б, т. 7, стр. 237). Напротив, Пушкин считал элегию «неудачной» (П, т. 12, стр. 263), но тем не менее использовал ее мотивы в ряде своих произведений (например, в описании могилы Ленского в «Евгении Онегине»).