Да, урук-хаи мы! - Геннадий Борчанинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все остальные поспешили к лестницам внутри башни, чтобы присоединиться к штурмующим и не упустить свою возможность постукать эльфов.
— Вперёд! — орал я. — Руби их!
На стене происходила настоящая мясорубка, защитники держались изо всех сил, с боем цепляясь за каждую пядь. Грохот стоял такой, что стоящим внизу казалось, будто на них идёт лавина, но это были всего лишь оружие, щиты и доспехи. Звон металла и крики сражающихся разносились, кажется, на десятки миль вокруг. Ну а внизу десяток воинов с топорами пытались разбить запертые ворота, и стук топоров вливался в эту мелодию ритмичным барабанным боем, который горячил кровь и заставлял каждого из нас крепче сжимать оружие.
Орки карабкались по лестницам один за другим, хищно скаля зубы и предвкушая отличную драку, и я ждал своей очереди, чтобы тоже подняться на стену. Арбалет я бросил здесь же, у башни, посох снова повесил за спину, и сражаться задумал своей старой верной палицей. Сегодня она наверняка вдоволь напьётся эльфийской крови.
Наконец наступила моя очередь, и я быстро пополз вверх по грубой скрипучей лестнице, а сзади уже пыхтел следующий воин. Мы поднимались непрерывной цепочкой, как муравьи, сходу включаясь в текущее сражение и занимая места павших товарищей.
Трупы и тех, и других усеивали верхнюю площадку надвратной башни, где кипела самая жестокая битва. Орки заняли её почти целиком, только проход вниз по винтовой лестнице эльфы пока защищали, закрывая своими телами, но мои воины бесстрашно прыгали на стену вниз, чтобы драться уже там, заходя остроухим в тыл. Снег на стене побагровел от пролитой крови.
— Арбалетчики, занимайте места на башне! — рявкнул я.
С поддержкой стрелков дела пошли гораздо лучше. Мы пробивались на стены и дальше, как прорываются через плотину первые тонкие ручейки, чтобы потом превратиться в неостановимый бурный поток.
Орки сумели наконец-то проникнуть в башню, и резня началась уже там. Эльфы сопротивлялись изо всех сил, но ничего не могли противопоставить безудержной мощи зеленокожего воинства. Гномы и люди тоже сражались на стенах, с куда меньшим энтузиазмом, остроухие, кажется, посылали их в самые горячие точки, затыкать прорывы и ликвидировать угрозу. Даже во время штурма эльфийские кукловоды пытались спрятаться за широкими спинами своих вассалов, но я твёрдо намеревался добраться до каждого из них.
Ворота удалось вскрыть, и всему остальному войску теперь можно было спокойно пройти через них, а не карабкаться по башне, так что армия орков хлынула на улицы города, проходя через тонкие порядки защитников как горячий нож сквозь масло.
Я обрушил палицу на голову очередного эльфийского стрелка, который тщетно пытался защититься мелким кинжальчиком, спихнул обмякающее тело со стены и гневно зарычал. На моём участке стены противники закончились, и это привело меня в ярость. Как они посмели?! Это нужно срочно исправить. Я побежал к ближайшей лестнице, ведущей вниз, сражение кипело уже на улицах города, и мне жизненно необходимо было к нему присоединиться.
Местных жителей, впрочем, видно не было, они либо зарылись в самые глубокие норы и сидели как мышь под веником, либо убежали из города при первых же слухах о нашем приближении. Так что на улицах мы дрались только с воинами гарнизона и местным ополчением.
Сдержать наш натиск они бы не смогли при всём желании. На улицах орки уже могли собраться плотным строем и теснить основную массу защитников, а следом за ними шла лёгкая пехота, закидывая врага дротиками, добивая раненых и растекаясь по переулкам.
Я бегом спустился по лестнице, присоединяясь к войску, громким боевым кличем провозглашая своё появление, и войско ответило мне тем же, заряжаясь бодростью и вселяя ужас в сердца отступающих врагов.
Заснеженные улицы города напоминали типичные средневековые каменные городишки, какими их обычно изображают. Узкие тесные переулки, мощёные камнем улицы, высокие разношёрстные дома, явно построенные без какого-то плана или архитектурного художественного замысла, небольшие канавы для стока нечистот вместо тротуаров и многочисленные вывески на незнакомом языке, но с понятными символами. Планировка хаотичная, улицы кривые, сильно отличающиеся от широких проспектов и бульваров современных мне городов.
Главная улица, по которой мы как раз продвигались с боем, вела к площади и огромному дворцу. И чутьё ясно говорило мне, что именно там прячутся виновники торжества, и именно туда нам нужно направиться в первую очередь.
Защитники наконец-то догадались строить баррикады из опрокинутых телег, бочек и прочего хлама, чтобы стрелять по наступающим войскам из укрытия, но наша лёгкая пехота тут же обходила эти баррикады по дворам и переулкам, заходила с флангов и быстро прогоняла городских ополченцев. Наспех собранные укрепления тут же растаскивали в стороны и наступление продолжалось, так что остановить нас они не могли. Только замедлить на короткое время.
Многие ополченцы бросали оружие при одном только нашем появлении, улепётывая со всех ног. Да уж, Сталинград они нам устроить не сумеют. Только более мотивированные профессиональные воины предпочитали смерть в бою позорному бегству или сдаче в плен, но таких было немного, и среди них чаще попадались гномы или люди, а не их остроухие хозяева. За это их можно было уважать.
Мы почти подобрались к площади, паровым катком проходясь по улицам города и оставляя за собой только трупы. На центральной площади, под статуей, изображающей троицу из величественного эльфа, сутулого человека и широкоплечего карлика-гнома, местные ополченцы спешно сколачивали баррикады и готовились принять последний бой на ступенях дворца Совета.
Останавливаться нам было некогда, каждый из орков понимал, что грабить будем потом. Даже новобранцы из дальних племён смело шли вперёд, не размениваясь на мелочи, зная, что самая богатая добыча будет в самом большом чуме, а самый большой чум в этом городе как раз стоял на центральной площади.
— В атаку! — проревел я, потрясая палицей в воздухе, и первым ринулся в бой.
Мы все были вымазаны в крови с головы до ног, в своей и чужой, и вид имели самый что ни на есть жуткий. С бешеным рёвом мы кинулись на баррикады, и кровавая пелена захватила каждого из нас.
Я раз за разом обрушивал обсидиановую палицу на врагов, не зная усталости, кроваво-красная волна ярости бушевала внутри, с каждым ударом лишь усиливаясь, словно чьё-то незримое присутствие подливало масла в этот всепожирающий огонь. Мы позабыли про всё вокруг, больше не существовало ничего,
