Жемчужина дракона (СИ) - Лакомка Ната

— Что ты задумала, Лален?

— Скажу только на суде, — заявила я. — В лицо убийцам.

— Тогда уже собирайте и войско, и народ, — раздался голос Тристана. — И совет лордов, если уже решили объявить об этом.

Я не услышала, как он подошел, и ахнула, заметавшись.

— Зачем ты все рассказала? — мягко упрекнул меня Тристан.

— А ты бы и дальше молчал, как устрица! — вскипел король.

— Потому что знал, что правду никто не услышит.

Тристан стоял за деревом, опасаясь показаться королю на глаза, и я кивнула ему, давая понять, что он действует правильно.

— Отличная идея — собрать всех, — сказала я. — Поверьте, ваше величество, я смогу обличить убийц. Если… если вы заинтересованы раскрыть это преступление.

— Ты на что намекаешь? — король уцепился за край скалы, подтягиваясь повыше, чтобы посмотреть на меня, и я встала на колени и наклонилась над обрывом, чтобы не дать королю двинуться дальше.

— Что я знаю правду, ваше величество, — сказала я.

— Если бы я знал, что это — правда, я бы сам прикончил их, — сказал король. — Но если это всего лишь болтовня…

— Если хотите узнать правду, и хотите, чтобы правду узнали ваши подданные — устроим показательный суд, — ответила я, выдерживая его взгляд, от которого хотелось уползти, пряча лицо. — У меня нет доказательств против убийц, но я могу сказать правду так, что никто не станет в ней сомневаться.

Некоторое время Король Рихард раздумывал, щуря на меня глаза и играя желваками, а потом сказал:

— Хорошо. Приеду через два дня. Чтобы оба были на берегу. И если ты, Лален, станешь болтать на собрании вздор, я откушу тебе уши. Или нет — голову!.. — он оттолкнулся от скалы, мелькнув голым задом, и исчез в море, уйдя под воду с головой.

— Что ты наделала, глупышка, — сказал Тристан, обнимая меня. — А если бы он заметил, что я не слепой?

Я уткнулась лбом ему в грудь, но не жалела ни о чем. Я должна помочь ему, я должна помочь душам тех, кто погиб много лет назад, и я знала, как это можно сделать.

— Не сердись, — попросила я Тристана. — Просто верь мне. Ведь мы теперь заодно. Подумай сам, как тяжело постоянно прятаться. Мы должны что-то изменить. Попытаться изменить…

— Моя мать погибла, встав на пути у этих людей, — сказал Тристан, обнимая меня всё крепче. — Я не хочу, чтобы ты повторила ее судьбу.

— Все будет хорошо, — произнесла я, успокаивая, скорее себя, чем дракона. — Они ничего нам не сделают при собрании лордов и народа, да еще солдаты будут!.. А если что-то пойдет не так — улетим, как ты и хотел.

Он только тяжело вздохнул и удрученно покачал головой.

— Не бойся, — повторила я его слова, когда он утешал меня перед нашим первым разом любви. — Я читала об этом в старинной книге, когда была в монастыре. Один человек, которого ложно обвиняли, поступил так… — и я рассказала ему план, который придумала ночью.

— Это рискованно, — только и промолвил Тристан, услышав, что я задумала.

— Уверена, это сработает, — мной овладел охотничий азарт. — Неро вряд ли признается, но герцогиня — женщина впечатлительная, я поняла это по истории с амарантом. Она выдаст себя. А нам главное — убедить в своей правоте короля. И знаешь, что мы сделаем в первую очередь, когда победим? Мы проведем панихиду на берегу. Они похоронили твою матушку, как ведьму, в полосе прибоя, чтобы ей не было покоя ни в море, ни на суше. Мы уже не найдем ее тела, но ее душа успокоится.

— Магали, — прошептал он, целуя меня висок и пряча лицо в моих волосах. — Милая Магали…

Глава 22. Суд дракона

Через два дня королевский посыльный с конвоем из шестерых королевских гвардейцев застал нас уже на берегу, когда мы привязывали лодку. Город взволнованно кипел, и я сжимала руку Тристана, словно подпитываясь его нечеловеческой силой. Он не стал закапывать глаза ядовитой смесью. Вместо этого мы повязали ему черную ленту, это не должно было никого удивить.

— Милдрют должна ждать нас возле дворца, — шепнул мне Тристан. — Как увидишь ее, махни рукой, чтобы шла с нами.

Телохранительница и в самом деле стояла недалеко от ворот и не стала ждать, пока я позову ее.

— На площади — уйма народу, и всё войско там, — сообщила она. — Солдаты, гвардейцы — пришли все. Ты переполошила целый город!

Наверное, она сразу поняла, что произошло между мною и ее хозяином, потому что глаза ее были полны ненависти, она мазнула взглядом, заметив, как мы держались за руки, переплетя пальцы, и закусила губу отвернувшись.

— Идемте, лорд, леди, — позвал нас королевский посыльный. — Все ждут.

Площадь перед королевским замком и в самом деле была заполнена народом.

Последним появился король Рихард — угрюмый, в короне, надетой немного набекрень. Он развалился в кресле, широко расставив ноги, и зло шикнул на карлика вдовствующей герцогини, который вздумал потрясти шапкой с бубенцами

Леди Ромильда тоже присутствовала. И Ланчетто, и нынешняя герцогиня — леди Анна, а господин Неро скромно стоял в толпе, среди дворцовой прислуги. Наши взгляды встретились, он чуть улыбнулся, но тут же нахмурился — видимо, что-то в моем лице заставило его насторожиться.

— Все пришли, — прогремел голос короля. — Подайте кресло моему племяннику, а ты, — он запнулся, перед тем, как назвать меня по имени, — девица де Корн, говори, зачем попросила собрать Анжерский совет.

Посреди площади лежал стесанный камень — серая плита размером два на два шага, и высотой в локоть.

Я взобралась на него, и священник поднес мне Писание в переплете из телячьей кожи, в серебряном окладе. Ради сегодняшнего дня я надела шелковое платье — алое, с широкими складчатыми рукавами. Мне пришлось придержать рукав, когда я положила ладонь на переплет.

— Стоя здесь, на лобном месте славного города Анжера, клянусь говорить только правду, — сказала я, и хотя голос мой звучал, как обычно, он долетел до края площади — люди притихли, ожидая чего-то необыкновенного.

Священник благословил меня и отошел, а я осталась одна. Одна против всех. Взглянув в сторону Тристана, которого усадили в кресло по левую руку короля, я глубоко вздохнула и начала:

— Я поклялась говорить правду, и начну с правды — я не старшая дочь барона де Корна, и зовут меня не Изабелла.

Эта новость ни на кого не произвела впечатления. Ланчетто насмешливо приподнял брови, а господин Неро смотрел на меня заинтересованно, словно пытаясь понять — ради чего я затеяла прилюдное разоблачение.

— Мое имя — Маргарита Лален, — объявила я, — и сегодня я хочу предъявить обвинение убийца герцога Парсифаля — леди Ромильде ди Амато и господину Неро Доруа!

Речь я подготовила заранее, и после этой фразы полагалась пауза.

Пауза затянулась, потому что на площади разразилось светопреставление — кто-то испуганно ахал, кто-то разразился возмущенными возгласами. Лорды Анжера вскочили со своих кресел, требуя объяснений, и Ланчетто кричал громче всех, размахивая руками.

— Что она выдумала, эта девка?! — орал он. — Как она смеет говорить такое о моей матери?!

И только четверо оставались невозмутимыми — король, Тристан, сама вдовствующая герцогиня и Неро. Король Рихард указал на Неро пальцем, и двое гвардейцев тут же вытащили его из толпы и поставили перед королевским креслом. Впрочем, господин Неро сам шагнул вперед и с достоинством поклонился народу и королю, показывая, что ничуть не испуган и готов защищать свое доброе имя.

— Закрой рот, — велел король беснующемуся Ланчетто, и тот сразу примолк и сел рядом с матерью, зашептав что-то ей на ухо и глядя на меня с такой же ненавистью, как до этого смотрела Милдрют. — А ты, — король кивнул мне, — объяснись.

Когда король заговорил, люди понемногу затихли. Дождавшись, когда наступила почти тишина, я продолжала — торжественно и четко:

— Я поклялась говорить правду, и я не скажу ни слова лжи. Десять лет назад, в этом городе произошло убийство — убили герцога Парсифаля. Страшное, ужасное преступление! Но тем более ужасное, что невинно пострадала госпожа Бьянка — конкубина герцога, и был убит свидетель — портной Паскалье…