Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси - Луиза Вильморен

По-настоящему безнадежны лишь те любовные приключения, которые вызывают сожаления. По-детски легкая, почти воздушная, г-жа Зарагир вновь стала творением своего мужа. Луи Дювиль никогда не видел ее такой, не видел лишь потому, что с первой же встречи в Париже она старалась ему понравиться, а он видел в ней лишь инструмент своей мести.

— Куда хотели бы пойти? — спросил он, и она выбрала ресторан, где можно было потанцевать.

Подобно тому, как вдовец влюбляется в покойную супругу, чья смерть вдруг открывает ему все ее достоинства и которую он хотел бы оживить и получить ее прощение, так же и Луи хотел вернуть г-жу Зарагир к берегам настоящего времени. Но напрасно. Она вырвалась на волю, и расстояние, разделявшее их, не могла преодолеть одинокая любовь, живая лишь у одного из участников приключения. Он говорил ей о Сен-Клу, о Версале, об их путешествии. Пока он говорил, она покачивала головой, словно слушая какую-то приятную музыку, и хотя она не отвергла прошлого, говорила она о нем с какой-то отреченностью, как о чем-то, от чего долг обязывал ее отказаться.

— Я не знаю, — говорил он, — что меня ослепляло, что мешало мне видеть вас такой, какой я вижу вас сегодня.

— Это любовь ослепляет. На расстоянии люди видят друг друга лучше.

— Вы хотите сказать, что сейчас вы далеки от меня?

Она воскликнула:

— Нет, вовсе нет, мне вовсе не хочется быть неприятной вам, давайте же не будем портить наш последний вечер.

— Вы — это то искушение, которому я не в полной мере поддался, то сновидение, которое я не сумел увидеть во сне так, как нужно было бы.

Тут г-жа Зарагир, опустив глаза, прошептала:

— Не надо ошибаться: я хочу быть благоразумной, но я никогда вас не забуду. Мне будет вас не хватать и когда я поеду в Вальронс, я поеду туда лишь для того, чтобы вновь увидеть вас.

— Вы скоро приедете? Вы не передумаете?

— Нет, — сказала она, улыбаясь при мысли о том, что теперь она сможет осчастливить Луи Дювиля своим приездом в Вальронс.

Мужчине и женщине, которые не были настоящими любовниками и не являются настоящими друзьями, нечего сказать друг другу. Луи Дювиль пригласил г-жу Зарагир на танец, она согласилась, но скоро ей захотелось уехать. Он проводил ее. У двери гостиницы они сказали друг другу «до свидания»; она повторила несколько раз: «Терпеть не могу расставания, это слишком печально», и быстро ушла.

Остаток ночи Луи Дювиль провел, пируя с красотками. Он лег спать уже утром, проснулся поздно, после полудня. Отправил цветы г-же Зарагир и уехал, не повидав ее.

В Вальронсе никто его не ждал. Г-жа Дювиль устроила небольшой прием человек на двадцать в честь г-на Зарагира. Ей хотелось, чтобы тепло камина, смех молодежи и запах лаванды, наполнявший дом, напомнили ему легкую атмосферу прежних вечеров. Она приняла гостей с обычной шумной суетливостью, но оживление быстро утихло, и полковник, чтобы хоть чем-то заполнить паузу, возникшую из-за всеобщего любопытства, заявил, что зимой дороги находятся в ужасном состоянии.

— Верхняя дорога — это просто одна сплошная рытвина, просто поле битвы какое-то. Оно мне напомнило, как в 1917 году…

Его фразу прервали восклицания, когда вошел г-н Зарагир, импозантный, непринужденный, глядящий на мир широко открытыми глазами, гордо несущий чело, овеянное ветрами приключений. К нему устремились все женщины, он всех их обнял, прижимал всех их к сердцу, обеими руками пожал руки мужчинам, познакомился с молодежью. При этом он выглядел таким радостным и счастливым от столь дружеского приема, что супруги Дювили решили, что он благополучно изгнал из своего сознания все мысли о той, которая покинула его.

Г-н Зарагир просто не умел разочаровывать людей. Его постоянная готовность радоваться, его умение подстроиться под настроение собеседников привели в восторг и молодых людей, и юных дев. Их перешептывания и живой блеск их глаз притягивали его больше, чем беседы со взрослыми мужчинами, которые тянулись к нему, стремясь воспользоваться его жизненным опытом. «Опыт зависит не от возраста, а от природы человеческих существ. И ценен он лишь как элемент сравнения», — сказал он им после ужина и направился к дамам. Каждая из них более или менее тайно любила его, и отсутствие г-жи Зарагир было им на руку. Он внушал им романтическую томность, и они чувствовали, как учащенно бились их сердца, уподобляясь молодым лошадкам, галопом уносящим их легкомысленные мечтания на любовные свидания в настоящий густой лес.

Луи Дювиль, знавший гостеприимную натуру своей матушки, нисколько не удивился, увидев в полночь свет во всех окнах дома. Оттуда доносилась музыка. Он слегка приоткрыл дверь гостиной, чтобы посмотреть, кого сегодня принимали. У рояля, лицом к собравшимся, стояла девочка и пела под аккомпанемент г-жи Дювиль. Своей выправкой она могла бы привлечь внимание многих. Привлекла она внимание и Луи Дювиля. Когда пение закончилось, высокий мужчина, сидевший спиной к двери, встал, чтобы похвалить ее. И Луи Дювиль узнал его. Он тихо прикрыл дверь и поднялся к себе в спальню. Когда гости расходились, только его отец заметил зеленую шляпу на скамейке в прихожей. Он проводил Зарагира в его комнату, дождался, когда г-жа Дювиль ляжет в постель, и вошел в комнату сына. Они молча и отчужденно смотрели друг на друга.

— Зарагир здесь? Давно ли и по какому поводу?

— Дурные вести доходят быстро, — ответил отец.

— Какие вести?

— Не притворяйся, будто ты здесь совершенно не при чем. Он отправился в Европу, даже не предупредив об этом жену.

— И что, в этом виноват я?

— Да.

Дювиль-старший пересказал ему все, что рассказали ему, сообщил о том, какое впечатление на него произвел приезд г-на Зарагира и процитировал его первые слова: «Расставание горько и для того, кто знает сладость расставаний».

Луи понял, как рассуждения и чувства его отца подтолкнули его к тому, чтобы призвать г-на Зарагира в Вальронс, и все же вспылил:

— А вы оба с удовольствием поверили в какие-то сплетни. Зарагир здесь? Я сейчас же пойду к нему и поклянусь, что его жена и я являемся всего лишь добрыми друзьями.

— В этом клянутся все мужчины и все неверные жены, и любой благовоспитанный мужчина старается уверить в этом все свое окружение. Да и сам Зарагир не раз, наверное, стремился уверить в этом встревоженных мужей. Тебе захотелось отомстить? Он мог бы понять и это. Но жене его прощенья нет. Она оказалась просто ветреной женщиной. Это и лучше и хуже. Где она сейчас?

— В Париже. Ему это известно, как известно и то, что она должна сесть на корабль…

— Ему это известно, и он не поехал навстречу ей? Почему? Почему, получив приглашение, которое могло относиться к ним обоим, он не поехал сперва за женой? Поверь мне, он отлично осведомлен о вас и знает, что я проявил дружеское расположение к нему лишь из-за вашего дурного поведения.

— Нашего дурного поведения? Ты воспользовался нашим дурным поведением. Его жена…

— Хватит! Когда она должна отправиться восвояси?

— 21-го, на борту «Алькантары».

— Вот и хорошо, пусть себе отправляется!

— И ты полагаешь, что я дам ей уехать, не предупредив о том, что ее ожидает? Нет. Я помогу ей не оказаться застигнутой врасплох. Я помогу ей, чтобы она могла хоть что-нибудь сказать в свое оправдание. Нужно хотя бы это для нее сделать, ты так не считаешь?

— Наверное, ты прав. Предупреди ее и пусть она уезжает. Если надо, проводи ее до порта.

— Послушай, — медленно произнес Луи Дювиль. — А не мог бы ты мне помочь? Какой тебе интерес в развале этой семьи? Не можешь ли ты завтра вечером, придя с работы, сказать, что повстречал человека, который опроверг все, что тебе наговорили? Совесть твоя покажется тебе не чистой, ты переговоришь с Зарагиром и скажешь ему: «Мне кажется, мы слишком поторопились. Возможно, мы были неправы, ведь люди так злы. Возможно, что всю эту историю злонамеренно придумал кто-то очень нечестный. Похоже, что и в Ницце, и в Тироле они жили в разных гостиницах. У меня возникло много вопросов». Тогда Зарагир, как и ты, побоится оказаться несправедливым. Что же он в этом случае сделает? Сомнение требует объяснения. Он поспешит вызвать сюда жену. А я приеду потом, и мы все наконец соберемся в Вальронсе. Это ведь самое большое твое желание.

Г-н Дювиль согласился.

— И даже если он все еще будет сомневаться и не сразу поверит, если он не позовет ее до 21-го, ты все равно заронишь в его сознании зерно неуверенности и оба они выиграют от этого, если встретятся только в Тижу.

— У тебя добрая душа, и я думаю, что ты прав. Завтра вечером я поговорю с ним в «Гербарии». А ты молчи о наших намерениях. И ради Бога, не посей в этой женщине никакой надежды, которая могла бы удержать ее рядом с тобой. Если у Зарагира не возникнет сомнений и он поверит мне, то он даст ей об этом знать, а вот если его все-таки будут мучить сомнения, и при этом она задержится в Париже, тот он заподозрит, что что-то здесь не так.