Давай никому не скажем - Агата Лель

Сегодня идти на работу не хотелось особенно — собиралась как на каторгу. Причина проста — Набиев. Мне почему-то было очень стыдно перед ним за то, что я вот такая неудачница, что живу в таких невыносимых условиях. Я была более чем уверена, что про пьющую мать он тоже в курсе. Он уже давно не ребенок, должен понимать, что не все звезды с неба с рождения хватают. И не у всех семьи такие примерно-показательные, как у него.

Но даже не это было главной причиной. Я робела рядом с ним. Робела как девчонка, школьница, подросток. Мне и хотелось и в то же время не хотелось ловить на себе его взгляды, ощущать случайные прикосновения рук. Вспомнила вчерашнюю ночь: его глаза, ладонь поверх моей руки — и стая мурашек по коже. Это непонятное чувство, сильное, острое, оно пугало своей мощью и навязчивостью. Так быть не должно. Это неправильно. Он моложе, чем она… И хоть выглядит старше своих лет, по факту все равно слишком молод! Боже мой, я робею от взглядов хоть и совершеннолетнего, но мальчишки. Моего студента! Это же дикость какая-то! Какое счастье, что никто не может влезть в чужую голову и прочитать мысли, ведь в моей творится такой сумбур...

Как назло, первый урок был у их группы, очень хотелось схитрить, придумать, что болит живот или голова, как в детстве, когда не хотелось идти в школу. С мамой это прокатывало. Увы, теперь я выросла, сама педагог, и такой трюк не пройдет. Да и не буду же я вечно от него бегать! Не произошло ничего ужасного или предосудительного — мы просто случайно столкнулись в больнице, и они вместе с отцом великодушно подвезли нас с Диной и Павликом до дома. Все. Мои дурацкие мысли — это всего лишь мысли, и о них никто не узнает.

Идя на занятие, я была полна решимости, что просто буду его игнорировать, эмоции схлынут, и все вернется на круги своя. Так сильно я давно не заблуждалась! Едва только переступив порог кабинета, я сразу же ощутила на себе его взгляд: жгучий, пронзительный, он забирался под кожу, обнажая каждый нерв. Даже удивительно, что такой юный, а уже умеет так виртуозно манипулировать женскими эмоциями.

Зачем он это делает? Зачем так вел себя вчера? Еще эти якобы «случайные» прикосновения... Ему доставляет удовольствие видеть, что я смущаюсь и не знаю, куда скрыться от его молчаливого напора? Может, это играет юношеское эго — соблазнить преподавателя и потом бравировать перед одногруппниками?

Чего ты хочешь, Набиев? Какую игру ты затеял?

Меня буквально раздирало от противоречивых эмоций. Это была не пара, а сплошное мучение, поэтому, когда раздался оглушительный звонок, я буквально выдохнула. Следующим было окно, хотела остаться наедине с собой, привести мысли в порядок, отвлечься, но увидев, как Набиев направляется прямиком ко мне, вновь напряглась.

Отыскав ногами скинутые под столом тесные туфли, снова их обула, словно готовясь к побегу.

— Все в порядке, Яна Альбертовна? — облокотившись бедром о парту, Ян сцепил длинные пальцы в замок. Синяки под глазами расплылись сильнее, приобрели бурый оттенок.

— Спасибо, все хорошо, — пробубнила себе под нос и уткнулась в журнал. — И спасибо, что... что... в общем, что попросил отца подвезти нас с Диной. Ребенок и правда очень устал... И еще… я хотела бы попросить, чтобы ты... чтобы не рассказывал ребятам о наших ночных приключениях, а то подумают невесть что...

— А что они могут подумать? Что между нами произошло такого? — округлил глаза он, и я почувствовала себя полной идиоткой.

У него даже мыслей подобных не возникает… в отличии от тебя, испорченная отвратительная тетка! Все, что он делает — он делает без какой-либо задней мысли, это ты напридумывала себе бог весть что, возомнила то, чего нет и в помине! Какой-то флирт, симпатию. Как же стыдно! В очередной раз выставила себя полной дурой!

— В общем, ладно, иди, Набиев, у меня пара скоро, — отмахнулась, скрывая вспыхнувшие щеки за выпавшей прядью волос.

Он безразлично пожал плечами и вразвалку вышел из кабинета, оставив меня одну. Я корила себя за идиотское поведение и глупые мысли.