Быт и дух русского народа - Александр Власьевич Терещенко

позволяли навещать родственников или проезживаться, то не иначе как под покрывалами или в закрытых возках. Самые царицы подвергались такому же порядку. Когда супруга царя Алексея была нездоровою и к ней пригласили врача, тогда ему дозволили ощупать ее пульс чрез тонкое тканье, коей была покрыта ее рука[315]. От сидячей жизни наш женский пол страдал тогда многочисленными болезнями. А ныне еще жалуются на сидячую жизнь!

Постель

Нега, принадлежность женского пола, усыпляла его на мягком и теплом ложе. Перины и пуховые подушки, употреблявшиеся издревле, составляли роскошь знатных боярынь и великих княгинь. Постели их застилались шерстяными, шелковыми или льняными одеялами; покрывала вышивались золотом и серебром и украшали богатую постель; кровати были подвижные, ставились к стене под пышным занавесом, называвшимся пологом. У недостаточных и бедных делались вместо кроватей примости, укрепляемые досками на подставах между двумя стенами. Доныне простой народ спит на примостах и на печи. Полати делались из досок, повыше примостов, в уровень с печью. Часто спали не раздеваясь даже на самих печах.

Супружеская верность

Летописцы иностранные хвалят непорочность и верность россиянок. Агнеса, супруга императора германского Генриха IV, дочь в. к. Всеволода I, была однажды подвергнута им испытанию в верности, для этого он велел одному из своих баронов, влюбившихся в нее, искать ее любви. Она презирала его страстные изъяснения, но, выведенная из терпения, назначила ему место и время для тайного с нею свидания; но вместо барона явился ночью сам император, который был встречен переодетыми в женское платье слугами. Они, исполняя приказание императрицы, поступили с ним, как с оскорбителем ее чести. Узнав же в мнимом бароне своего мужа, Агнеса сказала ему: «Для чего же ты шел к жене под видом обольстителя?» Раздраженный Генрих, оклеветавший барона, казнил его, а целомудренную Агнесу поносил грубыми и дерзкими словами[316].

Россиянки всегда славились непорочностью в семействе и служили удивлением для иноземцев. Скромность и невинность составляли неразлучную добродетель жен: этим гордились мужья и дорожили самые знатные люди[317]. Однако были примеры неверности, но эти примеры не могут быть доказательством безнравственности, в особенности прекрасного нашего пола. Первый разнес молву невыгодную барон Герберштейн[318]. Не принимая и не веря его замечаниям, мы можем согласиться с ним в том только, что мужья, занятые службою, редко бывали дома и что самое супружество зависело от воли родителей. Не жених выбирал себе невесту, но отец, и он назначал ее для своего сына. Когда жених домогался видеть свою невесту, тогда родители отвечали ему: спроси об ней у добрых людей. По наступлении только дня свадьбы засватанные видели друг друга пред венцом.

Доказательство любви чрез побои

Мужья весьма любят своих жен, говорит барон Герберштейн, но без частых побоев мужа каждая жена сомневается в его любви. Один немец, женатый на русской, рассказывал ему, что жена часто докучала ему своими замечаниями, что будто бы он не любит ее, и постоянно спрашивала: отчего ты не любишь меня?

— Напротив, я тебя очень люблю, — отвечал он ей.

— Не верю, докажи.

— Какого же ты хочешь от меня доказательства?

— Ты никогда не бил меня.

Тогда муж исполнил ее желание, и, по его словам, чересчур[319].

Обыкновение бить жен позаимствовано от татар, и это может быть объяснено только грубостью тогдашних времен. Любовь через побои существовала еще лет пятьдесят тому назад, как рассказывали мне[320]. В одной песне женщина, выражая чувствования своей любви, напоминает нам старый обычай доказывать любовь хворостиной и кнутом:

«Э, батюшка, жена не ведает любви мужней без битья. Чем крепче и почаще побивает муженек, тем-то жена боится мужа и холит его. Бабий волос длинен, а ум короток. Не потрепли ее косыньки, не оставь синева на плечиках и щечках румяных, и что за любовь!» Случилось еще видеть, что муж бил свою жену, и весьма жестоко. Когда я заметил, что он поступает с ней бесчеловечно, тогда он отвечал мне: «Нет, батюшка, это уж такая наша поведенция. Не бей жену — она ругается: ты меня не любишь. Если любишь, то бей меня!» Во время сердечных побоев жена не плачет и не кричит, она переносит терпеливо, и этим еще гордится между своими приятельницами. В России все изменяется так скоро, что можно думать, что любовь чрез побои не существует уже. В <английской> Индии доселе в обычае доказывать любовь побоями. Привязывают жену к дереву и бьют прутьями до бесчеловечия, пока она не скажет: довольно, доказал любовь! Или пока сам муж не устанет, но это бесчестие для мужа. Правительство английское несколько раз предпринимало меры к истреблению варварского обычая, но сами жены восставали против этого.

Мимо пройдет, да не взглянет,

Как морозом подерёт!

Ай, люли, ай, люли,

Нигде места не найду!

Вдоль спины перепояшет,

Хворостиной аль кнутом,

Ай, люли, ай, люли,

Нигде места не найду!

Мне-то за честь и не больно,

Хоть малиной не корми!

Ай, люли, ай, люли,

Нигде места не найду![321]

Еще в другой песне:

Ах, что это за муж,

Молоду жену не бьет!

Бей жену к обеду,

К ужину снова, да опять,

Чтобы щи были горячи,

Каша масляная.

Каждый народ имеет свой особый дух и такие качества, которые только ему одному свойственны. Женский пол отличается во всем свете чувствительностью и нежностью сердца, но при этом он обнаруживает свои наклонности. Немки — хорошие хозяйки, голландки — постоянные, англичанки — верные, испанки — пламенные, португалки — страстные, швейцарки — патриотки, француженки — любезные, итальянки — ревнивые, польки — увлекательные собеседницы, а русские — нежные матери. Мужчины же в своих страстях так изменились, что все они более или менее на один лад непостоянные, но этот недостаток они вознаграждают твердостью воли, глубокомыслием и проницательностью.

Обращение в общежитии

Дворяне и богатые были спесивые к бедным, но между собою гостеприимны и вежливы. Гостя встречали с объятиями и просили садиться, но гость, войдя в комнату, искал глазами св. икон, подходил к ним, крестился и клал сначала три земных поклона, произнося вслух несколько раз: «Господи, помилуй, Господи, помилуй!» Потом обращался к хозяину с приветствием: «Дай, Господи, тебе здоровья». Подавши друг другу руку, они целовались, кланялись по нескольку раз, и