Время перемен (ЛП) - Эшли Кристен

Он знал.

Мать их.

Он, черт возьми, знал.

— Папа хотел ее удочерить. — Морленд издал резкий смешок, он был искренне удивлен. — Таким был отец. Ей исполнилось двадцать три года, а он хотел ее удочерить. Предложил ей это в первую очередь. Зная лишь ее имя, имея представление о ее истории, и будучи по-настоящему знакомым с ней всего день, он был готов ее удочерить. Дело было в Кэти. В потере мамы и Кэти. Но и не только в них. Он знал Кэди, знал, какая она, и хотел иметь дочь. Он хотел, чтобы у его сыновей была сестра. Но по большей части он услышал все, что происходило с Кэди, и хотел, чтобы у нее была семья, которая заботилась бы о ней.

Курт почувствовал, как нечто чужеродное подкатило к горлу, но он проглотил это, и сдержал странное ощущение, зарождающееся в глазах.

— Она бы этого не допустила. Даже если вам действительно удалось усыновить взрослого человека, а я не знаю, удалось ли, она бы не сдалась. Отказалась бы наотрез. И она бы никогда не отвернулась от своей семьи. После встречи с ними, я этого не понимал. Но потом понял — такова Кэди.

Верно.

Такова Кэди.

Очевидно, они отвернулись от нее, когда она нуждалась в них больше всего, и всего несколько месяцев назад она приезжала в округе Уолдо в попытке навести мосты в отношениях с братом.

Да.

Такова Кэди.

— Поэтому он уговорил ее стать частью семьи, выйдя за него замуж.

Морленд ждал ответа — Курт просто кивнул.

— Все было не так, — тихо сказал Морленд.

Курт ничего не ответил.

— Они даже не спали вместе в одной комнате. Этого никогда не было.

Все остальное он понял.

Но все же...

Дерьмо.

Дерьмо.

Мать вашу.

— Мы, парни, думали, что это еще больше говорит о том, что она с ним играет. — Он покачал головой и перевел взгляд на стену. — Мы наблюдали.

Морленду потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Затем он снова посмотрел на Курта.

— Безумно и, возможно, неправильно, но таков был папа. Половина людей, которые на нас работали, были бывшими зэками, бывшими наркоманами или кем-то в этом роде. Он просто... он, и мама тоже, когда была жива, они просто заботились о людях.

Частный детектив.

Кэди потратила деньги на ремонт маяка, деньги, что она унаследовала от Патрика Морленда.

Это не ускользнуло от внимания Курта.

Только забота о Кэди не входила в обязанности Патрика Морленда.

Эта обязанность принадлежала ему.

— Он пытался с ней развестись.

Курт замер.

— Мы, парни, уже все поняли, к тому времени она стала частью семьи, но сама она по-прежнему этого не чувствовала. И к этому моменту он все нам рассказал. Больше не мог скрывать, как раньше. Все становилось плохо, Кэди сходила с ума и заставила его открыться, потому что видела, хоть и не знала, что происходит, но была очень обеспокоена. Поэтому, когда Кэди, наконец, заставила его, он рассказал нам о раке.

Господи, стало еще хуже.

— И даже тогда она сказала, что не станет... не разведется с ним. Она не была членом семьи, и в этом случае не могла бы иметь к нему доступа или помочь нам принимать решения. Я договорился, чтобы она делала это на законных основаниях, даже если они разведутся, но она этого не допустила. Кэди вбила себе это в голову, и я знаю, почему. Она отдавала долг. Нельзя брать, ничего отдавая взамен. Поэтому она отдала ему все — свою молодость, возможность встретить мужчину и родить детей. Это разрывало отца на части. Разрывало всех нас. Но она не хотела терять с ним связь. Она категорически отказалась. Как бы часто мы ни говорили с ней об этом, папа пытался ее к этому подтолкнуть, как бы часто мы ни говорили ей, что она одна из нас, и это не изменится, несмотря ни на что, она не сдавалась. Она не отпускала его.

Курт понимал.

Однажды она сдалась.

И потеряла все.

— Мы наняли для него медсестру для различных медицинских процедур, но в остальном Кэди никому, кроме себя, не позволяла за ним ухаживать. Ему становилось лучше, и у нас появилась надежда. А потом его состояние резко ухудшилось. И с каждым разом становилось все хуже и хуже. Не знаю, как ей удалось. Иногда, и это показывает меня не с лучшей стороны, но это правда, иногда мне требовалось несколько дней, чтобы собраться и пойти к нему. Но Кэди вела себя так, словно ничего не изменилось. Будто он выглядел нормально, не казался таким слабым. Словно ей не нужно помогать ему ходить, доводить до ванной или из-за сильной боли принимать морфий. Просто очередной день Кэди. Просто очередной день, один из многих, как хороших, так и плохих, следующих один за другим, в течение двенадцати долбаных лет, и это разбивало наши сердца.

Курт снова посмотрел на свои ботинки.

— Но он победил, мой старик. Отец дожил до восьмидесяти. Но ему в этом помогла Кэди. Она давала ему повод просыпаться каждый день. Кэди всегда была рядом, нянчилась с нашими детьми, чтобы семья находилась с ним рядом, и потому что любила этих детей, как собственных. Каждому из нас она устраивала вечеринки по случаю дня рождения и делала это с размахом. Организовывала пижамные вечеринки, куда приглашала Кэт, Пэм и Шеннон, — всех девочек. Пижамные вечеринки. Все приглашенные — взрослые женщины. Боже, она использовала любую возможность, поддерживая в доме жизнь, чтобы папу окружали родные люди. Мы. Его семья. Ее семья.

Курт снова посмотрел на него.

В ту же секунду Морленд яростно заявил:

— Лучшая младшая сестра, которую может иметь мужчина. Лучшая дочь, какую только может иметь отец.

Курт почувствовал, как дернулся кадык.

— Но она зовет нас семьей. Семьей. Иногда семьей Патрика, — заявил он.

Возможно, пытаясь справиться со всем этим, Курт никак не мог вникнуть в суть сказанного.

Но он хотел понять.

И его «Что?» вышло с придыханием.

— Просто семьей. Не ее семьей, — объяснил Морленд.

Черт, черт, черт.

— Всю жизнь она никому не принадлежала. Ни своей семье, которая не позволяла ей быть ее частью. Ни своей настоящей семье, моей семьей, которая хочет, чтобы она ей принадлежала. Единственный раз, когда она принадлежала кому-то, это когда она принадлежала вам.

После этого удара Курт заставил себя твердо стоять на ногах, потому что, если бы он этого не сделал, его отбросило бы назад, и он упал бы на колени.

— Она всегда казалась грустной, — прошептал Морленд. — Это всегда витало на поверхности. Но сейчас что-то не так. Она пытается это скрыть, но ей не удается. Она говорила с Кэт, и мы знаем, что между вами что-то случилось. Поэтому я здесь не для того, чтобы вести себя как придурок, ругаться и втягивать вас во все это. А потому что чертовски волнуюсь, и мне нужно знать, что между вами произошло, чтобы я мог исправить ситуацию, в которой оказалась моя младшая сестренка.

— Ты должен увезти свою семью с маяка.

Слова Курта заставили Морленда моргнуть.

— Что, простите? — спросил Морленд.

— Отвези их на ужин. Если они уже поужинали, пригласи на десерт. Устрой поездку по побережью. Мне плевать. Но мне нужно несколько часов. И за это время мне нужно, чтобы ты увез их с маяка.

— Я... прости... что? — снова спросил он.

— Езжай вперед, я поеду следом. Ты их увозишь. Остальное я беру на себя.

Двое мужчин стояли и смотрели друг на друга, озаряемые сиянием великолепной, разномастной рождественской елки, украшения к которой маленькая девочка начала собирать, когда ей было два года.

Потом Морленд спросил:

— Ты все исправишь?

— Попытаюсь.

Лицо Морленда посуровело.

— Ты должен все исправить.

— Я сломал ее, — тихо сказал Курт. — Это сделал я. Все это. С самого начала. И я это знал. С самого начала. Когда она перестанет делать то, чему ее научила мать, — винить себя во всем, что происходит, — и поймет, что это не ее вина, я не знаю, что произойдет. Я избегал этого с тех пор, как она появилась здесь, в штате Мэн, и не нужно говорить, что я избегал этого в течение восемнадцати лет. Но это должно прекратиться. И я положу этому конец. То, что было в прошлом... — Ему потребовалось время, чтобы закончить фразу, — должно остаться в прошлом.