Завораш (СИ) - Галиновский Александр

Рашка и сам не мог объяснить, почему вдруг решил убить другого модификанта.

В первый раз это была женщина с видоизменёнными глазами — кошачьими или змеиными, судя по вертикальному зрачку. Рашка тогда ещё слабо представлял себе, зачем вдруг запускает острый коготь глубоко в плоть и извлекает глаз из черепа словно косточку сливы.

Оба глаза он забрал собой, и никто так и не узнал, что убитая женщина была модификантом. Просто ещё одна жертва улицы. Теперь Рашка думал, что наверняка то убийство никто не расследовал. Вряд ли власти им даже заинтересовались. В худшие времена можно было каждый день видеть проплывающие по каналу трупы. Сейчас было по-другому, и не в последнюю очередь благодаря железной власти номарха. В последние годы законы ужесточились, поэтому невозможно было наткнуться на мертвеца, просто свернув в тёмный переулок. И всё же неизменным оставалось одно: тот же самый канал тёк не снизу вверх, к Верхнему городу, а наоборот. И это значило, что всем тем, кто жил наверху, в поместьях и резиденциях, не было никакого дела до того, что творится в Нижнем городе. Если идти достаточно долго по течению канала вниз, то можно набрести на такие места, где канал мельчает настолько, что его можно перейти вброд. Или и вовсе исчезает; в таких местах вода уходит под землю, в специальные тоннели. На входе в них всегда есть решётки — не для того, чтобы туда не могли попасть посторонние — это вряд ли кто-то или что-то вообще было способно контролировать, а для того, чтобы задерживать мусор. День за днём обитатели трущоб группами и поодиночке перебирали, просеивали и сортировали этот мусор в надежде найти что-то ценное: пару монет или случайно оброненное в воду украшение. Но чаще всего они находили совсем другое: останки людей и животных, гнилые тряпки, обрывки канатов, пучки водорослей, а также части лодок, которые течением приносило со стороны моря. Всё шло на пользу, всё годилось. Предварительно высушив на солнце, доски и тряпки сжигали в очагах, чтобы согреться ночью или приготовить пищу. Из-за этого над трущобами каждый день с наступлением темноты поднималось зарево бедняцких костров, от которых тянулся жирный удушливый дым.

Следующей жертвой стал престарелый тип — с виду джентльмен. В здешних трущобах водились и такие: щеголеватые, с холеной внешностью и имитацией дорогих украшений. Однако Рашку не прельщали поддельные изумруды и фальшивое золото. В качестве «секретного оружия» фат носил в ладони выдвижной «коготь», бывший на самом деле скорпионьим жалом. Один укус — мгновенная смерть.

Рашка убил его тихо и по-простому: накинул на шею верёвку и душил достаточно долго для того, чтобы глаза жертвы вылезли из орбит. Затем Рашка воспользовался ножом, который всегда носил с собой… Третья жертва, четвертая, пятая… Пятой была женщина с повадками кошки. Сама будучи убийцей, она являлась серьёзным и ловким противником. Рашка знал, что этой женщине случалось убивать, и не раз, но нисколько не боялся. Покончив с делом, Рашка как обычно забрал трофей и собирался вернуться в свое убежище, но сработало животное чувство опасности, и он решил задержаться в укрытии — на высотной балке, соединяющей два здания под ним. Как оказалось, чутьё не подвело его, и он не зря решил задержаться. Как раз в этот момент, когда Рашка подтягивал на толстом канате из паутины жертву на высоту балки, внизу появились двое людей в капюшонах. Некоторое время Рашка раздумывал, не убить ли этих двоих, но затем услышанная часть их разговора заставила его прислушаться…

***

Хорошая память никогда не была среди сильных черт Рашки, особенно после того, как паучья натура стала брать верх над человеческой стороной, однако этот разговор он заполнил полностью и мог пересказать с небольшими отступлениями практически слово в слово. Он и пересказывал себе, и не раз.

Словно старая пряха, задремавшая у огня с неоконченным клубком нитей в руке, он погрузился в летаргию, и слова всплывали в его сознании сами собой. Чёткие, словно вырубленные из мрамора, объятые огнём, истекающие кровью…

Он не видел лиц говоривших, как не видел сейчас лиц двоих стражей закона, которые подняли наконец с земли бесчувственное тело бродяги и поволокли куда-то. Что он рассмотрел в ту ночь особенно хорошо, прильнув всем телом к широкой балке между зданиями, так это одежду незнакомцев: балахоны с капюшонами странного тёмного оттенка. Если бы существовал «цвет сумерек», это был бы именно он — насыщенный серый, переменчивый, словно воздух на закате. Плащи незнакомцев доходили до земли, и, казалось, перетекали в мостовую, как будто фигуры вырастали из неё.

Возможно, так и было? Рашка не был суеверным. А ещё он помнил сказки о демонах. Некоторые из них вырастали из почвы как… как растения. А «семечком», из которого они появлялись на свет, служили капли отравленной крови великана.

Разумеется, никаких великанов поблизости не было, а Рашка дано привык воспринимать сказки в метафорическом смысле. Например, он сам: помесь человека и паука, живущий двойной жизнью. Слушая разговор этих двоих, он постепенно понимал, что не только он вёл подобный образ жизни. Днём это наверняка были добропорядочные, ничем не примечательные горожане, ночью же…

Говорили они тихо, но Рашка, обладавший уникальным, многократно улучшенным слухом, разбирал каждое слово. В какой-то момент в руках одного из говоривших появился некий предмет. Даже не один — два. Это было что-то вроде пары рамок, сделанных из тонкой проволоки. Что это могло быть? Детская игрушка? Часть механизма? С удивлением Рашка наблюдал, как эти рамки в руках у незнакомца стали двигаться, хотя сами пальцы, которые их сжимали, оставались неподвижны. Человек поднял обе руки на уровень глаз — рамки продолжали двигаться. Затем человек медленно повернулся вокруг собственной оси. Складывалось впечатление будто он что-то искал взглядом, глядя эти через рамки, но ему пока никак не удавалось обнаружить искомое. И — вот оно! Внезапно рамки замерли в руках у незнакомца. Направление было определено.

Рашка с замиранием сердца наблюдал за происходящим. Похоже на то, что он, сам того не ожидая, натолкнулся на тайну, у которой могло быть лишь одно решение — преследовать незнакомцев и попытаться выяснить, чем они занимаются в городе.

И в самом деле, таинственная парочка вскоре двинулась в направлении, которое указывали рамки. Осторожно перебираясь с одной крыши на другую, Рашка последовал за ними.

Дома́ в той части города стояли так близко друг к другу, что пауку не приходилось утруждаться. Лишь в паре мест, там, где проёмы были слишком большими, он выпускал паутину, и как истинный паук, взбирался по ней. За всё время преследования Рашка так и остался незамеченным. Те, кто много лет назад сотворил с ним все эти… изменения, могли быть довольны. Животная часть его натуры ликовала. На сей раз ей вторила и более рассудительная, а значит, более осторожная — человеческая часть. Обычно эти две стороны его натуры не находили взаимопонимания. Это вовсе не означало, что он жил в разладе с собою, просто следовало понимать, что однажды одна из них возьмёт верх над другой.

Спустя некоторое время двое заговорщиков становились. Паук, который в это время перебирался с одной крыши на другую, так и застыл на этом импровизированном канате на высоте двух саженей. Если бы один из этих двоих догадался поднять голову, он увидел бы прильнувшее к стене странное создание, одновременно напоминающее человека и краба на паучьих ногах. Впрочем, если бы это случилось, жить обоим оставалось бы недолго. Однако никто из двоих не смотрел ни вверх, ни по сторонам. Вместо этого всё их внимание вновь сосредоточилось на рамках, которые один из заговорщиков опять извлёк из складок одежды.

Здесь, в тёмном и узком проходе между двумя стенами было куда меньше света, так что Рашка скорее предположил, чем увидел, как эти двое, склонившись над непонятными рамками, следят за их движением.

По-видимому, они находились недалеко от воды, поскольку Рашка ощутил её гнилостный запах и почувствовал разлитую в воздухе влагу. Рашка не любил воду. Любое погружение в достаточно глубокий водоём грозило неминуемой гибелью — модификант не умел плавать. Если его руки и были как-то способны на протяжении нескольких ударов сердца удерживать тело на поверхности, то вот тяжёлая нижняя часть мгновенно тянула ко дну. К тому же многочисленные ноги паука не были предназначены для плавания. Именно поэтому большой воды Рашка избегал. К счастью, природа одарила его отличным нюхом, и благодаря ему он мог определить не только то, какая именно поблизости вода (болотистый водоём, бассейн с чистейшей водой или грязная лужа), но и научиться определять, насколько этой воды много. Сейчас он ощущал, что её много, очень много, а ещё она пахнет разложением, речной тиной, мазутом, старыми досками и многим другим. Вода канала. Значит, они были уже вблизи центра города, ведь канал разделял город надвое. Чем ниже по течению, тем беднее были кварталы; выше, наоборот, располагались дома состоятельных граждан. Окна некоторых их них выходили прямо на канал, и вода внизу была вместо мостовой. Часто жители этих домов сливали в канал нечистоты, сбрасывали мусор и всякий хлам, и всё это благополучно уплывало вниз по течению. В Завораше даже существовала поговорка, что богатый гадит на голову бедному хотя бы потому, что живёт выше.