Серебряный Рыцарь - Галина Романова

Пламя занималось неохотно – притащенные жителями поселения ветки и мусор никак не желали гореть. Вокруг плавал густой дым, такой едкий и удушливый, что многие женщины и дети быстро разбежались. Остались лишь мужчины и самые любопытные мальчишки. Шаман уже устал, закликая огонь и усмиряя пленного демона. Он даже обрадовался, когда до него донесся запах горелых волос и плоти – противный, он служил тем не менее добрым знаком. Очистительный огонь добрался-таки до иномирной плоти и взялся за дело.

Два привязанных к столбам «демона» думали о чем угодно, только не об этом.

– Вот это да! – бормотал Карадор, вертя головой. – Рассказать кому – не поверят! Никто из наших никогда в этих землях не бывал. Это же такое приключение… Жаль, что последнее!

Тара до боли в скулах стиснула зубы. Девушке было так страшно, что она еле сдерживалась, чтобы не наорать на своего спутника. Ведь видит же, что ей хреново! Так зачем растравляет? От ужаса она находилась в полуобморочном состоянии, не могла не то что говорить, но даже и думать.

– Ты прости меня, а? Я, конечно, был плохим отцом, честно говоря, вообще никаким, но… Знаешь, я бы вот сейчас умер – если бы точно знал, что ты останешься живая. Как думаешь, это инстинкт отцовства или ты мне просто все еще немного нравишься? Нет, чес-слово, я всерьез подумывал, чтобы на тебе самому жениться… ну, если бы ты не оказалась моей дочкой. Мы бы с тобой вместе путешествовали…

– Мм… – Тара стиснула зубы, чтобы не кричать. Ее била нервная дрожь.

– А все-таки хорошо, что Льора тут нет, – тем временем продолжал неугомонный эльф. – Вот было бы хреново, если бы еще и парень влип! Как думаешь, у него хватит ума открыть Портал и смыться отсюда? Он же в одиночку не сможет нам помочь, так?

– Ы-ы-ы, – простонала Тара. По щекам бежали злые слезы.

– Тебе нехорошо? – тут же переключился на нее Карадор. – Чего-нибудь болит?

– Да! – завизжала девушка. – Да, болит! Ты меня достал! Козел! Урод ушастый! Сволочь!

Люди, стоявшие вокруг – ветер, как нарочно, дул в другую сторону, унося вонь в поля и перелески, – отпрянули прочь. Некоторые нацелили на демонов оружие, что-то крича на своем языке. Видимо, вопли Тары они приняли за попытку демона напасть на них.

«Охотница» же пребывала на грани истерики. Сейчас она всеми фибрами души ненавидела Карадора – неужели не мог усидеть на месте, когда увидел, что драур упал? Их убежище осталось бы нераскрытым, и сейчас они были бы в безопасности. Фрозинтар сам приказал им оставаться на месте! Он нарочно жертвовал собой ради них, а они, вместо того, чтобы сберечь его дар, по-глупому попались. И все из-за него! Убила бы урода!

Тара билась в истерике и кричала, пока не выдохлась и не повисла на веревках.

– Я вспомнил!

Вот как.

В голосе не было интереса – просто констатация факта.

– Да! И… тебя.

Вот как… Тогда ты должен понимать, что натворил.

– Я знаю. Я говорил с Одним из Вас. Потом. Позже.

Значит, ты все знаешь. И ты понимаешь, что у Нас не было другого выхода. Предначертание должно свершиться. Есть путь, с которого не сворачивают. Есть ситуации, когда выбора нет.

– Есть! – Где-то в глубине возникла и начала крепнуть уверенность в своей правоте. – Выбор есть всегда.

У Нас его не было. И нет.

– Выбор есть всегда! – упрямо повторил драур. – Отпусти меня, Тало, и я…

Ты назвал имя, которого больше нет. Как нет и тебя.

– Есть. Я помню свое имя. Я помню все. Я – драур!

Низкое горловое рычание прокатилось волной и заглохло в пыли.

…в пыли?

Пыль… нет, пепел. И зола.

Он приходил в себя долго – выкарабкивался, выныривал из слоя пепла, как из толщи воды. Каждое движение причиняло боль, но не двигаться было нельзя. Тело восстанавливалось, лепилось в обратном порядке: кости собирались из крошечных обломков, обрастали постепенно налипающими на них мышцами, их пронизывали кровеносные сосуды и тончайшие нити нервов, все это обтягивалось кожей, прорывая которую начинали расти волосы. Грудная клетка распахнулась, со свистом всасывая в легкие воздух – не для дыхания, а просто так, чтобы они расправились, занимая природой отведенное место. Шевельнулось, устраиваясь поудобнее, сердце. Вспух, больно надавив на глазные яблоки, мозг. Внутренности осели на своих местах.

– Ы-ы-ым…

То ли вздох, то ли стон.

Зрение вернулось мгновенно, вместе со вспышкой света, которая лезвием бритвы резанула по глазам. Легкий ветерок донес запахи земли, гари, разлагающейся плоти, дыма и большого скопления людей. Тишина порвалась под напором хлынувших в уши звуков. Воскрешение совсем не походило на умирание – так больно ему не было никогда. Стиснув зубы, чуть не откусив язык, он терпел, и лишь тело не желало мириться и дергалось в судорогах какое-то время. Лишь потом дошло, что это была обычная проверка – могут ли двигаться руки и ноги, все ли в порядке, на месте ли мышцы.

Когда припадок прошел и волны новых ощущений вынесли его на поверхность океана боли, он некоторое время лежал, глядя в ночное небо. Сил не было даже на то, чтобы моргать. Потом зашевелились пальцы – сжимаясь в кулаки, оставляя глубокие борозды в слое пепла, загребая в горсти обгорелые останки.

– Мм…

Тело не сразу поняло, чего от него хотят. Лишь со второй попытки удалось сесть. Напрягая все мышцы, даже скулы, потом он смог выпрямиться, озираясь по сторонам.

Какое-то поселение… Остатки костра на площади… Именно здесь днем сожгли его тело, не зная, что драура невозможно убить, если он сам этого не хочет. На месте остался пепел, немного обугленных костей – этого было достаточно, чтобы вернуться к жизни.

Он медленно поднял руку, при свете луны рассматривая растопыренные пальцы так, словно впервые увидел. Одежда сгорела напрочь, да он в ней сейчас и не нуждался. Сказать откровенно, то, что открылось там, в межмирье, было намного важнее. Он и на руки-то свои смотрел так, как смотрят на привычные вещи, с которыми вскоре придется проститься навсегда.

Тихие шаги в ночи. Их обладатель не так хорошо видит в темноте – он крадется на ощупь, но при этом сопит так, что его услышит любой. И он не замечает драура, стоящего на пепелище среди углей, обгоревших бревен и спекшегося мусора. Человек крадется к двум столбам, возле которых ждут последнего утра в своей жизни двое пленников.

Шаман усмехнулся и достал нож. Та-ак, сейчас волосы и уши… Завтра демонов сожгут на костре, и тогда в пепле и золе можно будет поискать зубы и уцелевшие обломки костей. Подняв руку с растопыренными пальцами, он начал начитывать заклинание, которое должно было усмирить пленных демонов. Дочитав до середины, полез в мешочек на поясе…

И неожиданно почувствовал, как его запястье словно сдавили железные тиски. А потом над ухом прозвучал глухой зловещий голос, на незнакомом языке произнесший несколько слов.

Медленно обернувшись, шаман с ужасом и удивлением уставился на странного демона, чью плоть они сегодня днем спалили на костре. Он сам видел, как распадалось его тело, пожираемое пламенем! Как лопалась кожа, чернели и обугливались мышцы, сгорали кости, превращаясь в пепел. И вот он здесь! И его глаза горят тем же алым огнем, что и возле Места, а пальцы крепко, до хруста в костях, сжимают запястье человека.

Демон нажал сильнее, и в самом деле послышался хруст ломаемой кости. Шаман вскрикнул от неожиданности. А демон ловко перехватил его другой рукой за шею и сдавил. Боль была короткой и сильной.

Отбросив в сторону мертвое тело, словно это была старая тряпка, драур шагнул к пленникам. Карадор таращил на него глаза, будто увидел призрак.

– С ума сойти, – пролепетал он. – Вот это да!

Веревки лопнули под пальцами драура, как гнилые нитки. Обессилевшая Тара сразу упала на землю и с трудом смогла выпрямиться, опираясь на дрожащие руки. Карадор устоял на ногах, привалившись к столбу.

– Фрося? – не веря своим глазам, выговорил он. – Фро-Фрозинтар… ты?

Наклонившийся, чтобы помочь девушке встать на ноги, тот бросил взгляд через плечо.

– Фрозинтар, – повторил он, словно пробуя слово на вкус. – Да, меня так звали… зовут. А ты – Карадор.

– Фрося, – всхлипнул тот и неожиданно бросился своему спасителю на шею, как ребенок, обхватив его торс руками и ногами. – Фрося, ты здесь… ты живой… а я уж думал – все, конец!

Тара, которую драур поднял на ноги, прижалась с другой стороны, желая удостовериться, что ей это не мерещится в предсмертном бреду. Они спасены, они не умрут через несколько часов! Какое это, оказывается, счастье!

– Я здесь, – повторил Фрозинтар. С каждой секундой привычный мир все больше брал над ним власть. В памяти всплывали образы, события далекого и недавнего прошлого, воскресали мысли и чувства.

– Но тебя же того… сожгли. – Карадор пытливо заглянул ему в лицо. – Мы сами видели.

– Я же драур. Я бессмертен. Меня нельзя уничтожить. Смерти нет.