Атомный век - Михаил Белозёров

В этот момент Кец вместе с Сэром, вместо того чтобы рулить к бронетранспортёру и преспокойно занять свои места, с криком: «Кошка!», нырнули в чёрную пасть вокзала.

— Куда?! — крикнул Берзалов вмиг осипшим голосом. — Куда — а-а!..

И всё завертелось помимо его воли. Он бросился следом, Бур за ним, за Буром — капитан. И тут только до Берзалова дошло, почему вокзал вызывал у него страшную антипатию: он был забит мертвецами под завязку: и на вазонах, и на клумбах, и на скамейках, и просто на полу белели кости, в воздухе стоял слабый запах тлена, а утренний ветерок шевелил обрывки одежды и вещей. А ещё там копошилось что‑то, похожее на крыс.

И хотя Берзалов нагляделся за время войны, казалось, сверх меры на всякий страсти — мордасти и должен был быть привычным к ним, он оплошал на одну единственную минуту, пока его желудок освобождался от ужина под одним из вазонов. А когда должно было наступить облегчение, капитан Русаков тихо, но явственно ойкнул. Берзалов одновременно сделал два дела: оглянулся и схватился за автомат. Руки сами передернули затвор и сняли предохранитель. Однако ни Бура, ни капитана Русакова рядом уже не было. Они как будто испарились, а вместо них в ушах всё ещё таял их отчаянный крик и ещё что‑то, что Берзалов слышал не далее, чем два дня назад — в школе. Тогда там же, как и здесь, звук этот донёсся, словно издалека и одновременно был совсем рядом, словно ударили одной барабанной палочкой по другой и эхо разнесло по закоулкам. Но тогда, в школе, Берзалов не обратил на этот звук никакого внимания. А сейчас он был полон зловещего смысла, и не потому что Берзалов испугался, а потому что понял, что произошло что‑то, что ни при каких обстоятельствах не должно было произойти. Скрипей! — сообразил он и бросился под колонны, не обращая внимания на прах всех тех, кого смерть застала на вокзале. На помощь уже бежали, казалось, всем экипажем.

— Назад! — крикнул Берзалов, ныряя вглубь портала. — Архипов со мной, остальные в машину! Прожекторы сюда! Прожекторы!

Пока Филатов объезжал вокзал, чтобы зайти не со стороны перрона, где было слишком узко для бронетранспортёра, пока Сундуков и Гуча возились с зачехленным оборудованием, они с Архиповым проскочили внутренний дворик, зал ожидания, полный истлевших людей, и вбежали в ресторан. Им всё время казалось, что они слышат впереди и сзади, и по бокам торопливые шаги и неясные шорохи, но каждый раз это оказывались жирные, наглые крысы, копошащиеся в мертвецах. Потом свет от прожекторов, бьющих в окна вокзала, пропал, и в следующем помещении раздались ужасные крики и заработал пулемёт Русакова. Архипов за спиной тоже выстрелил. Тогда‑то Берзалов различил то, что ему вначале только чудилось: изо всех самых тёмных и мрачных углов, из‑под кресел с мертвецами, из‑за столов, прямо из трупов вдруг стали появляться люди в чёрном. И хотя у него абсолютно не было времени разбираться в деталях, он успел заметить, что в отличие от Скрипея, ни глаз, ни лица у этих людей нет, вернее, они есть, но словно погруженные на дно самой глубокой лужи, так что черт разглядеть не было никакой возможно. Он тоже принялся лихорадочно стрелять в тех, кто оказался ближе и протягивал к нему руки с огромными, кривыми когтями. Но самое ужасное заключалось в том, что пули этих людей не убивали, вовсе не оказывали никакого воздействия, и только вспышки пламени на кончике ствола пугали их и не давали подойти вплотную. Вспышек они боялись, вспышки как будто отбрасывали их назад, а у тех, кто оказывался ближе всех, плоть осыпались, как сажа из печной трубы. Но вместо них появлялись новые и точно так же выставляли перед собой руки с кривыми когтями. Они наступали толпой и справа, и слева, и сзади, и Берзалов с ужасом ждал, когда боёк ударит вхолостую. Спасение, как всегда пришло неожиданно: по окнам, обращенным на площадь, полоснули прожекторы, люди в чёрном бросились в рассыпную, а те, которые были застигнуты светом, рассыпались, как головешки, оставив после себя кучки пепла. Но вместо погибших появлялись новые люди в чёрном. И когда казалось, что Берзалов с Архиповым не выдержат напора, что их сомнут и растерзают, Берзалов догадался крикнул:

— Включи фонарь!

Пока Архипов рубился лучом фонаря, как мечом, сверху вниз, снизу вверх, справа налево, слева направо, вдоль и поперёк, Берзалов выхватил из разгрузки сигнальный фальшфейер, ломая ногти, сорвал колпачок и дёрнул за шнур. Темноту бывшего ресторана разорвала яркая вспышка, красное пламя с шипением ударило вверх, и по толпе людей в чёрном пронёсся крысиный писк ужаса. Они шарахнулись, закрываясь руками, но было поздно: те, кто находился ближе всего, сразу же прекратились в пепел, а те, кто попытались бежать, падали и умирали на мгновение позже. Спастись удалось лишь тем, кто только ещё вылезал из мрака.

— А — а-а! А — а-а! — орал Берзалов, тыча во все стороны фальшфейером и выкашивая ряды противника, словно косой.

В окна снова полоснул свет от прожекторов, и они с Архиповым окончательно разогнали нападавших по углам. Можно было всех элементарно добить, но пулемёт Русакова и автомат Бура уже начали захлебываться. И тогда Берзалов и Архипов бросились в следующее помещение, которое оказалось кухней без окон. Призраки таились по углам и, казалось, только и ждали, когда у Русакова и Бура кончатся патроны.

— Свои! — крикнул Берзалов, швыряя в толпу призраков фальшфейер и зажигая новый.

— Я же говорил! — кричал Бур, воинственно отстреливаясь из автомата. — Говорил!!!

— Говорил… — согласился Берзалов, — а надо было кричать! Счастье наше, что мы попали сюда на рассвете. — А где Кец?!

— Кец! — всполошились все. — Кец! Кец!!!

И праведный гнев охватил их, и каждый из них готов был идти дальше и драться c людьми в чёрном до победного конца. Бур даже предложил прогуляться по подсобкам, откуда тоже слышался крысиный писк.

— Да здесь он, здесь, — в наушниках раздался спокойный голос Сундуков. — Давно уже на броне.

— Чего же ты молчал?! Вашу — у-у Машу — у-у!.. — выругался Берзалов. — А Сэр?..

— И Сэр здесь, — сказал Сундуков.

У Берзалова отлегло с души.

— Там… — вдруг сообщил Бур, указывая на подсобные помещения и порываясь бежать и кромсать, тем более, что он тоже зажег фальшфейер, — там их столько!

— Всё! — сообразил Берзалов. — Хватит! Хватит! — и принялся оттягивать в сторону Архипова и Русакова, которые носились по углам и закоулкам и совали везде, в том числе и в вентиляцию свои фальшфейеры. — Уходим! Уходим!

Его трясло, как в лихорадке. Никогда он не был так близок к смерти, как сейчас.

— Уходим!

И только оказавшись в бронетранспортёре и, испытав облегчение, они начали смеяться, показывая на друг друга пальцем:

— Негр, негр, негр!

Филатов завёл и ввёл бронетранспортёр на широкую улицу. Наконец взошло солнце, и город казался вымершим.

— А ведь мы словно сажей перемазаны! — заметил Архипов, поглядев на себя в зеркало.

И действительно, вся одежда, лица и руки стали чёрными. А потом наступила реакция.

— А ему как влепил! — кричал Бур.

— А я ему прямо в роже, в рожу! — вторил ему капитан Русаков. — Но если бы не вы, братцы, — обнял он Архипова, — мы бы с Буром и пяти секунд не продержались.

— А кто это были вообще? — спросил Сундуков и выпучил свои и без того изумлённые жизнью глаза.

— А чёрт их знает, может, эти самые инвазивные захватчики, — предположил Архипов. — Я, честно говоря, уже с жизнью прощался, да Филатов и Сундуков выручили. Как дали прожекторами — всех в труху.

— Нет, это не захватчики, — уверенно заявил Берзалов, будто знал истину. — Потому что реальной силы за ними нет.

— А кто тогда?! — спросили хором у него и уставились требовательно, словно от слов Берзалова зависело их существование.

— Я думаю, — сказал Берзалов, — просто какие‑нибудь паразиты, пришедшие следом за инвазивными захватчиками.

— Какие ещё паразиты?! — страшно удивились все.

— Могут быть у них паразиты? — спросил Берзалов.

— Могут! — согласились все.

— Но какие? — им хотелось точности в суждениях, чтобы опереться на них и не мучиться раздумьями.

— Обычные, гаплогруппа из космоса, со схожими намерениями. Место освободилось, вот они и явились, кто откуда. Некоторые — из какого‑нибудь сумеречного мира.

— Выходит, они каким‑то образом узнали, что человечество вымирает? — спросил Сундуков и сам же изумился своим умным речам.

— Мы так бабахнули, что видно и слышно было по всей галактике, — сказал Берзалов. — Потом разберёмся. Зайдём сюда днём с мощными прожекторами и всю нечисть выжжем. А кого не выжжем, того допросим и поймём, что это за звери.

— Кровопийцы! — высказался Гуча. — Космические гопники!

— Точно, — обрадовался Бур и впервые открыто улыбнулся.