Вера и власть - Шервуд Смит

(Хорошо, иду), — сказала она.

— ...и она призналась, что ей снятся такие же сны, но приписывала появление Анариса их общей родине и эмоциональному осадку от экспедиции на Геенну, — завершил Мандериан.

Элоатри долго молчала, не шевелясь.

Мандериан терпеливо ждал.

Верховная Фанесса стояла у окна, глядя на дождь над озером, рассеянно потирая большим пальцем одной руки ладонь другой.

Наконец она опустила руки и повернулась к Мандериану. Решимость преобразила ее мудрое, доброе лицо.

— Путь мой ясен, но он будет нелегок.

19

Анарис осторожно шел по узкому, как труба, коридору. Респиратор праздно болтался у пояса. Воздух был теплый, чуть едкий. Анарис слышал только собственное дыхание и тихий стук своих сапог.

Ему стоило некоторого труда идти не спотыкаясь — здесь, вдали от заселенной зоны, пол сохранял свой естественный изгиб. Даже сборочная техника, доставленная последним кораблем, не могла произвести столько стазисных заслонок, чтобы хватило на все коридоры, которые желал бы контролировать Лисантер. Либо заслонки, либо дополнительные компьютерные мощности. Анарис улыбнулся: Моррийон, следуя его инструкции, всячески разжигал аппетит ученого к расширению исследовательской базы, и Барродах так и не получил лишних заслонок для своего жилища.

Впрочем, отвлекаться незачем. Он пришел сюда один с вполне определенной целью. Только Моррийон знал о его опытах.

Анарис остановился и достал из кармана пригоршню упаковочного пенопласта. Помедлив, он подбросил кусочки в воздух и напряг волю. Белые хлопья, медленно опадающие на пол, слегка заколебались, но и только, а в висках у него заломило.

Он с тревожным чувством вспомнил внезапное возникновение часового из туннеля в Палате Хроноса. Значит, это правда. Его телекинетические способности усиливаются по мере приближения к центру Пожирателя Солнц. А Лисантер выяснил, что такой же закономерности подчиняются сны обитателей станции. Анарис подумал, что нельзя даже рассказать Лисантеру о собственном открытии. Если Аватар узнает — это верная смерть.

Анарис повернул обратно и задержался на пересечении трех коридоров. Левый — это самый короткий путь к его жилью, но он проходит мимо Палаты. Средний ведет туда же, но более кружным путем. Правого еще нет на плане, и никто не знает, куда он выходит.

Анарис решительно повернул налево. Он не позволит своим страхам управлять собой.

В пяти кварталах от Палаты он услышал стонущий гул, и станция задрожала. Световая сетка побежала по стенам; светильники, установленные техниками, замигали. Волна обманчивых ощущений швырнула Анариса на пол — ему казалось, что это происходит при пониженной гравитации. Давление извне смешивало зрение, слух, обоняние и даже внутренние рефлексы в зловещий, галлюцинаторный кисель.

Потом это прекратилось, и возник звук.

Поначалу Анарис не мог понять, что это. Пение? Сирена? И лишь потом сообразил, что это предсмертный вопль человека. Анарис поднялся на ноги, пробираемый холодом. Он никогда еще не слышал, чтобы человек так кричал. Даже его сестра, когда ее воля уже сломалась под ножами Эводха, не издавала таких звуков. Жертва, кем бы она ни была, продолжала кричать, даже втягивая в себя воздух, и казалось, что у нее рвется горло.

Затем все смолкло. Анарис подождал, прислушиваясь, еще не до конца доверяя своим ногам.

Несколько минут спустя двое служителей в сером провели мимо него гравикаталку. Рядом, не сводя глаз с лежащего на ней человека и терзая клавиши своего блокнота, шел Лисантер. Анарис остановил его. Барродах, шедший чуть поодаль, остановился тоже, глядя на наследника с недоверием.

— Это Ли Пунг, мой господин, — пояснил Лисантер. Анарис увидел, как поджал губы Барродах, но ученый этого не заметил. — Мне думается, он попал в петлю обратной связи, и его мозговые сенсоры зашкалило. Но станция все же отреагировала, — слегка просветлел Лисантер. — Сдвиг мизерный, но, кажется, устойчивый. Сейчас мы сравниваем сообщения, поступающие из разных секций.

Мизерный? Что же будет, если какой-нибудь темпат добьется полного успеха?

Анарису повезло, что он в этот момент оказался один. Нужно будет обязательно закрыться у себя, когда следующий темпат, женщина, которая должна вскоре прибыть, повторит попытку. Анарису стало по-настоящему страшно. Его должарианское наследие возмущенно отвергало страх, панархистское воспитание принимало его как гинерациональную реакцию и основу для будущих действий.

Он посмотрел на темпата, туго спеленутого простыней. Глаза Ли Пунга были широко раскрыты, лицо приобрело жуткое выражение то ли безмерного страха, то ли безумной радости, точно древняя ритуальная маска. Он даже не моргнул, когда Анарис щелкнул пальцами у него перед глазами. Тело, совершенно неподвижное, было сведено напряжением, исключавшим всякую возможность шевельнуться.

— У него такой вид, будто он боится всякого движения, — сказал Анарис.

Лисантер моргнул, продолжая работать со своим блокнотом.

— Мы применим мускульную стимуляцию, господин, в сочетании с другими средствами. Возможно, следующая темпатка сумеет как-то помочь ему.

— Прошу прощения, мой господин, — с легким нетерпением вмешался Барродах, — но Аватар потребовал, чтобы ему немедленно доложили о результатах первого эксперимента.

Анарис посмотрел на него так, что бори опустил глаза. Но терять ему нечего, потому он и дерзит. Барродах знал, что ему не сносить головы, если в поединке за власть победит Анарис.

Наследник улыбнулся.

— В таком случае у тебя осталось совсем мало времени, чтобы подготовить свой... доклад. — Пауза была совсем короткая, но Анарис знал, что Барродах понял ее правильно. Ты лжешь моему отцу, когда только смелости хватает, но мне это на руку. Бори слишком умен, чтобы не понимать этого, — и он досадует, что не может ничего изменить, не раскрыв козней, которые плел последние двадцать лет.

Анарис жестом отпустил их, и Барродах, низко поклонившись, поспешил за каталкой.

«Он к тому же и возмущен», — подумал Анарис. Идея поделиться с Моррийоном собственными стазисными заслонками сработала как нельзя лучше — это расстроило Барродаха, а Моррийона напугало так, что он стал работать еще усерднее, и к тому же обеспечило ему лучший отдых, чем у его противника.

Анарис засмеялся, не обращая внимания на эхо, искажающее его смех, и зашагал дальше.

— Я сожалею, серах Барродах, — сказал Лисантер без всякого сожаления в голосе, — но Аватар не запретил мне разговаривать с наследником.

Это было предупреждение, и Барродах смягчил выражение своего лица.

— Разумеется, гностор. Но о любых результатах следует прежде всего сообщать Аватару.

По лицу ученого он понял, что и тот расслышал предупреждение в свой адрес.

— Согласен, — склонил голову Лисантер. — И я благодарен вам за то, что вы поддерживаете мои намерения работать со следующим темпатом более медленно.

Барродах кивнул, вспомнив разочарование и нетерпение Эсабиана, узнавшего, что новый темпат прибудет только через шесть дней. «Зачем тогда было этого терять?» Чем дольше проживет следующий темпат, тем дольше Эсабиан будет заинтересован. А тем временем придется изыскивать какие-то другие методы рассеять его скуку.

— Что вы собираетесь делать дальше? — Барродах подавил зевок. Он жаждал выспаться — его новая квартира пока что вела себя сравнительно спокойно.

— Продолжим эксперимент с Ли Пунгом — будем использовать образцы его нервной ткани, не трогая мозг. Нельзя сказать, чтобы я многого ожидаю от этого. Впрочем, есть еще одна интересная возможность. Помните аналог крови в причальном отсеке, когда прибыл наследник?

У бори свело желудок от одного воспоминания. Если бы не находчивость наследника, неизвестно, как поступил бы Аватар. Барродах кивнул.

— А все отравления ур-плодами вызывали токсины, тем или иным способом затрагивающие кровяные клетки. Я придерживаюсь мнения, что станция старается приспособиться к нам, экспериментируя с новым гомеостазом, — просто она приняла пролитую кровь за ненужный продукт обмена.

— Ну и что же?

— Мы нашли под центральным помещением камеру, напоминающую рециркулирующий орган.

— То есть как? — Барродаху хотелось бы, чтобы Лисантер не применял к станции биологические термины. И без того кажется, будто ты находишься в чьем-то брюхе.

— Давление в ней ниже, чем в близлежащих помещениях, поэтому воздух постоянно циркулирует по направлению к камере. И она... поглощает предметы.

Барродах с большим трудом сохранил спокойный вид, но сердце у него заколотилось. Он вспомнил всасывающую фистулу, открывшуюся в его спальне, которую он вынужден был покинуть. А что, если бы она была больше — много больше? Он отогнал этот образ от себя.