Хранить вечно - Федор Шахмагонов

Проворов вздохнул.

— В своих прикидках я останавливался именно на этом пункте. Я не могу ответить на ваш вопрос, Алексей Федорович. Может быть, мое предложение действительно наивно.

— Вы отступаете, Михаил Иванович?

— Не хотелось бы так легко отказываться от этой комбинации, но…

— Давайте вместе с вами попробуем преодолеть эту точку, если она вообще преодолима. На что рассчитывает Кольберг, подставляя Рамфоринху английского агента? Ситуация в общем-то однотипна…

— Кольберг будет с ним держать связь… Передачи от Кольберга пойдут через этого человека…

— Стоп! У Кольберга для связи есть более удобные каналы…

— Сейчас есть… Но они могут исчезнуть… Эта же подставка делается не на один год.

— Правильно! Это я и хотел услышать. А если наш человек найдет пути сделать для Рамфоринха сотрудничество выгодным… К примеру, финансист, если он хочет выжить в мире жесточайшей конкуренции, должен рассчитывать игру на много ходов вперед. Может ли Рамфоринх задуматься о последствиях нападения Гитлера на Советский Союз? Может! И должен задуматься.

— А если он фанатик? — отпарировал Проворов. — Если он убежден, что Гитлер из столкновения с Советским Союзом выйдет победителем?

— Он финансист, промышленник и знает, что у Гитлера очень мало шансов на победу.

— Стало быть, вы за эту комбинацию? — спросил Проворов.

— Есть же у них люди, которые держат ориентировку на Англию… Иначе откуда бы сэру Рамсею были известны деликатнейшие подробности о вооружениях Германии?

— Прямое объяснение, и сразу?

— Да! Наш человек раскроется перед ним и выскажет наши предложения. Если он не примет предложений, то поможет нашему человеку выбраться оттуда. Это будет условием возвращения ему сына. Мы ни к чему не должны его принуждать, нужно его разумное согласие. Встреча с ним нашего человека пройдет под защитой его сына. Так можно рискнуть.

— Разрешите мне подумать о кандидатуре? — спросил Проворов.

— Мы должны выбрать кандидатуру из тех, кто общался с немцами! Тот человек, о котором я подумал, общался с немцами… Он рос с немецкими детьми, ходил в немецкую школу. Бывал в Германии и позже… Проходил практику в Берлинском университете…

— Кого вы имеете в виду? — спросил Проворов. — Он должен быть профессионалом…

— В какой-то степени он близок и к этому требованию…

— Дальше пойдут общие вещи, Алексей Федорович! Но очень важные. Ваш кандидат не является нашим работником? От него требуется мужество, преданность Родине и идеям коммунизма, спокойствие, выдержка, горячее сердце, как говорил Феликс Эдмундович, и холодная голова.

— Вот об этих качествах моего кандидата я попрошу сделать заключение вас, Михаил Иванович! Я предлагаю своего сына.

— Никиту?.. — Проворов даже встал. — Алексей Федорович! Это… Это в какой-то степени и нарушение…

— Во всяких правилах, даже очень хороших, бывают исключения ради дела.

— Он человек штатский, ученый, он журналист… Он историк!

— Историк. И специализировался по истории Германии…

— Он мог попасть в поле зрения их разведки. Его могут там знать…

— Не думаю… Если Рамфоринх прикроет его, то это будет не страшно, а если не прикроет, то ничего его не спасет. Для меня это не в малой степени и вопрос этики! Речь идет о сыне Рамфоринха и о моем сыне. Мы на равных. Это может убедить Рамфоринха в серьезности людей, вступающих с ним в деловое соглашение.

— Ему двадцать шесть лет… — продолжал Проворов, как бы раздумывая вслух. — Можно мне подумать, Алексей Федорович? — спросил Проворов, опустив глаза.

— Подумайте.

Курбатов через связного от Проворова получил задание встретиться с Рамфоринхом и проверить, как он воспримет комбинацию, предложенную Кольбергом. Возьмет ли он под свою высокую защиту человека от сэра Рамсея или еще от кого-то, кто вернет ему сына? При этом Курбатова просили получить не только прямой ответ на прямой вопрос, но и, если это возможно, выяснить, можно ли доверять этому господину.

Курбатов внушил Кольбергу мысль, что ему необходима встреча с Рамфоринхом, намекнув, что имеются реальные возможности вернуть ему сына.

Еще одна загадка Кольбергу. Как быть? Посвящать Гейдриха хотя бы в эту часть операции или обратиться к Рамфоринху на свой страх и риск, обойдя и адмирала и шефа гестапо. Если он вынужден будет посвятить Гейдриха в идею переброски человека от Рамсея взамен Курбатова, то Гейдрих не должен знать, какая избирается точка для этой переброски. Иначе вся операция теряет смысл.

Выход на Рамфоринха опасен. Но речь идет о его сыне. Неужели Рамфоринх не прикроет его? Кольберг решил: «Прикроет». Он позвонил Рамфоринху по телефону с аппарата, который не прослушивался, и просил его принять.

Начать разговор было проще, чем закончить.

— Господин барон, — начал Кольберг, — мы всё в военной разведке озабочены судьбой вашего сына… Каждый из нас задумывался, как вам помочь. У меня возникла надежда, что один из моих агентов может вам помочь. Но ситуация не из легких.

— Что по этому поводу думает адмирал Канарис? — спросил Рамфоринх.

— Я пришел, минуя адмирала!

— Я так и понял. Адмирал не упустил бы возможности порадовать меня. Чем я мог бы отплатить за вашу любезность, господин полковник? Не стесняйтесь.

— Я прошу только вашей защиты, если это обращение к вам вызовет гнев адмирала или гестапо!

— И ничего для себя? Продвижение по службе? Деньги?

— По службе мне некуда двигаться. Возраст не для продвижения…

Барон был краток:

— Слушаю вас!

— Меня что же слушать? Я могу только рекомендовать вам встретиться с моим агентом. Он и мне в подробностях не изложил своих намерений. И мне не нужно о них знать.

Рамфоринх поморщился:

— Я принимаю ваше условие… Я согласен поверить, что вы не знаете существа комбинации. Кого я должен повидать?

— Офицера из аппарата польского военного атташе.

— Чем может мне помочь польская разведка? Ерунда!

— Не польская, господин барон, — отпарировал Кольберг. — Это и наш, и английский агент в польском штабе.

— Я обращался к англичанам. У меня там большие связи. Мне никто и ничего не обещал. Я обращался в очень высокие адреса.

— Все может быть! — ответил Кольберг. — Но я имею сведения, что английский шеф этого офицера, сэр Рамсей, заинтересован возможностью вам помочь.

— Я обращался к шефам сэра Рамсея…

— Иногда с большой вышки не видно мелких объектов, господин барон, а те, кто ближе к земле, видят их…