Ленинград-43 - Влад Савин

Так ведь линия разделения зон ответственности — это не госграница? И никто нас за ее пересечение не покарает. Хотя формально пока еще мы ни за что не отвечаем, и американский президент с британским премьером, это мерзавцы еще те — но вот гибель кого-то из них в настоящий момент СССР категорически не выгодна! И что нам стоит быстро пробежаться на ту сторону, найти фрицев и потопить — тут главное, под американские бомбы не попасть, ну так не надо к эсминцам вплотную подходить, противолодочное оружие у них очень недальнобойное, слава богу, ракето-торпеды «Саброк» (примерный аналог, наша «Метель») изобретут лет через двадцать — да и мы постараемся, чтобы нас не заметили! Излагаю это Кириллову, тот кивает, соглашаясь — под вашу ответственность, товарищ Лазарев!

Боевая тревога. Реактор на полную, курс 265, погрузиться на триста — чтоб меньше шуметь. Мы не надводники, снизу хорошо слышим, даже на таком ходу. Идем почти в лоб союзной эскадре, дистанция очень быстро сокращается. Саныч отмечает обстановку на планшете.

Есть контакт, устойчивый! Пеленг 243, «двадцать первая», уточнить дистанцию — короткий «пинг» в активном режиме. Куда ты сейчас денешься, попалась — и на глубину не уйдешь, как тогда у Нарвика, после того боя наши ЭТ-8 °CН доработали, теперь они и погружение на триста терпят. Три мили всего, вот чудесно, и некогда мне с тобой возиться, ход сбавить и аппараты товсь — это лишь в Голливуде лодки торпедами с полного хода стреляют, можно конечно и с двадцати узлов, если подопрет, но лучше все-таки с меньшего хода, чтобы торпеды вышли нормально. Кажется, заметил, судя по изменению пеленга, резко увеличил скорость и пошел на глубину, снова подсветить его ГАС активным — не стоит, до американцев меньше десяти миль, работу локатора услышат. Так тоже услышат, когда мы на последнем участке будем ход торпед корректировать — но гораздо меньше. Нет еще у нас гидролокаторов на торпедах, и чтобы по проводу на лодку картину передавала, и по тому же проводу шли корректирующие команды — приходится лодочной ГАС светить, определяя координаты цели и торпед, и выдавать команды, у нас они автоматически идут, рассчитанные компом, а на «катюшах» вручную, особому номеру торпедного расчета приходится ручки крутить, отметки совмещая — и то, для сороковых годов двадцатого века, хайтек невероятный, в иной истории что-то похожее в начале шестидесятых появилось, а тут предки сумели нашу информацию использовать. Интересно, как там наши молодые гении из «Региона», фирмы-разработчика торпедного оружия в 2012 году, Гоша и Родик, приписаные к экипажу и провалившиеся в это время вместе с нами, их после первого же похода с корабля сняли и больше мы их не видели — станут наверное здесь академиками и лауреатами, ну если Родик свои «демократические» заблуждения уже излечить успел.

Ну все, залп! Попадем или не попадем? Два взрыва — но доклада, «слышу звук разрушения корпуса» нет. Бурый однако сообщает, что точно, рвануло вблизи, так что достаться ему должно и неслабо. А немец всплывает, не понял, это ж выйдет прямо на виду у янки, даже если наверху уже стемнело, то радары его точно возьмут, на такой дистанции! Американцы, там, или англичане, уже засекли, такой шум под водой, теперь слышны винты эсминцев, идут прямо на нас! Но торпеды быстрее — получай, фашист проклятый, еще залп!

На этот раз мы его достали хорошо — у самой поверхности, или уже всплывшего, сказать уверенно нельзя. И поворот на контркурс, и ходу! Эсминцы от нас были в полутора милях — но мы уже легли на курс отхода, и разгонялись на глубине, и вряд ли нас слышали, шумим мы меньше, чем «двадцать первая», и их локаторы, благодаря нашему покрытию на корпусе, засекут нас совсем уж в упор. Мы уходили, а за кормой гремели взрывы глубинок, эсминцы старательно перепахивали море. Между прочим, судя по сигнатурам, британцы, а не янки. А позади них отчетливо различались шумы винтов больших кораблей.

Оторвались мы без происшествий. И через час уже нарезали глубину под нашей эскадрой — все, как и должно быть. А со стороны союзной эскадры акустики слышали взрывы — да с кем они там воюют, черт побери? Еще одна лодка — так медведи стаями не охотятся, так кого они там бомбят?

Из протокола допроса

Я, корветтен-капитан Зигфрид Штрель, командир субмарины U-1507. Прошу об отношении к себе, согласно конвенции о военнопленных. Ваши матросы, едва выловив меня из воды, жестоко избили и угрожали при этом, что «будет хуже чем в гестапо». Но я все же офицер, и кавалер Рыцарского Креста. И, признавая свой статус пленного, готов дать показания без всяких пыток.

Да, я получил Дубовые Листья к своему Кресту за бой у Нарвика. Но я всего лишь исполнял свой долг, как солдат, как немец. После был арестован гестапо за потерю своего корабля. Тогда я командовал лодкой U-1506, захваченной русскими прямо на базе. Заявляю, что это были русские диверсанты — среди моего экипажа не было предателей. Хотя я сочувствовал идеям «свободной Германии», считая что фюрер ведет нас к пропасти. Но не считал возможным идти против воинской чести.

Да, «тысяча пятисотые», это лодки нового типа. Увеличена глубина погружения и подводная скорость, снижена шумность, могут гораздо дольше оставаться под водой. Насколько мне известно, разработка их была ускорена после появления у русских сверхсубмарины, намного превосходящей наши «семерки». И эти новые лодки, «тип XXI», первоначально были задуманы как ее противовес. Но русские и здесь оказались сильнее.

Да, я абсолютно убежден, что то, что у нас называют «Полярный Ужас», это всего лишь подлодка с невероятно высокими боевыми качествами, а не что-то сверхъестественное. Поскольку я, наверное единственный в кригсмарине, встречался с ней в море четырежды. И полагаю, что сверхъестественной сущности вовсе не было нужды стрелять в нас торпедами и привлекать в помощь другие русские корабли.

Первый раз это было в октябре прошлого года, я тогда командовал лодкой U-435. Это случилось у Киркенеса, нас атаковали русские эсминцы, они отлично видели цель. А когда меня с остатком экипажа подобрал гидроплан, что-то прошло прямо под нами на огромной скорости, подняв волну, и мы едва спаслись! А две другие лодки, бывшие в завесе рядом с нами, исчезли бесследно.

Второй раз это случилось три месяца назад. Я уже командовал U-1506, вместе с U-1503 мы были первыми лодками этого типа, перешедшими на север, в Нарвик. После к нам присоединилась U-1505, а U-1504 пришла уже в Тронхейм, когда в Нарвике все закончилось. Мы вели поиск в русской зоне, когда были внезапно атакованы, и спаслись лишь благодаря моему умению и опыту, погрузившись на трехсотметровую глубину — а вот русские так не смогли.

Да, я считаю, что двести, это максимальная глубина, на которую может идти русская сверхлодка. Зато она развивает под водой скорость свыше сорока узлов, насколько мы могли судить по изменению пеленга и дистанции. Нет, мы не включали локатор в активном, мы не самоубийцы — но поверьте, что такой опытный подводник как я, вполне способен приблизительно оценить расстояние по уровню шума. И замечу, что русская лодка очень тихая, услышать ее можно лишь на короткое время, когда она идет максимальным ходом, и еще не вышла за радиус слышимости. И когда мы лежали на грунте, а русские прошли почти над нами, мне показалось, что у них турбина, а не электромотор. Мы спаслись — а U-1503 не вернулась. Насколько мне известно, первые лодки этого проекта, с U-1501 по U-1503 имели конструктивный дефект, из-за которых глубина их погружения была ограничена ста двадцатью метрами, они не могли нырнуть так глубоко, как мы.

Третий раз это случилось, когда мне было приказано вместе с корветтен-капитаном Шнее выйти на U-1505 на перехват уводимой русскими из Нарвика «пятьсот шестой». И мы сумели занять позицию на пути русского конвоя, но когда уже готовились выйти в атаку, мой акустик, Петер Цише услышал и опознал шум сверхлодки. Он был очень хороший акустик, ну разве только у Маркса на U-376 был лучший, с прозвищем «Моцарт» — но и 376 я тоже сгинула в русских морях, еще в прошлом году. И мы лежали на грунте и молились, заглушив все, что можно — зная, что выдать себя, это смерть. По утверждению акустика, сигнал был очень характерный — кроме шума винтов, можно было различить низкочастотный звук турбины, но это если очень хорошо слушать, с близкого расстояния, и когда русская лодка идет большим ходом, меняя свое положение в ордере — когда же она шла наравне с конвоем, четырнадцатиузловым ходом, мы не слышали ничего.

И четвертый раз это произошло здесь. Против вашей эскадры были посланы U-1505, под командой Шнее, и U-1507, командовать которой назначили меня. Это были пока все боеспособные лодки нового типа — U-1501, самая первая в серии, считается учебной, из-за множества дефектов, U-1502 погибла на Балтике при испытаниях, U-1504 пропала без вести у португальского побережья, про судьбу U-1503 и U-1506 я уже рассказал. Мерзавец Шнее — это он настоял, чтобы я занимал позицию восточнее, и атаковал первым — «вам нужно оправдаться за потерю корабля, Зигфрид», прикрылся мной, свинья, как приманкой, не здесь ли русский Ужас?