Удержать мечту. Книга 1 - Барбара Брэдфорд

Отчаяние захлестнуло его. «Будь все проклято! Проклято!» – мысленно воскликнул он, богохульствуя, и вдруг неожиданно его глаза наполнились слезами беспомощности, обиды и ярости – он даже испугался. В ту же минуту он ужаснулся до глубины души, что так постыдно потерял контроль над собой. Какую-то долю секунды ему хотелось ударом кулака разбить зеркало, разбить это достойное презрения слезливое отражение самого себя, которое смотрит на него из зеркала, словно насмехаясь. Он хотел разбить эти хрустально-чистые образы Полы, которые хранит его мозг. К черту и ее тоже! Он хотел бы разбить эту память о ней, которая так сильно и неизгладимо отпечаталась в его измученном больном мозгу, что, казалось, подчинила себе всю его жизнь, сказывается на всем, что он делает. Временами он ощущал, что стал жертвой этого образа, яркого и полного жизни, который он всегда носит в душе, – ее лицо, ее смех, ее нежный голос, который ему все время слышится. Этот образ так глубоко спрятан в его душе, в его воображении, что он не может избавиться от него, как бы ни пытался.

Он не двигался. Его рука, сжатая в кулак так крепко, что косточки побелели, так и не поднялась. Он резко закрыл глаза, не в силах больше смотреть на себя в эту минуту слабости, прислонился к стене, чтобы прийти в себя, и постоял некоторое время неподвижно, пока не успокоился и не взял себя в руки. Повернувшись, он шагнул под душ, включил краны и отдал себя во власть струящейся воды.

Несколько минут спустя он вышел из-под горячего душа, взял банное полотенце и энергично растерся. Потом нашел еще одно свежее полотенце и повязал его вокруг пояса. Затем достал из шкафчика под раковиной свой туалетный набор, который оставил здесь несколько недель назад. Он почистил зубы, прошелся электрической бритвой по подбородку, чтобы убрать едва заметную сизую тень от щетины, которая всегда появляется к вечеру, немного брызнул одеколоном на лицо и причесал мокрые волосы.

Он почувствовал себя освеженным, больше похожим на себя – спокойно-сдержанным, полностью владеющим собой. Он на долю секунды задержал взгляд на своем отражении, не понимая, как это может быть: он – большой, сильный и здоровый молодой мужчина двадцати семи лет. У него богатырский рост, хорошее тренированное тело и могучая сила; у него хорошая голова на плечах – под стать его крепкому физическому сложению такой же могучий интеллект… И все же… на самом деле, он так уязвим. «Наш мозг – это очень хитрая штука, – думал он. – Он так тонко устроен, что человека очень легко вывести из состояния душевного равновесия. А логика сердца? Разве кто-нибудь может ее объяснить?»

Отвернувшись от зеркала, он сделал глубокий вдох и приготовился к неизбежной сцене с Дороти. Сегодня он пришел к ней, хотя чувствовал, что этого не следует делать, – он не мог дождаться, когда же он наконец уедет и они расстанутся.

Он открыл дверь из ванной, моргнул несколько раз, войдя в наполненную тенями спальню, пока глаза не привыкли к темноте. В комнате было тихо, и он подумал, что, может быть, она заснула – он был бы очень рад. Он нашел на ощупь на стуле свою одежду, которую оставил там не очень давно, надел трусы и носки, развязал полотенце. Он надел рубашку и быстро застегнул ее, натянул брюки и застегнул молнию.

В этот момент зажглась лампа на тумбочке у кровати, залив комнату холодным ярким светом.

– Ты что, уходишь? – резко спросила Дороти. В ее голосе слышались возмущение и бешенство.

Шейн повернулся к ней.

Он не мог смотреть на нее. Просто был не в силах встретиться с ней взглядом. Он знал, что в ее глазах прочтет обиду и укор, поэтому смотрел на дальнюю стену комнаты.

– Я должен идти. – Он сел на стул и начал надевать ботинки, все время чувствуя на себе ее взгляд.

– Как ты смеешь! – воскликнула она, резко сев на кровати, так что даже стукнулась об изголовье. Сердитым движением она натянула на себя простыню. – Ты приходишь сюда, не предупредив меня заранее, пьешь мой виски, занимаешься со мной любовью, не очень успешно к тому же, исчезаешь в ванной на полчаса, оставив меня на взводе. – Она сердито посмотрела на него и добавила тем же резким обвиняющим тоном: – Потом ты украдкой возвращаешься сюда и спокойненько начинаешь одеваться в темноте, как будто ты ничем мне не обязан. Ты явно собирался потихоньку смыться на этот свой чертов ужин.

Он поежился. Вздохнув про себя, он встал и подошел к кровати, сел на краешек, взял ее за руку. Ему хотелось уладить все по-хорошему, расстаться с ней по-дружески. Она вырвала руку и прижала ее к своим дрожащим губам, пытаясь унять слезы, готовые пролиться из ее темных глаз.

Шейн сказал очень нежно:

– Пожалуйста, не расстраивайся. Я же говорил тебе про ужин еще на прошлой неделе. И я еще раз напомнил про него, как только приехал сегодня. Несколько часов назад это тебя как будто не волновало. Мне показалось, что ты рада мне.

– Зато теперь волнует, – выдохнула она, закашлявшись при этом. – Я не думала, что ты оставишь меня одну в свой последний вечер в Йоркшире. Особенно после того, как мы провели несколько часов в постели. Я думала, мы поужинаем вместе – мы же всегда так делаем – и что ты здесь переночуешь, Шейн.

Он молчал и не смотрел на нее. Ему было неловко.

Она по-своему истолковала его сдержанность.

– Извини, что я испортила тебе все в последнюю минуту, Шейн, – прошептала она, ее голос немного смягчился, она теперь говорила более заискивающим тоном. Она решила, что скорее добьется своего, если будет вести себя более примирительно. – Пожалуйста, скажи, что ты прощаешь меня. Я тебя так люблю. Я просто не вынесу, если ты будешь на меня сердиться.

– Я не сержусь, и мне нечего тебе прощать, – проговорил он, стараясь быть терпеливым. В душе ему так хотелось поскорее уехать. – Не начинай бичевать себя или надевать власяницу. Поверь, это все не имеет значения – честное слово, Дороти.

Она услышала какую-то странную ноту в его голосе. Она не понимала толком, что это такое, но все равно вспылила.

– Это имеет значение для меня, – резко ответила она, от ее мягкости не осталось и следа.

Поскольку он не отвечал, она воскликнула с горячностью:

– Сегодняшний день окончательно доказывает мне это.

– Доказывает что? – спросил он утомленно.

– Что у тебя не получается со мной, потому что есть другая женщина, Шейн, и я думаю, ты поступаешь непорядочно, используя меня таким образом.

Его удивило, что она, сама того не зная, догадалась о настоящей причине, но он попытался скрыть это. Шейн сразу же поднялся. Движения его были порывистыми. Он отошел от кровати.

– Я не использовал тебя, – возразил он и плотно сжал губы, взглянув на дверь.