Бархат - Джейн Фэйзер

– Я полагала, что ты будешь есть вместе с лакеями. У них сегодня на обед, кажется, tete de veae[4] или свиные щеки? Не помню. Кстати, хозяйка сказала, что ты можешь лечь с остальными слугами – тебе найдется место. Уверена, здесь нет клопов: гостиница, похоже, процветает, и тут довольно чисто.

– Слава Богу, – сказал Натаниэль. – Твои рассуждения впечатляют.

Графиня спрятала усмешку.

– Да, вот еще что; я продала двуколку и клячу за три ливра и десять су, а на утро наняла карету. И до Парижа – целая куча подстав, так что мы завтра неплохо проведем день.

– Какая предусмотрительность, графиня! Я перед вами в долгу.

Сказав это, Натаниэль направился к двери.

– Я просто стараюсь помочь, – проговорила Габриэль, но глаза ее загорелись недовольством.

Если лорд Прайд не считает нужным скрывать свое раздражение, то и ей не стоит этого делать: она тоже слишком устала.

– Почему вы сердитесь? Не люблю, когда вы сердитесь!

Восклицание Джейка заставило их обоих замолчать. Они взглянули на мальчика, который смотрел на них усталыми глазами.

– Мы не сердимся, мой дорогой, – весело сказала графиня. – Папа просто завидует, что я буду есть зайчатину.

Габриэль улыбнулась Прайду, надеясь, что он поддержит ее, чтобы успокоить ребенка.

Но Натаниэль не собирался успокаиваться.

– А у вас своеобразное чувство юмора, мадам, – язвительно проговорил он и, повернувшись, выскочил из комнаты, оставив Джейка на попечение Габриэль.

Девушка сердито посмотрела на захлопнувшуюся за ним дверь и пожала плечами. Сказывались усталость и напряжение, и им обоим стоило некоторое время отдохнуть.

Графиня занялась ребенком, которого следовало выкупать и уложить спать.

Гнев лорда Прайда помог ему убедительно сыграть роль слуги-затворника. Получая односложные ответы на все вопросы, остальные лакеи быстро отстали от него, и он остался наедине со своим обедом.

Судя по пустому подносу, принесенному из комнаты графини, она отдала должное обеду, заметил Прайд. Не то чтобы у него был такой изысканный вкус, не позволяющий получать удовольствие от простой крестьянской еды. Нет. Ему приходилось довольствоваться и не такой пищей, к тому же красное вино было вполне сносным. Но совсем другое дело – спать вместе с лакеями. У Натаниэля не было ни малейшего желания провести ночь, задыхаясь от чесночного запаха, исходящего от здешних немытых слуг. Чистая солома на сеновале куда лучше.

Габриэль из окна гостиной наблюдала, как Прайд, выйдя из кухни, легкой походкой пересек двор. Возле конюшни он остановился, подняв в вытянутой руке фонарь, и посмотрел вверх, на окно Габриэль. Увидев графиню, Прайд отвернулся и отворил дверь. Через несколько мгновений Габриэль увидела, как над конюшней, в круглом окошке сеновала, появился мерцающий свет.

Девушка толком не поняла, почему он не захотел спать вместе с прислугой. Может, он надеялся, что она увидит, как он отправится на сеновал? И то, что Натаниэль обернулся, прежде чем войти, – разве это не было приглашением? Ведь они так хорошо понимали друг друга! Когда это началось? Казалось, не счесть тех дней, когда страсть охватила их и понесла вперед бурным потоком.

Габриэль задумчиво грызла ноготь. Возбуждение искорками заплясало по ее телу, заставляя забыть усталость и все невзгоды их морского путешествия.

Она сможет пойти к нему, когда в гостинице все лягут спать. Никто не узнает! А Джейк спит так крепко, что его и пушками не разбудить.

Габриэль наполнила таз водой из большого кувшина и стала яростно тереть себя губкой. Девушка дрожала от холода, но испытывала невероятное удовольствие от того, что наконец-то может смыть с себя соль и пот, высохшие на ее теле. К тому же она знала, что мытье поможет ей забыть об отвратительной, грязной дороге и неприятном пересечении Ла-Манша.

Графине хотелось вымыть и голову, но это было невозможно сделать в здешних условиях, поэтому она ограничилась тем, что тщательно расчесала щеткой волосы.

Когда с туалетом было покончено, Габриэль вновь почувствовала возбуждение. Надев ночную сорочку, она сунула ноги в бархатные ночные туфли и накинула поверх плащ с капюшоном, наполовину закрывающим ее лицо.

В гостинице было тихо, все погрузилось во мрак. Графиня выскользнула из спальни, заперла дверь и опустила ключ в просторный карман плаща. Габриэль предусмотрительно приоткрыла в спальне окно: если Джейк проснется и позовет ее, то она с сеновала услышит его крик – ведь Натаниэль, следуя своей привычке, не закроет окно.

Лестница была тускло освещена, под ногами девушки скрипели дубовые ступеньки. Ждет ли ее Натаниэль? Возбуждение Габриэль было столь велико, что ей и в голову не приходило, что ее любовник, находившийся всего в нескольких десятках ярдов от нее, может не ощутить ее состояния.

Однако на сей раз она ошиблась: лорд Прайд спал сладким сном на стоге ароматного сена. Он и не думал ждать гостей. Натаниэль, как и его спутники, был измучен событиями и тревогами последних двадцати четырех часов. И когда ему предоставилась возможность отдохнуть и выспаться, он решил сполна воспользоваться ею.

Страсть не потревожила его этой ночью, не проникла в его сновидения, и лорд крепко спал, освещенный лунным светом, проникающим в помещение через маленькое круглое окошко.

Но, несмотря на крепкий сон, Натаниэль услышал какой-то легкий шорох. И шорох этот не был похож на звуки, сопенье и фырканье, издаваемые дюжиной лошадей, стоящих в стойлах. Прайд, по обыкновению, не стал раздумывать о происхождении непонятного звука. Быстрее молнии он вскочил со своего соломенного ложа и оказался у люка, ведущего вниз. В руке лорда сверкнул нож. И это был вовсе не тот безобидный карманный ножик, которым Прайд резал на шхуне пирог с телятиной. Нет, в руках Натаниэля на сей раз был опасный стилет с таким тонким и острым лезвием, что оно без труда могло бы проскользнуть меж ребер и мягко войти в сердце ничего не подозревающей жертвы.

Однако не так просто будет объяснить, откуда на сеновале взялся труп. Поэтому, к счастью для Габриэль, лорд решил сначала посмотреть, кто это к нему пожаловал в столь неурочное время, а уж затем пустить в ход кинжал.

Но вот в люке появилась голова в капюшоне. Натаниэль сразу узнал гордую осанку графини, а уж затем почувствовал туманящий сознание аромат, исходивший от нее.

Лорд Прайд шагнул было в ее сторону, но внезапно гнев охватил его: он вспомнил, что это из-за нее он находился сейчас в самом сердце Нормандии. И его собственная жизнь, жизнь его сына и семи французских агентов поставлены под угрозу. Все они зависят от него, а если он попадется в лапы французских властей, то от его умения держать язык за зубами и терпеть изощренные пытки!