Атлантическая премьера - Леонид Влодавец

Пока она тараторила, я съел все, что было на подносе, не тронув только стекло и фарфор. Жизненный тонус прибыл, поднялся.

— Ну, как тебе Соледад? — спросила Марсела с плохо скрываемой ревностью.

— Только не говори, что у вас ничего не было и вы два часа беседовали о Священном Писании…

— А я и не буду этого утверждать, — ответил я. — Тебе обстоятельно рассказать, с подробностями?

— Но она не могла тебе не понравиться, — Марселочка явно настырничала, — я знаю эту гадину, она кого угодно сведет с ума. Но не потому, что ей кто-то нравится, а потому, что ей от кого-то что-то нужно.

— Она же профессионалка, — сказал я, пожав плечами, — ей положено использовать секс в целях производства прибыли и создания прибавочной стоимости… Так сказал наш великий учитель Карл Маркс.

— Я тоже шлюха, — проворчала Марсела, — заработок есть заработок, но если клиент мне выплачивал оговоренную сумму, я никогда не высасывала из него больше, чем нужно. А она со всех тянула подарки, очаровывала тех, кого не только что не любила, а ненавидела смертной ненавистью. Вот эти изумрудные сережки, которые она носит сегодня, — подарок дона Паскуаля Лопеса. Им цена

— не одна тысяча долларов. Гонорар, который мне предлагали — семьсот за визит. Она же мне сама рассказывала, какой этот Лопес зануда и слизняк, однако так его охмурила, что он в буквальном смысле вылизывал ей языком промежуток между ягодицами…

— Фу, — сказал я, передернувшись, — зачем ты мне после еды рассказываешь такие гадости?

— Это для того, чтобы ты не очень задирал нос, после того как за сутки переспал с четырьмя подряд. Я одна отношусь к тебе бескорыстно. Мэри просто захотелось попробовать, что такое мужчина, Синди приревновала к тебе Мэри и решила ее наказать, а Соледад — для каких-то своих грязных делишек. Кроме того, она очень тщеславна, ей всем хочется утереть нос…

Я очень по-хозяйски развязал бантик на спине и снял с Марселы зеленый бюстгальтер.

— Ты свежее ее… — сказал я, сдергивая трусики и поглаживая прохладную попку Марселы. Она повисла у меня на шее, подцепила пальцами своих ножек мои плавки и сдернула их с меня так ловко, что я даже опомниться не успел.

Мы шлепнулись на ту же самую простыню, где я лежал с Соледад, и Марсела брезгливо проворчала:

— Все своими духами провоняла!

Тем не менее уже через секунду, сладко ойкнув от нежного предмета, вонзенного с надлежащей осторожностью, она жадно обвила меня руками и затряслась, словно подключенная к установке для пытки электричеством.

Мы уже порядочно разогрелись, как вдруг за моей спиной щелкнул дверной замок и появилась Соледад. Она тут же закрыла за собой дверь, и «ой!», которое вырвалось у Марселы от неожиданности, прозвучало уже не для охранников.

— Вы уже забавляетесь? — спросила Соледад без малейшего неудовольствия и стала опять снимать свое оранжевое платье.

— Ты не могла прийти попозже? — проворчала Марсела. — Между прочим, я тебе не мешала!

— А кто сказал, что я тебе мешаю? — развела руками Соледад. — Я что, беру Анхеля за ноги и стаскиваю с тебя? Нет! У него тоже пенис не обмяк. Продолжайте!

Времена, когда я был очень стыдливым, прошли уже давно, поэтому я продолжил, не обращая внимания на Соледад.

— Противная, — проворчала Марсела, — ты мне мешаешь…

— Ты скажи еще, что стесняешься, — хмыкнула Соледад. — А я вот ничуть не стесняюсь и сейчас залезу к вам. Анхель, ты не против, надеюсь?

— Не отвлекай, — прорычал я.

Соледад перешагнула через нас и уселась на постель, а затем вытянулась на спине рядом с Марселой. Марсела отвернулась от нее и покрепче обвила меня руками.

— Ух, как он тебя… Ух, как он тебя… — проурчала Соледад в такт моим движениям. — Дай ручку! Ну дай мне ручку!

Она сцапала мою ладонь и стала водить ей по своему животу.

— Ты никогда не бывал сразу с двумя? — тоном змея-соблазнителя промурлыкала Соледад. — А Хорхе дель Браво бывал, и именно с нами…

— Не вспоминай ты его, — Марсела обернулась, и Соледад, обхватив ее рукой за шею, привлекла к себе и поцеловала в губы.

— Бесстыжая, — пробормотала Марсела, — лесбиянка!

— Нет, это не про меня! — ухмыльнулась Соледад, очень довольная тем, что моя ладонь уже самостоятельно скользила по ее животу и ляжкам. Наконец, рука моя оказалась на шерстяном кустике, а два пальца нырнули в щель, нащупали упругий бугорок и принялись его массировать…

— О-о-о! А-а-а! У-у-у! — Соледад принялась извиваться и корчиться, Марсела стала чаще дышать — видно, то, что происходило с Соледад, ее возбуждало. В такт толчкам, она стала коротко вскрикивать, словно собиралась перекричать Соледад:

— А-я! А-я! А-я! — и спустя минуту пронзительно завизжала от восторга. Стало скользко, словно от мыльной пены, и я, неожиданно для самого себя оторвавшись от Марселы, перескочил на живот Соледад и воткнул на место пальцев нечто более существенное. Теперь все было наоборот. Левая рука залезла к Марселе, а та, корчась точь-в-точь, как Соледад, жадно глядела на то, как колышется моя спина и дергаются раскинутые ноги Соледад.

— О-а-а-а! — громко и бесстыдно закричала пиратка, я выдернул из нее пенис и вновь всадил его Марселе. Не прошло и минуты, как мне пришлось сменить позицию еще раз, потом еще… На счете 3:3 обе, кажется, были опустошены, но я, поскольку все время прыгал туда-сюда, оказался неудовлетворен.

— Вы в детстве, конечно, занимались онанизмом? — прошипела Соледад, отдуваясь. — Мы поможем вам это вспомнить…

Две мягкие ручки вцепились в мой скользкий, одеревеневший пенис. Я сидел, вытянув ноги, лицо к ним, но между ними. Марсела обнимала меня правой рукой, Соледад — левой, а мои пальцы были погружены к ним в дырки. Временами мне казалось, что эти мерзавки вырвут все с корнем. Я никогда не позволял себе так обращаться с моим любимцем. Наконец, они заорали по четвертому разу, а я

— по первому, но этот один ожог стоил десяти…

Кровать была достаточно просторной, втроем тесно не было. Хайдийские супершлюхи лежали по бокам от почти супермена-янки, ощущавшего необоримое желание послать всех в мире женщин к дьяволу, уйти в глухую пустыню и там предаваться посту и молитвам. Такого сеанса было бы вполне достаточно, чтобы напрочь отбить охоту к сексуальным удовольствиям и сделать гнусного распутника безнадежным аскетом.

— Соледад, — пробормотала Марсела, — мне было хорошо, как никогда… Я сошла с ума! Без тебя так хорошо не было бы…

— Вот видишь, дурочка, — потрепав свою юную коллегу по щечке и накрутив прядь ее волос себе на палец, произнесла Соледад, — мы с тобой созданы для тандема. Как видишь, две умелые, профессиональные женщины могут не только выдоить никудышного мужчину, но и получить несказанное удовольствие.

— Идемте освежимся, — сказала Марсела.

— Да, попотели мы с ним! — согласилась Соледад тоном старого рудокопа.

— Но там — только мыться! — предупредил я. Меня пошатывало. Все только что происшедшее казалось сном из разряда приятных кошмаров. Первый сон такого рода я видел во Вьетнаме после двух дней блужданий по джунглям и вьетконговским минам. Из двадцати трех вернулось двенадцать живых и семь трупов. Куда делись прочие — не знаю. В частности, был убит приват Брайт, здоровенный детина лет двадцати. Мы волокли его вчетвером пять миль, пока не вышли на прогалину, где вертолет смог совершить посадку и забрать всю нашу компанию. Не знаю почему, но следующей ночью мне приснился этот Брайт. Приснился таким, как есть, с мозгами, вывороченными пулей, к тому же вылезающим из своего звездно-полосатого гроба. Поначалу стало очень жутко, но Брайт — живым он был очень добрый и веселый парень! — широко улыбнулся и сказал мне: «Дик, слушай! Давай ты вместо меня поедешь в рай?! Забирайся на мое место в гроб, а я еще повоюю немного! Ты ведь одолжил мне пятьдесят долларов, а я их тебе не успел отдать. Я с этим дурацким долгом на совести буду жить в раю, а тебе еще неизвестно сколько придется мучиться на земле, ползать по джунглям и болотам. Ей-Богу, мне будет стыдно!» У него это получилось очень приятно, располагающе, и я во сне, конечно, уже пошел было к звездно-полосатому гробу, чтобы поменяться с Брайтом местами, но тут меня разбудил этот чертов сержант-майор, тот самый «Джек-Потрошитель». Сколько раз потом, когда меня здорово припекала жизнь, я сожалел о том, что Гривс не дал мне забраться в гроб и отправиться в рай вместо симпатяги Брайта. Таких снов в жизни я видел немало и определяю их именно как приятные кошмары. После душа мне полегчало.

— Идемте загорать, — сказала Соледад. — Мне надоел этот спертый воздух.

Мы надели только самое необходимое, то есть я — плавки, а дамы — купальники. Свое оранжевое платье Соледад водрузила на вешалку рядом с моим шикарным костюмом. Затем она приказала охраннику отпереть дверь и, взяв меня под руку с одной стороны, позволила Марселе уцепиться с другой.