Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Зачем? Оскар, я устал. Мне нужно хотя бы два дня на отдых.

— Забудь.

— Сделай. Иначе сорвусь.

— Когда ты выйдешь на корт с двухдневной щетиной, мне зададут вопросы.

— Я побреюсь…

— Время! — сказал судья.

— Работай! — напутствовал подопечного Оскар. — Пока не пойму, что происходит, вида не подавай.

Эрнест кинул полотенце на скамейку и пошел принимать подачу. Оскар поднялся на трибуну и сел рядом с Шишкиным.

— Что происходит? Кто увел с корта «помощников»? — спросил он.

— Не я. А что? Разве плохо? Почему ты расстроен? Радуйся.

— Что это? — Оскар показал массажисту цилиндр, и тот с любопытством взял его в руки, потряс, приложил к уху, попробовал на язык.

— Лучше поставить на место, — посоветовал он. — Брать у них вещь все равно, что красть. Штука дорогая, наверно забыли. Значит, вернутся…

— Это батарея?

— Что-то вроде допинга, который тест не находит. Биоэнергетическая подпитка. Агрегат разряжен. Зачем он тебе? На твоем месте я бы оставил.

— Как он работает?

— Чего не знаю, того не знаю, — признался Саша. — Тебе, как физику, виднее. Раньше я часто находил такие на стадионах. Но толку с них никакого. В металлолом и то не берут. Смотри, смотри, двойной брейк-пойнт…

Стадион зашумел. Компания девчонок развернула плакат в поддержку Эрнеста. С сердечками, с намалеванными на щечках российскими флагами, они прыгали выше всех. Оскар и предположить не мог, что у крошки появился фан-клуб, готовый выпрыгнуть из штанов. Он осмотрел стадион и пришел к выводу, что больше половины зрителей на их стороне. Трибуны затихли перед подачей. Портрет Эрнеста появился на мониторе, и Оскару стало не по себе от выражения его лица.

— Черт побери! Где они? — спросил граф, проходя мимо во время смены сторон. — Где, Оскар, где?

— Не психуй! В палатку завезли обувь… шестьдесят восьмого размера. Сейчас они прибарахлятся и явятся.

— Пошел ты! — психанул Эрнест.

— Все о-кей? — обратился к нему судья.

— Что «о-кей»? — вспылил молодой человек. — Не видишь, я в жопе!?

У Оскара замерло сердце. В тот момент сердце замерло у многих наблюдавших спонтанный выброс ярости в сторону вежливого судьи. От неминуемой дисквалификации Эрнеста спасла только глупость. Он забыл переключиться с русского на понятный судье язык.

— Время, — объявил судья.

В припадке ярости Эрнест швырнул полотенце об корт, потому что болл-бой побоялся к нему приблизиться. Оскар вернулся на место, отведенное ему организаторами турнира, схватился за голову и воззрился в бетонный пол. Стадион ревел над его головой. Казалось, что небо рушилось на голову. Динамики разрывались. Всплески аплодисментов и крики отчаяния мешались в один монотонный вой. Оскару было неважно, чем кончится встреча. Ему было важно дожить до ее конца. Он потянулся за банкой пива, припасенной на крайний случай.

— Если Мирка видит этот кошмар, я буду проклят, — подумал он. — Или действительно завезли кроссовки?

Не дожидаясь перерыва, Оскар закинул рюкзак на плечо и направился к выходу. Ни одного «помощника» не встретилось ему ни на лестнице, ни у выхода, ни в сквере у стадиона. Народ толкался возле ларьков, ел мороженое, сидел на газонах, глазел на табло.

«Эрнест Виноградов», — красовался плакат на центральном стенде. Под фотографией его сиятельства размещалась краткая биография, которую Оскар сочинил сам. В послужном списке значился один «кровопролитный челленджер». Местом проживания игрока оказался пляж Монте-Карло. Оскар насторожился. Что-то не понравилось молодому человеку в этой оргии всепобеждающих истин. Что-то вызвало подозрение. Он еще не осознал, но внутреннее чутье уже одернуло его и вернуло в реальность. «Читай, что написано, — приказал себе Оскар. — Читай сначала и очень внимательно». Он отступил на шаг от стенда и стал читать все подряд, сверху вниз, с имен и фамилий участников до их экзотических местожительств.

Соперник Эрнеста в первом круге тоже оказался бездомным. Его прописали на тренировочном корте небольшого курортного городка, разрушенного полчищем крестоносцев. Корт и примыкающий к нему газон — все, что пощадили рыцари войска Христова. Потенциальный соперник графа по второму кругу был резидентом общественной уборной, где провел лучшие дни своей жизни, подглядывая в щель на женскую половину. Оскар поднял глаза и прочел заголовок этого необыкновенного шоу. «Мастерс. АТП. Новый Ассирион. — было написано наверху. — Утешительный турнир для мошенников, хамов, лодырей и выскочек, претендующих на корону мирового тенниса».

— Нет, крошка, — сказал Оскар. — Ангелы еще не ушли. Мы еще поквитаемся.

— Большая иллюзия, надутая мечтами о самом себе, исключительно важном и значимом, всемогущем, всезнающем, все умеющем — это есть человечество и более ничего. Человечество — вот самая большая иллюзия мироздания.

— Нет, Валех. Большая иллюзия, надутая мечтами о самой себе — это есть свойство всякой разумной природы, стремящейся к совершенству.

— Совершенная природа — мертвая природа. Кучка пепла, которая останется на земле после Человека, совершеннее, чем сам Человек. В ней космос и тлен, порядок и логика. В ней жизнь, непостижимая и разумная, а что в твоей голове, Человек? Что, кроме одного большого, непреодолимого желания создать себе иллюзию счастья, и разочарование, когда эта иллюзия удается.

— Счастье — огрызок с праздничного стола. Маленькая награда тому, кто посмел подняться с четверенек на две ноги и заглянуть в чужую тарелку.

— Удивительный народ эти Авторы. Сначала обидят персонажа, потом обидятся за него.

— Ты опять ничего не понял в Человеке, мой Ангел. Сначала ты решаешь его судьбу, отводишь от греха и от бед, от гордыни и открытых раньше времени законов физики. Потом решаешь, как ему жить и когда умирать. Потом тебе прах человеческий интересней, чем тот, кого ты водишь по жизни. Потом — все человечество для тебя большая иллюзия. Ты, мой Ангел, просто никогда не видел себя в зеркалах. Большая иллюзия это тот, кто хочет решать за другого, а потом обижается, что решение подходит задаче, как шестьдесят восьмой размер кроссовок скромному игроку АТП. Ты ничего не понял в самом себе, мой Ангел, а Человек ничем тебе не помог. Ты приписал ему свои пороки, чтобы попрекать себя. Наделил его своим страхом, чтоб самому не бояться, и ждешь, что Человек раньше всех уберется из этого мира. Ты пришел сюда раньше, тебе предстоит уйти первым. Тебе предстоит уйти первым хотя бы для того, чтобы Человек последовал за тобой. Потому что никто ему не поможет так, как поможешь ты.